Драконьи истории

— Первый, Первый, я Второй! — раздалось в наушниках. — Чего стоим, кого ждем?

— На взлет, — откликнулся он.

Взревел двигатель, Фальк прищурился, прикинул направление ветра и плавно, будто перышко, поднял свой самолет. Правда, чуть не рыскнул в сторону, когда снизу справа пронеслась Литта.

— Ты забыла, кто тут ведущий? — спросил он.

— Да ты телепаешься, как… даже не придумаю! — засмеялась она. — Ладно, сейчас перестроюсь… Эх ты, герой войны, разогнаться толком не можешь! Я и то тебя обгоню!

Его ударило в самое сердце.

— Ах, не могу? — произнес он. — Ну что ж…

Штурвал на себя, и небо уже совсем близко, старенький учебный «стриж» захлебывается, но тянет, еще немного, и он над облаками… Готово!

— И кто тут не может? — спросил он.

— Ха, — ответила Литта. — Вверх посмотри, чемодан летучий!

Она была над ним. Каким образом девушке удалось разогнать свой летучий… да не чемодан даже, а табуретку, Фальк понять на мог.

— Давай в пике! — сказала она, и ее самолетик попросту упал вниз.

— Литта, не надо, ты не сумеешь!… — Он кинулся вслед.

— Чего это я не сумею? — спросила она, выровняв машину почти над самой землей. — Рожденный с крыльями всегда будет летать. А ты козла сделал, позорище, а еще инструктор! Дай-ка так попробую…

— Только не петлю! — взмолился он. — У тебя мотор не вытянет!

— Да конечно, — ответила Литта, уходя вверх, и тут ее мотор действительно закашлял, чихнул пару раз, и самолет вдруг сорвался в штопор.

— Литта!

— Ой, ну подумаешь, заглох, — раздался в наушниках абсолютно спокойный голос. — Сейчас прочихается, заведется… Давай, давай, мальчик! Во-от… Видишь, хорошая же машинка!

— Я чуть не поседел сейчас, — честно сказал Фальк.

— Неужто? — фыркнула девушка.

Он выдохнул. Литта была странной, очень странной, но любой летательный аппарат покорялся ей моментально, будто она родилась в воздухе. И курсанты ее любили, она умела ободрить, и от ее слов даже самые пугливые переставали бояться высоты… И еще она была настолько хороша, что Фальк запрещал себе смотреть на нее иначе как на сослуживицу. Он видел, какие парни навещают ее по выходным, а сам даже намекнуть не осмеливался…

— Что? — переспросил он.

— Я говорю, давай полетим в горы? У тебя горючего хватит туда-обратно?

— По идее, хватит, а если что, вернемся. А зачем тебя туда вдруг понесло?

— Да просто так! Там все в цвету, вид сверху обалденный, ты не видел никогда, что ли?

— Нет.

— Так полетели!

«Мальчик» Литты, ее собственный самолет, на котором она однажды прилетела из очередного отпуска, выполнил-таки мертвую петлю — в эфире раздался восторженный вопль — и ринулся к горам. Фальк пристроился ведомым.

У Литты была черная коса, с которой она наотрез отказалась расстаться, и зеленые кошачьи глаза. И еще она всегда улыбалась, даже когда было трудно или больно, хотя и накричать могла о-го-го как! Голос у нее был такой, что перекрывал шум моторов безо всяких наушников…

Когда капитана Фалька прислали в школу тренировать курсантов, поскольку ни к чему другому он уже не был пригоден, первое время ему было очень плохо: все косились на его костыль — инструктор, называется… А потом явилась Литта. Встала на входе в штаб: на плече — рюкзак, на лице — та самая улыбка.

— Я слышала, вам тут летуны нужны, — сказала она.

Фальк, как раз явившийся к начальнику школы с очередным отчетом (заполнять их он ненавидел, но деваться было некуда), еле успел посторониться и только посмотрел сверху вниз на новоявленную пилотессу.

— Да, бумаги нам разбирать точно некому. Ты печатать умеешь, девочка? — спросил начальник, а капитан чуть не упал, когда незнакомка выхватила его костыль, повернула и снова сунула ему под руку.

— Вот так держите, удобнее будет, — серьезно произнесла она. — Другой нужен, эту корягу будто в лесу подобрали… хотя и там получше можно найти. А бумажки пусть еще кто разбирает, — перевела она взгляд на начальника школы. — Если думаете, что я не могу сесть за штурвал… ну так вот, я лейтенант ВВС. Да, после училища, повоевать не успела, но летать умею. Испытайте. Кто тут у вас самый лучший курсант?

Начальник недоверчиво усмехнулся, но кивнул капитану.

— Миро! — позвал Фальк, изрядно уязвленный, потому что свой костыль и правда подобрал в лесу. — Позови мне Сталя и вели заводить две машины.

— Которые?

— Любые, — улыбнулся Фальк. — Только не Сталя, случайные.

— Вот это дело, — весело сказала девушка и бросила рюкзак в угол. — Вот уж полетаем!

— Это с ней, что ли? — ошалел Сталь, лучший курсант школы, но Фальк дернул подбородком, и тот пошел к случайной машине. Все знали, что с капитаном лучше не шутить.

Фальк догадывался, что самолет Сталю выбрали наверняка лучше, чем для пришелицы, да и она это понимала, но все равно запрыгнула в кабину, покопалась там и звонко крикнула в микрофон:

— От винта!

Потрепанный учебный «стриж» чуть ли не прыгнул в воздух. Сталь ринулся за девушкой, но догнать ее не мог, как ни пытался: она то проваливалась вниз, то оказывалась чуть выше, то заходила с хвоста, и был бы у нее пулемет, Сталь бы давно лежал на земле…

— Гожусь? — требовательно спросила она, приземлившись и подойдя к начальнику школы. Кажется, она ничуть не устала, а просто забавлялась.

— Да, — ответил тот. Пилотов катастрофически не хватало. Инструкторов — тоже.

Вот так и стала Литта младшим инструктором. Она и не возражала, гоняла молодежь в хвост и в гриву, а Фальк медленно сходил с ума, потому что понимал: жить без нее не может, а она не захочет с ним быть. Оставалось одно: подняться повыше да и остановить двигатель…

— Фальк! — позвала Литта в эфире. — Ты там уснул?

— Нет, а что?

— Грозовой фронт перед нами. Прямо пойдем или поднимемся выше?

— Выше. Наши табуретки летающие, как ты говоришь, грозу могут и не пережить.

— Иду в набор…

Самолет Литты легко скользнул вверх, Фальк последовал за нею, удивляясь в который раз, зачем эта девушка пошла в авиацию. Сама она никогда не говорила, а они были не настолько близкими товарищами, чтобы расспрашивать. «Родители летают», — сказала Литта в ответ на вопрос, вот и все. Судя по всему, родители у нее были очень даже не бедными, и в училище она поступила и на военную службу пошла в знак протеста. А потом Фальк услышал, как она говорит в трубку: «Да вы что! Да тут обалдеть можно, какие машины, я уже в них влюбилась! Отстань, папа, я не хочу замуж, я хочу летать и буду летать! Вот мама меня понимает, да? Ну они такие… Ну ты поняла! И люди отличные! Ну за задницу хватают, не без того, но я и сдачи могу дать… Ага, мам, я осторожно, не переживай! Всем передавай привет!»

Видел он это ее «осторожно», наверняка седых волос прибавилось, это уж точно… Когда она закрутила спираль по горизонтали, едва не сшибая крыльями макушки деревьев, так он чуть в водонапорную вышку не врезался, до того испугался. За нее, конечно, ему-то все равно… И как «мальчик» переживал трюки Литты, было совершенно непонятно, но ведь переживал же! Механики даже не особенно ругались, проверяя его после полета.

Хуже было то, что этим фокусам она учила курсантов, а тем только дай поразвлечься…

— Фальк, у озера берег ровный и твердый, — услышал он.

— И что?

— Садимся. Видишь во-он ту полосу вдоль скал? Правь туда.

— Зачем?

— А просто так, искупаемся. И не говори, что ты плавки забыл. Будто я голых мужиков не видела.

— Не засоряй эфир, — сердито сказал он, и Литта зафыркала.

Она приземлилась ювелирно, Фальк всегда любовался тем, как она это делает, сам-то прокатился несколько лишних метров.

Здесь пахло травами, и разогретой землей, и озерной водой, а вовсе не машинным маслом и пороховой гарью…

Он не без труда выбрался из кабины и был благодарен Литте за то, что она стоит спиной, проверяя что-то в шасси своего самолета.

— Здесь же нельзя летать, — негромко сказал он, сообразив, что это за долина.