Два–в–одном (полностью) (СИ)

— А если… — хрипло начинает она, но, прокашлявшись, продолжает. — А если я наврежу им? Как ты сможешь это проверить?

— Да очень просто, — нехорошо ухмыляюсь. — Прежде чем пустить тебя туда потребую клятву душой, что ты не причинишь им зла. Вот и все.

— Я согласна! — она вскакивает и начинает нервно метаться из стороны в сторону. — Но еще один вопрос. Как я там буду жить? Я же ничего не знаю?

— Да нашла о чем переживать! — эх, если бы интонации действительно соответствовали тому, что на душе… все больше и больше начинаю сомневаться, так что пора заканчивать, пока опять не передумала. — Лови!

И кто б мне сказал, как я это сделала?

Мохнатенький разноцветный клубок оказался в руках у Киар и тут же исчез. Радостно улыбнувшись, она звонко произнесла:

— Клянусь своей душой, что не причиню вреда ее родственникам!

Марево в акре вспучилось, забурлило, и всосало девушку внутрь. Картинка дрогнула, и погасла. Теперь в проеме виднелось все то ж небо и та же серая медвежуть. Но Киар улыбалась, она явно была счастлива. Что ж, теперь пора подумать и о себе. Кажется, кто-то обещал позаботиться обо мне? Вот и проверим…

Эпилог

Точнее, последняя недоглава

Нить, протянутая Солнышком, дрожала и вибрировала. Он был мне рад настолько, насколько вообще артефакт может радоваться. Да и сама я стремилась назад как ужаленная. Ведь там же меня ждут, правда? И теперь у меня будет собственное тело…

Мечты-мечты, где ваша сладость?..

Перед глазами мигнуло и все тело пронзила боль. Острая и резкая, как кнопка на стуле и перец в торте. Это было несколько неожиданно и обидно. С чего бы это вдруг? Особенно ломило спину. Такое впечатление, что меня долго пинали и били, иначе чему там болеть-то?

Ох, мать моя… с пробужденьицем, значит.

Кое-как подобрав под себя разъезжающиеся конечности, встала на четвереньки. Потрясла головой и попыталась откинуть волосы с лица. С третьей попытки мне это удалось. Вот только возникает вопрос, почему вокруг так тихо? Где комитет по встрече? Я зачем сюда вообще возвращалась?

Немного пошатываясь, встала на ноги. Пощупала за спиной — крылья на месте. Вот только грязные и изгвазданные в чем-то непонятном. Откуда, спрашивается? Что-то не припомню тут никакой лужи. Или это крылатые специально ее создали, чтобы Киар помакать?

Злые они. Щас найду и устрою истерику. Пусть боятся.

Но на самом деле я была счастлива.

Подхватила с пола Солнышко и заковыляла к выходу. Каждый шаг давался легче предыдущего, да и боль постепенно отступала. Тело, конечно, слушалось еще плохо, но ничего, главное, что оно есть. А там привыкнем. Чай, не впервой.

Из дверного проема слышались голоса. О, кажется, охрана подоспела, не пошло и года. Голос светлого слышу, вон, пытается качать права и рассказать начальнику кто он есть и где ему место. Тот не остается в долгу, в общем, ребята заняты. Чуть слышный треск — это явно иглистые. Интересно, с ними все в порядке? А что там с неугомонным данном? И самое главное — Рэй, почему он молчит?

Из дверного проема слышались голоса. О, кажется, охрана подоспела, не пошло и года. Голос светлого слышу, вон, пытается качать права и рассказать начальнику кто он есть и где ему место. Тот не остается в долгу, в общем, ребята заняты. Чуть слышный треск — это явно иглистые. Интересно, с ними все в порядке? А что там с неугомонным данном? И самое главное — Рэй, почему он молчит?

Когда появляюсь из-за угла, то на меня смотрят как на восставшего мертвеца. Вот только радости на лицах почему-то не видно. Это вообще как понимать? Меня что, вообще не ждали?

— Рэй? — осторожно зову темного, равнодушно сидящего в стороне. Тот на мое появление вообще не прореагировал. Да и голос оказался хриплым с непривычки. Ничего, разговорюсь.

Крылатого словно пружиной подбросило. Вот только выражение его лица мало соответствовало радостному. Скорее так смотрят на врага, коварно прикинувшегося мертвым, но после схватки неосторожно выползшего пред ясны очи победителей.

— Ты… — это был даже не хрип, а рык какой-то. Страшный, причем. А зажатая в его руке черная и тонкая палка аж заскрипела. По всей видимости на такие нагрузки она рассчитана не была, у пернатого аж костяшки побледнели, так он ее тискал.

— Ну да, я, — голос стал выравниваться, но вот ясности не прибавилось. — Прости, что задержалась. Просто надо было решить пару вопросов.

Райлен ничего не ответил. Просто его лицо вдруг стало абсолютно равнодушным и даже каким-то отстраненным. Он плавно дошагал до меня, посмотрел прямо в глаза и… отвесил затрещину. Причем явно от души! Меня мало того, что отбросило назад, так еще и перед глазами зажегся хоровод звездочек.

Недоуменно подняв взгляд, наткнулась на улыбку. Холодную, злую и даже какую-то предвкушающую, что ли?

В груди все оборвалось — никто меня не ждал. На глаза от боли навернулись слезы. Изо всех сил сдерживая рев, подскочила с пола и рванула к окну. Солнышко в лучших своих традициях последовал за мной, в который раз ушибив пальцы.

Дальше, дальше, как можно дальше! Не хочу, чтобы они видели мои слезы. Но хочу…

Грязь обсыпалась, когда крылья развернулись за спиной, подхватывая тело и унося его ввысь. Из-за спины донеслось недоуменное:

— Лин?

Иди ты… в Бездну! Ветер высек слезы из глаз, выбирать дорогу было совершенно невозможно, да и не нужно. Какая разница, куда лететь? Все равно вернуться не получается.

— Лин!!! — голос рявкнул практически над ухом, а перед носом мелькнуло чужое крыло. Я дернулась и от неловкого взмаха в плечо стрельнуло болью. Ну да, резкие физические нагрузки не самое полезное дело при освоении нового тела.

И чего ему неймется?!

— Оставь меня в покое! — если бы еще не слезы, было бы вообще хорошо. Но снижаться пришлось — левое плечо с каждым взмахом болело все сильнее.

Земля ударила по пяткам и лететь бы мне носом вперед, но…

— Лин, Великий Ветер, Лин! — перед глазами возникло плечо, обтянутое довольно запыленной курткой, а ребра стиснули так, что вместо гневного вопля получился только слабый и невнятный писк.

Кроме того сложно говорить вообще, если тебя лицом впечатывают в одежду. Тут и дышать-то получается с трудом. Про попытки высвободиться вообще молчу, так, слабое подергивание. Даже крылья не помогли, их просто сверху накрыли, так что мои трепыхания вряд ли вообще заметили.

На щеку упала капля, за ней — вторая. Третья… это что, дождь пошел? Остатки прежней связи словно зажили собственной жизнью и рванули уда-то вперед. Навстречу им словно выпрыгнул клубок темноты и по нервам ударил бешеный коктейль эмоций. Мозги взяли выходной и тихо удалились, не попрощавшись.

— Воздуха… — наконец удалось прохрипеть мне. Сердиться уже не получалось. А если учесть, что сама вцепилась в него как клещ, то верить в мое плохое настроение — тоже. Но щека до сих пор горит, так что будет извиняться долго и цветисто!

Кажется, меня услышали, поскольку объятия немного ослабли, но не настолько, чтоб можно было сделать что-то кроме вдоха. Рэй молчал и шумно дышал в волосы. Да и я как-то не собиралась говорить хоть что-то, пока не успокою сердце и нервы.

М-да уж, денек выдался на редкость тяжелым. Столько всего и сразу…

— Прости, — пальцы осторожно погладили залитую румянцем щеку. Ну, вообще-то у меня обе горели, но воздержимся от излишних подробностей.

Кажется, соображалка у меня только-только включилась, поскольку выдала вполне логичную гипотезу. Тело чье — Киар. А она была врагом, так что ребята и отреагировали соответственно. Ну а то, что у некоторых от радости мозги заклинило, и они не представились в первую очередь — то кто же им доктор?

— Это ты меня прости, я сразу должна была сказать… — на большее меня не хватило, горло опять сдавил спазм. Ну кто бы знал, что окажусь такой чувствительной.