Волчьей тропой

– Не смей меня читать! – истерически взвизгнула Эттери, наконец сообразив, к чему все идет. – Сволочь! Мерзавец! Не смей!

Не будучи в состоянии что-либо сделать, она плюнула ему прямо в лицо и попыталась лягнуть.

Недовольно нахмурившись, седовласый обошел брыкающуюся женщину по кругу и протянул руку к ее спине. Тело моментально перестало слушаться, настоятельница обреченно обвисла в оковах.

– Прости, Эттери, у меня не было другого выхода, – извинился элим. – Думаю, Илмар, когда очнется, простит меня за вынужденную грубость.

– Животное! – хрипло выплюнула настоятельница, перед тем как попасть под власть его пронзительного взгляда.

Время текло невыносимо медленно. У Роланы от напряжения уже звенело в ушах. Растекшееся в воздухе ожидание тяжело давило на плечи, словно проверяя всех присутствующих на прочность. Эттери билась в кандалах, подобно рыбе на остроге, «читающий» ее Бернард и сам был белее полотна. Илмар по-прежнему лежал без сознания. Ролане безумно хотелось присесть перед ним, положить его голову себе на колени и ждать, когда он очнется, с тревогой вглядываясь в дорогое лицо. Но, словно прочитав ее мысли, воевода заранее запретил кому-либо приближаться к охотнику. Девушке оставалось только следить за ним с расстояния, изредка посматривая на настоятельницу и «читающего».

Наконец Бернард пошевелился. Отвернувшись от Эттери, которая мгновенно испустила дух, он направился к ближайшей лавке, уставившись перед собой остекленевшим, невидящим взглядом. Устало опустившись на лавку, элим несколько раз тяжело вздохнул, словно собираясь с духом, а потом заговорил:

– Похоже, Пресветлый давно вычеркнул это место из своей памяти. Потому что даже лютые звери неспособны творить то, что происходило здесь несколько десятилетий подряд. Кровавые игрища, унижение, разгул похоти, безнравственность и жестокость – вот только несколько наименований из длинного списка определений деятельности этого, прости Пресветлый, монастыря. Ничего общего с заявленными общественности патриотическими идеалами и светлыми помыслами. Просто кровавая мельница, перемалывающая молоденьких девочек в угоду знатным извращенцам, которым деньги и положение застили глаза. Это в целом. Что же касается частных вопросов, то начну с Теннира. Хотя нет, пожалуй, лучше с Илмара. – Он вздохнул, почему-то взглянул на Ролану и уставился взглядом в пол. – Точнее, с самой Эттери. Не только я, но и многие из вас наверняка узнали в этой женщине ту милую девушку, которую когда-то давно привел в нашу долину Илмар и с которой исчез буквально перед самым брачным обрядом. Лично я несколько лет ломал голову над тем, как сложилась у них дальнейшая жизнь, и был весьма удивлен, когда несколько дней назад он вернулся к нам без Эттери. К сожалению, счастливая жизнь не сложилась. Душа ее оказалась черней ночи. За спиной Илмара, любовь к которому столь искусно играла, Эттери закрутила роман с Тенниром, который, пленившись красотой и лаской, стал послушной игрушкой в ее руках. Она завидовала элимам, считая, что с нашими способностями можно легко завладеть всем миром и мы совершаем большую глупость, не пользуясь даром, который дала нам в руки Судьба. Сама же Эттери страстно хотела могущества, мечтала править миром и даже, подражая нашему народу, заостряла ногти на руках и выкрашивала в черный цвет, имитируя звериные когти. Именно Теннир, будучи во власти своих чувств, создал для нее этот ее собственный мир, огороженный ото всех монастырскими стенами. Теперь понятно, куда и зачем он вдруг исчез из долины на пару лет. Деньги же на строительство нашла сама Эттери. Раздобыв адъяльник, она попросту опоила им нашего Илмара и продала его в рудники Хаджара.

Не слушая более монотонный голос рассказчика, Ролана в ужасе уставилась себе под ноги. Западные земли Хаджара были известны процветающим в них жестоким рабством. Самоцветные рудники требовали нескончаемого притока рабов на свои территории. Бесчисленное множество людей сгинуло навеки, и неизвестно, сколько еще несчастных томятся там в неволе. Не раз и не два Хаджар испытывал терпение соседствующих земель, накликая проклятия, грозившие обернуться кровопролитными войнами. Но слишком ярок и заманчив оказывался блеск драгоценных камней, которыми платил Хаджар за пойманных и купленных рабов, и власти соседних земель закрывали глаза на учиняемый его людьми беспредел на своих территориях. Страшно представить, что Илмар оказался на рудниках, да еще и в роли раба. Но еще страшней осознавать, что он оказался там благодаря предательству той, которую любил.

Но теперь, по крайней мере, многое становилось понятно в его поведении: и его холодность, и проглядывавшая временами грубость, и даже прозвучавшее некогда предупреждение о выгоде, которую она может иметь с него. «Не успеешь воспользоваться!» – разозлился тогда охотник. И теперь понятно почему. Потому что одна уже успела воспользоваться. И неважно, что Ролана не имеет никакого отношения к той, которая сумела нанести ему такую рану. Важно то, что подобные раны не заживают и не забываются.

Сдержав горький вздох, Ролана отвлеклась от размышлений и посмотрела на охотника. Он по-прежнему был без сознания. Бернард уже закончил свой рассказ и теперь молча сверлил задумчивым взглядом пол, терпеливо дожидаясь, пока присутствующие придут в себя после услышанных новостей.

Первым очнулся воевода. Выйдя вперед, он принялся раздавать связки ключей, которые были пронумерованы в соответствии с номерами коридоров.

– Ты и ты! Откроете первый. Вам – второй. Третий… Пятый… Седьмой… Десятый… Остальные – на уборку территории! Ни к чему заставлять послушниц смотреть на устроенную нами бойню.

– Бойню, может, и не надо, – согласилась Ролана, не замечая, что говорит вслух. – Но они имеют полное право увидеть своих мучительниц мертвыми.

Воевода подошел к ней и ободряюще положил руку на плечо:

– Ты, конечно, права. Но во дворе все равно нужно прибраться. Сегодня монастырь начнет свою историю с нового, чистого листа, а значит, и территория тоже должна быть чистой. Согласна?

Девушка слабо улыбнулась, но взгляд остался серьезным.

– Я уже говорила и повторяю сейчас: не забывайте, что некоторым леданам нравится убивать. А значит, нужно быть готовыми к тому, что все пойдет не так легко и гладко, как вы ожидаете.

– Я помню, – коротко кивнул воевода. Повинуясь его взгляду, элимы потянулись к выходу. Дождавшись, когда в подвале никого не останется, он мягко подтолкнул Ролану в сторону лавок. – Ты посиди с Илмаром. Он скоро придет в себя, и нужно, чтобы кто-то находился рядом в этот момент. Обещаю, что с нами все будет хорошо. И с леданами тоже. Не волнуйся.

Он развернулся и быстро вышел. Ролана присела на лавку и наконец сделала то, о чем думала последние несколько часов: осторожно положила голову охотника себе на колени и принялась ласково поглаживать по волосам, ожидая его «пробуждения».

Когда Илмар открыл глаза, девушка мирно дремала, уронив голову на грудь. Ее растрепанная коса щекотала ему нос и щеки. Но стоило ему пошевелиться, как она тут же проснулась, одарив его тревожным взглядом.

– Как ты?!

– В порядке. – Илмар сел, окинул взглядом подвал, задержался на пустых цепях перекладины и повернулся к ней. – Где все? Что происходит? И собственно, как много интересного я пропустил?

– Судя по тому, сколько времени прошло, элимы сейчас вплотную заняты леданами, а те, в свою очередь, собственным будущим, – как можно более спокойно ответила Ролана. Она лихорадочно соображала, стоит ли рассказывать о том, что всем, и ей в том числе, стало известно его прошлое, которое он, похоже, не собирался никому и никогда открывать. Но, судя по хмурому взгляду, охотник понял все без слов.

– Помнишь, ты интересовалась моей татуировкой? – невпопад поинтересовался он.

Не понимая, к чему он клонит, девушка осторожно кивнула. Илмар поднялся с лавки, со вкусом потянулся и направился к выходу, небрежно договаривая на ходу: – Я нанес ее, чтобы скрыть рабское клеймо.