Магия цвета ртути

Кинзел нагнулся и достал из-под стола деревянную шкатулку — абсолютно гладкая, она не имела ни замка, ни петель, на крышке красовалось изображение сердца. Он поставил шкатулку перед Таналвах.

— Что это?

Мой подарок. Давай, открывай ее.

— Как?

— Видишь сердце?

Женщина протянула руку и легонько коснулась крышки кончиками пальцев. Шкатулка (если ей это, конечно, не почудилось) издала вздох, и по ней побежали тончайшие трещинки. Сегменты дерева раскрылись, словно лепестки цветка, обнаруживая внутри ослепительно-белый свет.

Таналвах замерла от восторга. Кинзел наблюдал за ней, радуясь ее восхищению.

Свечение смягчилось, раскрывшиеся «лепестки» теперь образовали не зубчатый круг, а идеально круглый плоский диск, как бы шляпку гриба, для которого основание шкатулки служило крепкой ножкой. В центре диска взметнулся дымок, бирюзовое облачко закружилось, превращаясь в вертящийся конус, а потом вспыхнуло и исчезло. Вместо него на плоскости появились две человеческие фигурки, мужская и женская, каждая высотой с ладонь. Они были облачены в струящиеся одеяния из тончайшего шелка. Зазвучала музыка: воспаряющие трели и нежные голоса накладывались на неспешный четкий ритм. Крохотный мужчина поклонился, его дама ответила реверансом. Взявшись за руки, они начали танец.

— Какая красота! — прошептала Таналвах. Глаза ее сияли.

Крохотные танцоры скользили и кружились по диску, взметая свои воздушные одеяния, ярко вспыхивали драгоценные украшения на партнерше.

— Ой! — воскликнула Таналвах, узнав наконец фигурки. — Да это же мы с тобой!

— Точно, только он танцует гораздо лучше меня.

— Тогда придется это исправить, — рассмеялась она и потянула его за руку, побуждая встать.

— Нет, нет, — протестовал он. — Я танцую из рук вон плохо.

— О, да ты краснеешь!

— Танцуй ты так плохо, как я, то и сама бы покраснела на моем месте.

Женщина, однако, обняла его, и они закружились рядом со столом, старясь подражать своим миниатюрным копиям. Влюбленная пара отдалась ритму, и музыка сама управляла их движениями. Казалось, это продолжалось очень долго, но сладкое забытье разрушило испуганное восклицание.

Дети проснулись! — вскликнула Таналвах.

Детский голосок послышался снова — слов нельзя было разобрать, но в тоне явно угадывался страх, навеянный, скорее всего, ночным кошмаром.

— Я схожу к ним, — предложил Кинзел.

— Да?

— Схожу, оставайся здесь.

Обменявшись нежными взглядами, они поцеловались и разъединили объятия. Таналвах села, продолжив любоваться иллюзией, а Кинзел вышел из комнаты.

Тега и Лиррин поместили наверху, их кровати располагались напротив друг друга. Сейчас девочка сидела, испуганно озираясь.

— Что случилось?

— Мне приснился плохой сон, — пояснила Лиррин, потирая глаза кулачками.

— Все в порядке, — успокоил он ее, опустившись на колени рядом с ней. — Сон, это ведь не по-настоящему.

— Правда?

— Честное слово. Сны — это всего лишь маленькие представления, которые разыгрываются в наших головках, пока мы спим. Они могут пугать, но обидеть по-настоящему — нет.

— А я тоже не могу заснуть, — подал голос Тег.

— Почему?

— Потому что ей приснился страшный сон, — заявил мальчик, укоризненно показав пальцем на сестренку.

— Ладно, успокойтесь, — сказал им Кинзел. — Мы с Таналвах здесь и больше не дадим этим снам вас пугать.

— А как? — спросила Лиррин с детской рассудительностью .

— Ну... я знаю песню, которая отгоняет плохие сны. Мне ее пела мама, когда я был таким, как вы. Тег, хочешь послушать?

Мальчик сонно кивнул.

Руканис запел колыбельную, обволакивая их мягким теплом слов и мелодии. Вскоре веки детей потяжелели.

За окном город по-прежнему сиял ночными огнями.

23

Всякий взглянувший на эту парочку со стороны принял бы их за брата с сестрой, посланных с каким-то поручением.

Маленькая, лет девяти или десяти, девочка с русыми косичками, в цветастом фартучке и черных туфельках с пряжками крепко держалась за руку долговязого паренька, почти юноши, чем очень смущала его — вполне естественное состояние для взрослеющего подростка.

— Как насчет того? — громко спросила девочка, указав через дорогу на болтавшегося перед входом в таверну мужчину.

— Наставник, прошу, пожалуйста, тише, — вполголоса проговорил Куч. — На нас обратят внимание.

— Вздор! — фыркнул Феникс — Люди занимаются своими делами, и им плевать на каких-то там сопляков и соплячек. Делай, что тебе велено. Тот малый, у кабака — да или нет?

Куч присмотрелся к человеку и принял решение.

— Да.

— Хорошо!

Феникс щелкнул пальцами, и фантом исчез, оставив после себя лишь облачко гаснущих искр. Проходивший мимо мужчина рассеянно отмахнулся от них, как если бы разгонял пыль.

— Будь начеку, парень. Будь начеку! — рявкнул Феникс.

Мужчина замер на месте и с интересом уставился на ребятишек. «Девочка» встретила его взгляд с вызовом.

— Ну, что уставился? Иди, куда шел. Прохожий, опустив глаза, поспешно удалился.

Куч покраснел.

Они пошли дальше, внимательно присматриваясь ко всем встречным. Наконец юноша воскликнул:

— Вон тот!

— Нет! Всего лишь дешевая подделка. Ищи только те фантомы, которые сотворил я.

— Смотри, старик на скамейке. Он же ненастоящий.

— Это даже я вижу, — буркнул Феникс — Вспомни, что я говорил. Каковы две основные заповеди искателя?

— Зри и сомневайся.

— Вот именно. Продолжай.

Улицы, как всегда, были полны народу. Феникс вышагивал рядом с Кучем, стуча туфельками и болтая косичками. Юноше от такого соседства явно было не по себе.

— Чем ты недоволен? — не выдержал волшебник. — Сам же просил, чтобы я вел себя естественно, вот я и держусь так, чтобы походить на девчонку. А ты делай свое дело. Наблюдай.

Куч вздохнул.

Мгновение спустя что-то остановило на себе его взгляд. Сначала он даже махнул рукой, словно отгоняя наваждение, но потом пробормотал: «Ух, ты!» и указал рукой на пассажирский фургон.

— Молодец! — похвалил Феникс. Фургон, лошади, сбруя, возница, его напарник и множество пассажиров сначала потеряли плотность, сделавшись туманными, а потом прозрачными. На миг перед глазами мелькнули скелеты лошадей и людей — иллюзия выстраивалась весьма тщательно, — а потом все обратилось в тлеющие пылинки и порывом ветра унеслось прочь. Если это и вызвало на дороге заминку, то небольшую: участники уличного движения к таким вещам привыкли.

— Видел, да? — спросил Феникс — Я имею в виду не только фургон, с ним все ясно, но мою подпись, вплетенную в чары?

— Да, наставник. Это было как... что-то вроде водяных знаков на бумаге.

Кивнув, Феникс позволил себе слегка улыбнуться, сморщив веснушчатый девичий носик.

— Ты делаешь успехи, мой мальчик, — похвалил он, но тут же строгим тоном добавил: — Продолжай, не зевай. Я сотворил много иллюзий.

— Но мы же должны присутствовать на встрече!

— Мы успеем вовремя, если ты не будешь бездельничать. Я создал много иллюзий, которые должны встретиться нам по дороге, так что зри и сомневайся. Зри и сомневайся!

Быстрым шагом парочка двинулась дальше. Куч указывал Фениксу на фантомы, а тот либо кивал, либо бранился. Для прохожих они были просто братом с сестрой, пререкавшихся о чем-то, как часто бывает между детьми. Правда, позади них с необычной частотой исчезали фантомы, но едва ли кто-то связывал одно с другим.

По приближении к убежищу Карра они повели себя осторожнее и внутрь вошли, лишь удостоверившись, что за ними не следят. Потребовалась целая система паролей, доказывавших, что они те, за кого себя выдают.

В коридоре перед дверью, ведущей в подвал, пришлось задержаться, чтобы Феникс принял свой настоящий облик.

Внизу, в подземном зале, их уже поджидали Кэлдасон, Серра, Карр и Куинн Дислейрио.

— Рад вас видеть, — сказал Карр, — теперь мы можем начать. Садитесь. — Жестом он пригласил всех за самый большой стол.