Страсть к вещам небезопасна

— Саша, иди.

Обидевшись, та выхватила у меня ключи.

— Покажи! — властно приказал Кристоф, идя на меня.

— Стой! — Я выставила перед собой руку, и он замер.

Быстро сняла с себя браслет и оттянула металлический конец, демонстрируя пружину с намотанной на нее тканью.

— Он здесь. Лови! — бросила ему.

— Хитро, — хмыкнул испанец, ловко поймав.

— Откуда у тебя бабушкин браслет?!

Потрясенный возглас Саши потонул в громкой музыке. Я оглянулась. Увидев знакомую вещь, подруга возвращалась, а на стоянку подъехал джип, резко затормозив возле машины мужичка, у которого пробито колесо.

Не успела мелькнуть мысль, что слишком быстро приехал его Санек, как все случилось — в одно мгновение. Я еще поворачивалась к Кристофу, не желая выпускать того из вида, как увидела в его руках пистолет.

Оружие с глушителем беззвучно дернулось, но стрелял он не в меня. Повернулась обратно, взглядом выхватывая отдельные картины.

Возле джипа трое. Еще один уже валяется на асфальте, а на груди второго на моих глазах расцветает красный цветок.

Саша оборачивается и как подкошенная падает на землю. На ее лбу я вижу аккуратную дырочку. Бросаюсь к ней, чувствуя, как пуля пролетает близко-близко возле моего лица, и падаю на колени. Возле ее головы уже растекается кровь, а удивленные глаза смотрят в небо.

Уши заложило, и пропали все звуки. Я схватила Сашку за руки, позвала, не слыша собственного голоса. Видела, что это все, но не могла осознать, пребывая в каком-то заторможенном состоянии.

В себя пришла, когда меня вздернули вверх. Кирилл что-то говорил, но я не слышала. Хлесткая пощечина обожгла, и как будто кто-то включил звук.

— Уходим! — заорал Ольховский, таща меня к машине.

Как сомнамбула переставляя ноги, я успела заметить лежащего на дорожке Кристофа, с ранами на груди. Возле джипа валялись люди, среди которых мужичок, который звонил Саньку. Пистолет возле его руки говорил о том, что они из одной банды.

Кирилл запихнул меня в свою машину, и мы сорвались с места. Перед собой я снова увидела Сашу с удивленными глазами. Схватилась за голову, отказываясь верить. Внутри была звенящая пустота и какая-то надломленность. Кажется, в каждую секунду я могла рассыпаться на осколки.

— Ты ранена? — Кирилл бросил на меня быстрый взгляд.

Убрала руки, с недоумением обнаружив на одной ладони кровь, а во второй ключи от своей машины. Не понимаю, откуда все взялось?! Да, я же держала Сашу за руки…

— Серебрянская, мать твою, ты ранена? Не молчи! — зарычал Кир. Я посмотрела на него бессмысленным взглядом. — У тебя кровь!

Мы резко вырулили из ряда, затормозили у тротуара. Он повернулся ко мне, отвел от лица волосы.

— Царапина, — облегченно выдохнул, дотрагиваясь до уха.

Резко защипало, как будто это прикосновение разморозило все болевые рецепторы.

— Не трогай. Сейчас приложу салфетку, — и перегнулся через меня в бардачок, доставая упаковку. — Теперь держи. — Он прижал мою руку к уху. — Нужно уходить, пока полиция не приехала. Если что, для всех мы договорились встретиться с Лебедевой в парке. Напали на Морено, и ты не знаешь, кто эти люди.

— Я не знаю, кто эти люди, — повторила за ним, а потом губы задрожали. — Саша… она… она…

Не могла выговорить слово «мертва». Она просто не может умереть!!! Горло перехватило так сильно, что не могла вдохнуть. Обхватив себя руками, согнулась и пронзительно закричала.

Кирилл развернул меня к себе и крепко прижал к груди. Я вырывалась, обвиняла в том, что мы уехали, оставив ее там, и требовала вернуться, а потом просто выла.

— Почему мы не вызвали полицию? — глухо спросила, обессилев.

— Опасно было оставаться. Морено пришел не один. Того мужика, что крутился на стоянке, снял его человек.

— С чего ты взял?

— Он даже выскочить из-за джипа не успел, как его убили. Да и к этим могло приехать подкрепление, этот гад разговаривал по телефону, когда началась стрельба.

Кирилл меня отпустил и, заведя машину, влился в поток Задерживаться недалеко от парка было опасно. После моей вспышки наступило опустошение. Дорога обратно прошла как в тумане, и я на автопилоте поднялась в квартиру за Кириллом.

Внутреннее состояние оставляло желать лучшего. Потряхивало мелкой дрожью. Проведя за собой в комнату, Кирилл усадил меня на диван и отошел к бару, плеснув что-то из бутылки в стакан.

— Пей.

Не спрашивая, что он налил, послушно выпила залпом до дна. Горло обожгло, а на глазах выступили слезы. Внутри разливалось тепло, но тело охватило оцепенение, которое не желало уходить. Не раздеваясь, прямо в пальто, я свернулась на диване калачиком. Кирилл укрыл меня пледом.

— Полежи, мне нужно позвонить.

— Кому? — без особого интереса спросила я.

— Отчиму.

Он вышел, а я закрыла глаза. Внутри образовалась пустота глубиной с Марианскую впадину, грозясь поглотить меня. Мелькнула мысль, что нужно позвонить Лебедевым и сообщить о случившемся, но даже представить не могла, как им сказать. Вот как?! Нахлынуло отчаяние, хоть волком вой, и в то же время не могла пошевелить и пальцем от слабости, куда там звонить и что-то объяснять. Сознание скользнуло в транс, когда не спишь, но и окружающий мир не воспринимаешь. В себя пришла, когда рядом присел Кирилл и коснулся щеки.

— Нужно промыть.

В руках у него была аптечка. Достав перекись, стал аккуратно обрабатывать царапину на ухе. Я дернулась — защипало, и холодные капли побежали по шее.

— Ш-ш-ш… — Он подул. — Потерпи.

— Что отчим?

— Они на каком-то приеме. Подключил свою службу безопасности собрать информацию и посоветовал на всякий случай не светиться сегодня дома. Так что я сейчас соберу нам вещи и едем.

— Куда? — отказывалась я понимать.

— У отчима в Одинцове охотничий домик, там переночуем.

— Но зачем?

— Лучше перестрахуемся. Ты пойми, на Морено могли напасть из-за его дел, а могли охотиться и за платком. Ты же не хочешь, чтобы, обнаружив в браслете пустышку, они пришли уже к нам? Мы засветились, и лучше перестраховаться, — объяснил Кирилл, наклеивая мне на ранку пластырь.

— Не понимаю, — приподнялась я, — зачем людям из Ордена нападать на Кристофа?

— Не думаю, что это они. Я читал отчет Ковальского, и он был убежден, что за вещью охотится кто-то еще. На бабушку Лебедевой Орден не нападал, они только следили.

— Как ты это узнал?

— Ну не зря же я эти дни за компом сидел? — усмехнулся Кирилл, вставая.

— Подожди, если это так, может, мне отдать платок Богдану? — спросила я, дотронувшись до шеи, где под воротом свитера была повязана проклятая вещь.

— Решим. Его все равно нет пока в городе, а нам лучше сейчас здесь не задерживаться.

Подхватив аптечку, Кир вышел из комнаты.

Я села, обхватив голову руками. Нужно было подумать — как быть, а в голову лезли мысли о том, имеет ли отношение Богдан к случившемуся. Ведь Кристоф решил надавить на меня через Сашу именно после его отъезда.

Вспомнила подругу, и опять все внутри сжалось от боли. Лучше что-то делать, иначе можно сойти с ума. Я встала, направившись в спальню. Свитер испачкан в крови, и нужно переодеться.

Кирилл сидел у открытого сейфа, откладывая из него деньги, паспорт, перчатки.

— Мы перчатки тоже берем?

— Лучше взять. Если сюда нагрянут, сейф их не остановит, — обернулся он. — Снимай платок, я лучше его себе возьму.

— Нет! Пусть будет пока у меня. Вдруг нас остановят или еще что.

Не знаю, сработало действие платка или в моих словах был резон, но Кирилл не стал спорить, согласно кивнув.

Пока я меняла свитер, он быстро побросал в спортивную сумку свои вещи и мои. Не успела оглянуться, как мы опять ехали в машине.

— Может, нам стоит сначала дать показания полиции? — заикнулась я. Мы уезжали из города, как будто виновные в чем-то, и поспешный отъезд смахивал на бегство.

— И что полезного ты им сообщишь? Кто стрелял и из-за чего — не знаешь, заикнись насчет необычных свойств шейного платка, за которым охотятся, и тебя отправят на беседу к психиатру. Помочь ничем не сможешь, только потеряешь время.