Хранители времени

— Третий, между прочим! — обиделся я, воровато пряча руки за спину и сращивая прорванный рукав «спайкой». — А "если бы" да «кабы» в ротовой полости произрастал бы многоклеточный мицелий, который гоминиды культивируют с целью употребления в пищу его плодовых тел, предварительно подвергнутых термической обработке.

Вместо ответа Зима приподнял брови… и обидно шлепнул меня по макушке.

— Ты!..

— Я только что спас тебе жизнь, — с усмешкой напомнил вампир.

— Да?! А, ну да. Спасибо… Напомни убогому, как ты здесь оказался?

— Вас искал, — после небольшой паузы произнёс вампир. — Это было нетрудно, от вас след тянется как от кхадского прокаженного… Я задолжал вам благодарность.

Я подозрительно сощурился.

— Я спрашивал, не как ты здесь оказался, а как ты здесь оказался?

— Извини, не уловил разницы.

— Как. Ты. Прошел. Через. Барьер, — праведный гнев накрыл удушливой волной, заставив буквально выплевывать слова. От просившегося в ладонь фаера удалось отвязаться только со второй попытки. — Крепеж не тронут, обмотки целы… Как?!!

Барьер был моей гордостью. Автономный силовой контур пятого порядка, не требующий постоянной подпитки, высший класс! Установишь его, бывало, вечером — и можно дрыхнуть, не заботясь ни о рысях с волками, ни о летюгах с боровиками: побродят зверюшки, потыкаются мордами в стенку и уберутся восвояси. Сбоя не было ни разу (а морлоки не считаются, они только сковородку сгрызли и ушли), и вдруг какой-то кровосос входит в контур как к себе домой, не задев ни одной обмотки! Словно я не чародей, а так, дырка от бублика!

— Ты знаешь, что такое "праведный гнев"? — ехидно осведомился кровосос.

— Теоретически, — опешил я. — С шестым потоком ещё не определился, но… алло, гараж, не переводи стрелки!

Брови вампира перекочевали на лоб.

— Тео… Не опре… Творец, почему ты так меня не любишь?! Я, блин горелый, за ними как бахнутый бегаю… да что такое! — Он с непонятной злостью сунул меч в ножны. — Яна-а! Где кельпи носят эту девчонку?!

— Минут пятнадцать назад я видел, как она с воплями колошматит трех зомби и протухшего гниляка вон та… ох ты, ёж!..

В глазах потемнело, и по черному фону шустро запрыгал наглый белый песец, скаля остренькие зубки.

— ЯНА!!!!! — истошно завопил я. — ГДЕ ТЫ?! ТЫ ЖИВА?!

— Как вы себя чувствуете, Янина Сергеевна? — громко спросил вампир.

На пару секунд повисла тишина, нарушаемая только хрустом веток — я лихорадочно обшаривал окрестные кусты. Потом как из-под земли прозвучал недовольный ответ:

— Здесь. Да. Не дождётесь.

— Ну, ведьмуська! — озлился я. — Я, как слепой Пью по кустам шарюсь, а ты!..

Зима, вполголоса пробормотав "Всегда срабатывает", уверенно направился влево. Ноктовидение почти иссякло, крохи резерва следовало поберечь для более важных вещей, и, не мудрствуя лукаво, я поспешил за вампиром.

История любила нахоженные тропы: на очередном шаге нога зависла в воздухе, и чья-то разрытая могила едва не стала могилой чародея. Зима придержал меня за шиворот, я, ругнувшись, обновил-таки ночное зрение и обнаружил на дне ямы потерянную сестрёнку. Грязная, взъерошенная, как драчливый воробей, Яна, удобно расположившись на обломках гроба, ощупывала свою левую ногу. Жёлтые глаза жутковато светились на перепачканном лице. Зима отпустил меня, присел на корточки и учтиво протянул ей руку.

— Прошу, сударыня.

Сестричка покосилась на руку вампира, как на дохлого скунса, с трудом встала и попыталась вылезти сама. Зима вздохнул с видом покорности судьбе, нагнулся — Яна даже крякнуть не успела — и вытянул её из ямы, словно репку из грядки. Заботливо усадил на землю, стряхнул с волос и куртки пепел и принялся расшнуровывать её ботинок.

— Саша… — с опасной мягкостью начала Яна.

— Да ни чёрта лысого тебе не жаль! — перебил я. — Ты от этого просто тащишься! Всегда идём ведьмачьим путём… по краю обрыва… и чтоб ветер в лицо! Знаешь, я плохой могильщик, а плакальщик никудышный, так что будь умницей и прекрати задвигать меня за спину!!! Извини. Но как ты их!.. Тресь! Быдыщь! Шваррхх!..

— Александр ("Ой-ё", — подумал я), будь ласков, передай этому созданию ("Ой-ё!"), чтобы оно перестало меня лапать и катилось в горы к троллям, — бесцветным голосом проговорила сестра, изучая измазанные землей руки.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. N 20 во всей своей красе.

— Зима, Яна говорит, что в твоей помощи нет никакой необходимости, и предлагает тебе… э-э-э, заняться альпинизмом.

— Понятно, — спокойно кивнул тот, разув Яну так ловко, что она даже не успела его лягнуть. — Передай, пожалуйста, Янине Сергеевне, что у неё вывих и растяжение, помощь ей необходима, а я и в мыслях не держал чем-то её оскорбить.

Я повернулся к сестре, дико тоскуя о телепортации.

— Ведьмусь, расслабься и не мешай людям работать. Они тебе добра желают.

Яна открыла рот, собираясь поведать, что она думает о «людях» и их «добре», но в этот момент Зима резко дёрнул её за ступню, ставя сустав на место. Сестра разом растеряла литературные слова и, взвыв, выдала длинную матерную тираду, из которой вампир узнал немало нового о своей родословной, а я почерпнул две новые идиомы.

— Э-э-э… я не могу это перевести. И она не имела в виду то, что сказала. По-моему, подобные отношения невозможны чисто физически, особенно то, с котлами, бедренной костью и твоей бабулей… Не сердись, у нас просто менталитет такой.

Зима невозмутимо ощупал Янину ногу и потянулся за ботинком.

— Передай своей сестре, вывих я вправил, синяки и царапины сойдут и так, а ещё раз подобное услышу — вымою ей рот с мылом. Не подобает молодой привлекательной девушке выражаться как тролль-наёмник, даже если она ведьмачка.

Напоровшись на тяжелый Янин взгляд, я мгновенно вспомнил, что это моё единственное лицо, и громко сглотнул.

— Яна говорит, что открутит тебе голову и скажет, что так и было.

— Передай, что я понимаю, ношение Звезды не самым положительным образом влияет на психику, — вампир неторопливо завязывал шнурки, — но кроме размахивания кулаками есть другие, более цивилизованные способы выяснить отношения…

— Напомни вампиру, что есть ещё ножи и мечи, — процедила Яна с видом Не-Влезай-Убьёт-Я-Же-Говорила-Сам-Виноват, — и четырёх ударов ему вполне…

— А есть такая индейская национальная изба, фигвам называется! — не выдержал я. — Ох, забодали вы меня, rengwu nyort! Всех людей приносят аисты, а вас двоих — дятлы! Один глупость ляпнул, другая подхватила, и у обоих гордость скоро из ушей полезет! Я вам не гудок на Казанском вокзале. Надоело. Сами разбирайтесь.

— Знаешь, ты прав, — неожиданно согласилась сестра.

Жёлтые глаза зловеще вспыхнули, и в Яниной руке, словно по волшебству, возник ножик — маленький, но бритвенно-острый, который она стремительно приставила к горлу вампира. Зимка не воспринял её выпад всерьёз.

— Янина Сергеевна, вы же Хранительница, а не убийца, — мягко сказал он. — Вчера произошло досадное недоразумение. Давайте забудем о нём и начнём сначала?

Янина Сергеевна не удостоила его ответом, а мне вдруг живо представился тёмный зал, светящийся экран во всю стену, рука, облепленная скарабеями — и сиплый рык на языке фараонов: "Смерть — это только начало".

— Так вышло, что вы спасли мою жизнь, — нелюдь продолжал нарываться на неприятности. — Для людей это пустой звук, но для нас — нечто вполне определённое. Долг крови. Теперь я должен вам жизнь. Не верите — спросите своего брата, он видел. Я обязан вернуть этот долг, а вы — принять его. И до тех пор никуда не уйду, хоть режьте.

Сестрина рука с ножом дрогнула, на шее вампира выступила капелька крови.

— Надо было начать с извинений, — пробормотал я, чувствуя себя зрителем на спортивной трибуне и сожалея, что под рукой нет ни банки пива, ни пакета с попкорном.

Сестра вытаращилась на меня с таким видом, словно ей предложили салат из ласточкиных гнезд, обезьяньи мозги или нечто столь же вкусное и полезное из блюд тайской кухни. Зима недоуменно нахмурился.