Булава скифского царя

Вчера утром прибыли корабли купца Астарха Исаак как всегда обрадовался старому знакомому. Торговались они недолго. Практически весь товар грека перекочевал в его склады, а он — Исаак Бен — Ата, выгодно сбыл Астарху пшеницу и ячмень, не продешевив. Это была удачная сделка для обоих и вечером такое событие они отметили обильным возлиянием. Исаак почти не пил вина, но вчера не удержался и сам. Уж очень удачной была сделка.

Исаак удивился, когда Астарх попросил его поселить у себя приплывшего с ним известного греческого врачевателя. Он с подозрением отнёсся к предложению товарища; поторговался с врачом и наконец сдался и дал разрешение. Гостю с тремя рабами он выделил небольшой недостроенный дом, рядом с его жилищем. Всё решил рассказ Астарха о лечении Эсихоры, жены правителя Ольвии. В самом же деле этого врача Архона, он видел раньше, но где и когда припомнить не смог. Вернее — не захотел. Врач предложил порядочную сумму, от которой Бен — Ата отказаться не смог, а когда он узнал о цели приезда Архона, ему стало не по себе, но виду он не подал. Уже днём врач — грек принялся лечить сына еврея. Исаак чувствовал, что приезд этого человека принесёт ему и его семье немало хлопот, но отказать не смог. Возможно из-за просьбы Астарха, впрочем, кто знает. Ему просто понравились прямые и честные глаза врача и манера вести беседу. Давно Исааку не приходилось беседовать с человеком умным, когда есть что сказать и что послушать. Гость, словно в ответ сомнениям Исаака сказал, прямо глядя в глаза: — Я не принесу тебе хлопот, торговец. — а, потом обратился со странной просьбой. Исаак долго не соглашался, но когда в руках оказался мешочек с монетами — сомнения отпали сами собой. Он лишь удивился — зачем прибегать к эдакому странному способу, если он Исаак Бен — Ата, без всяких проблем может отвезти гостя во дворец к царю Перисаду. Ведь у него в Пантикапее имя и немалый вес.

Об этом он и думал, грохоча по мостовой новыми сандалиями. Кожаные ремешки натёрли ноги. Мастера по изготовлению сандалий на этот раз изготовили их с несколько высокой подошвой из акации и тонким каблуком. Но, несмотря на неудобства идти было приятно. Хотя бы, потому что меж пальцев не забивалась грязь и потому что таких сандалий в Пантикапее нет ни у кого. Он несёт сандалии, а сандалии несут его.

В это же время недовольный царь Агасар, его охрана и Сатир, возвращаются со стороны моря. Недовольны они тем, что доброе вино, привезенное Астархом, уже продано, и, кому не кому-нибудь, а еврею Исааку Бен — Ате. Сатир недоумённо пожимает плечами, но по другой причине. В город, на корабле Астарха, по слухам приехал из Ольвии известный врач. Слуги сбились с ног в поисках пропавшего невесть куда врача. По этой причине он поехал к судну Астарха. Торговец лишь развёл руками и пожал плечами. *Дескать — не ведаю и не знаю.* Недовольный Сатир злобно сплюнул, клокоча злобой и подумал, что его опередила эта тварь, — жена брата. Перешёптывание во дворце отца начались вчера вечером. Один из слуг принёс эту новость с причала и пошло-поехало. Наутро уже весь Пантикапей знал и гудел в пересудах и сплетнях, но сказать, куда подевался сам врач, никто не мог.

Знали о том те, кому надобно — Астарх, Бен-ата и сам Архон. Это была идея врача. Поначалу она не понравилась Исааку, но когда он понял, что с завтрашнего дня его дом станет местом паломничества родственников Перисада и высокой знати города, и у него — Бен-Аты ещё больше станет завистников, а почитателей — ещё больше, начал считать все «за и против». А известный врач-то поселился нм у кого-то, а именно у уважаемого жителя города. Взвесив за и против, еврей согласился.

Мимо проследовал знатный горожанин. Повозка прогрохотала; горожанин вежливо пожелал Исааку здоровья, заинтригованно замигал удивлёнными глазами и непритворно взлетевшими бровями, но не спросил. А дивиться было от чего. Исаак следовал пешком без слуг и рабов. Горожанин переглянулся с возницей. Тот пожал плечами, не менее удивлённый увиденной картиной, и молвил. — Мой господин с евреем произошло что-то. — Горожанин кивнул в ответ и задумался. Это, что-то могло быть только одно — у Исаака Бен — Аты, наверняка и остановился тот таинственный врач, о котором гудит весь город. Горожанин ухмыльнулся в бороду и поторопил возницу к городским воротам, чтобы поскорее поделиться новостью с другими горожанами. Ещё бы — он первый, кто догадался!

Тем временем Исаак неторопливо следовал дальше, не обращая никакого внимания на взирающих на него внезапно потерявших дар речи, горожан. Он услышал за спиной тихий гомон пантикапейцев, но не подал виду. Ненадолго его привлёк скиф, лежащий у дороги. Скиф уткнулся лицом в свежую лепёшку навоза и умудрялся в этом положении храпеть. Исаак брезгливо ткнул палкой в тощие рёбра бродяги. — Чего разлёгся? — скиф зашевелился и поднял мутные и бессмысленные глаза, но, завидев известного в городе человека, встрепенулся. — Я, — затараторил он, — я, господин малость задремал. — Исаак Бен — Ата брезгливо ухмыльнулся бродяге. — Ну и несёт от тебя. Иди, выкупайся, а потом придёшь к моему распорядителю. Работы сегодня много. — Скиф подскочил, загоревшись радостью. — Я сейчас господин, стрелой — и скоро исчез. Исаак ухмыльнулся — утро началось хорошо. Его выход пешком произвёл впечатление и дал пищу для разговоров и сплетен, а скифа он пожалел, сам не зная почему, наверное, из-за хорошего настроения. У Исаака приятно защекотало в носу. Он громко высморкался и прислушался. За улицу, а может — две громко стучали копыта всадников и слышался знакомый говор. Ошибки быть не могло. Это и подтвердил кивком хозяину, специально стоящий на перекрёстке слуга.

Голос Сатира сотрясал недовольством всю округу. Когда к голосу сына Перисада добавился ещё один — царя Агасара, Исаак и вовсе обрадовался: начиналась заключительная часть «представления». Стук копыт зазвучал отчётливее. Исаак оглянулся — рядом ни души. Он сделал ещё несколько шагов, споткнулся и свалился как можно естественнее на мостовую. Получилось как нельзя «естественно». Он застонал от боли, позабыв про план… Платье задралось, а на ушибленной коленке показалась кровь. Ему захотелось громко выругаться на свой фокус, но он лишь застонал и сквозь выступившие слёзы улыбнулся своей мастерской игре.

Всадники окружили стонущего старика. Один из слуг Сатира спешился и помог подняться. Царь Агасар громко захохотал, не обращая внимания на охающего старика. У Исаака вновь показались в глазах слезинки. Он просто переиграл самого себя. Боль была непритворной. Царь таврийских скифов снова хохотнул, а Сатир спросил: — Почему ты один сын Сиона, что произошло? — старик снова заохал, чем разжалобил и Агасара. Царь Агасар резонно заметил: — Это тебя твой бог наказал.

— За что? — перестал на мгновение охать Исаак.

— А за то, что ты скупил лучшее вино у Астарха. Я и Сатир как раз направлялись к тебе старик. — Исаак попытался улыбнуться. — Кто рано встаёт — тому бог даёт — не переставая охать, пробомотал он. И после этих слов не выдержал и хмурый Сатир и вся процессия. Хохот сотряс перекрёсток. Вокруг начали собираться зеваки. Сатир поддержал товарища: — Вот и дал тебе твой бог по коленке, за вино. — всадники и зеваки снова захохотали. Исаак непритворно обиделся. — Несправедливы вы к старику, а что касается моего бога, то это не он наказал, а другое — на моих новых сандалиях лопнул ремешок, вот я и упал. Ты несправедлив ко мне Сатир. Я как раз направлялся к твоему отцу.

— По какому случаю? — не сдержался и съязвил Сатир. — В такую рань во дворец, да ещё и пешком. — Исаак потёр болящую коленку и хитро прищурился. Всадники переслали гоготать и приготовились слушать. — Я, — начал издалека Исаак, — узнал, что царь Агасар у твоего отца Сатир и решил и его повидать, чтобы преподнести в дар несколько амфор превосходного «киосского».

— Я не понял что-то. Ну и что, а причём здесь мой отец и твоя прогулка пешком?

— А вот при чём. Я решил отправиться пешком, чтобы, не спеша поразмыслить по дороге.

— Что поразмыслить? Не тяни старик. Ты испытываешь моё терпение. — Исаак снова потёр ушибленную коленку. — Помоги мне добраться домой Сатир, там всё узнаешь — загадочно ответил хитрый торговец. А от последовавших слов старика, о том, кто является гостем Бен-Аты, Сатир задрожал от нескрываемой радости.