Сказание первое: Клич Ворона (СИ)

От Хильды не было вестей. Да и глупо было рассчитывать получить птицу от неё здесь, посреди бескрайнего выжженного поля. Ворон или голубь могли долететь до Латира, но варвары были уже далеко от своей столицы. Да и звалась она столицей только потому, что находилась на пересечении трёх владений великих танов — сами Делаварфы редко посещали город. Они предпочитали оставаться в деревнях своих кланов. Отправить гонца тоже не было возможности — вокруг было столько снега, что лошади проваливались едва ли не по колено. Дороги чаще всего были заметены. Войско Делаварфов оказалось отрезанным от всего мира. Но танам было всё равно — им не от кого было ждать писем. Варвары были сами по себе, вели затворническую жизнь и поддерживали связь только с Кервосами, пока те не восстали и не объявили им войну.

По Хильде соскучился не только Кольгрим, но и Ракш. Волколак успел подружиться с молодой княжной и практически с самых первых дней всюду ходил за ней хвостом. Девушка рассказывала ему разные истории и сказки, а вечерами даже приносила с кухни горячие пироги, которые Ракшу обычно брать запрещалось. Кольгрим свою молодую жену не останавливал — ему хотелось, чтобы в Волчьих угодьях она чувствовала себя как дома, чтобы ей не казалось, что в чужой семье ей не рады. Впрочем, Хильда так сдружилась с Анной, что беспокоиться было не о чем. Но если молодая княгиня решила исполнить волю своего мужа… если отправилась через опасные ущелья Хребта Ночи в неизвестные земли… Кольгриму оставалось лишь надеяться, что боги будут беречь девушку и не оставят её в трудную минуту. В Гарнизоне было относительно безопасно, но вот путь через вражеские земли таил в себе множество страхов. Кольгрим знал, что Хильда была храброй воительницей, как и все женщины её рода. Недаром на севере слагали легенды о великих Медведицах, не раз спасавших свой дом, когда уже даже мужчины не могли этого сделать.

Откуда-то со стороны послышались крики, и Кольгрим обернулся. Люди Свидживальда зажали в углу двух молоденьких девушек. По ухмылкам на лицах воинов не трудно было догадаться, чего они хотели от своих жертв, и Улвир закрыл глаза, лишь бы не видеть этого. Он уже давно пытался не обращать внимания на действия варваров. Это были их законы, их традиции, и какой-то князь с Волчьих угодий не в праве что-то им запрещать.

Один из варваров схватил черноволосую девушку за край её шерстяного плаща и резко рванул на себя. Послышался громкий крик — несчастная попыталась сбежать, но другие воины крепко держали её за руки. Совершенно неожиданно один из крестьян, до этого прятавшийся в старом сарае, схватил в руки топор и с рёвом бросился на захватчиков, срывавших с девчушек их немногочисленные одежды, едва спасавшие от мороза. Варвары не ожидали нападения, и острое лезвие вмиг разрезало горло одному из мужчин. Когда он рухнул на землю, его товарищи схватились за оружие, и Кольгрим услышал громкий крик разъярённого крестьянина. Тот сжимал в руках топор и явно не собирался отступать:

- Только посмейте, твари! Я убью каждого из вас, кто приблизится к этим невинным созданиям хоть на шаг!

Кольгрим увидел решимость в глазах мужчины, и что-то сжалось в груди. Пришпорив своего коня, молодой Волк направил его лёгким галопом в сторону потасовки и оказался рядом как раз в тот момент, когда крестьянин с рёвом бросился на второго воина. Топор разрезал воздух, но варвары выбили оружие из рук мужчины и повалили его на землю. Кто-то выхватил меч, явно собираясь обезглавить храбреца. Один из воинов уже занёс клинок, но Кольгрим соскочил на землю и с размаха ударил варвара в лицо. Кулак сломал бедолаге нос, и кровь потекла по губам и подбородку. Товарищи воина отшатнулись назад, не понимая, что происходит.

— Ещё шаг — и я выколю тебе глаз, — прошипел Кольгрим, направляя острие меча на варвара со сломанным носом. — Отпустите крестьянина. Живо.

Воины переглянулись — они не понимали, почему должны подчиняться кому-то, кроме Свидживальда. Кольгрим прекрасно знал это, но за время, проведённое с танами, успел уяснить, что чем страшнее и злее ты выглядишь, тем меньше вероятность, что тебе будут сопротивляться. Младший Улвир действительно был сейчас очень зол, а глаза его, наверное, налились кровью, потому что Пепельные волки переглянулись и, забормотав проклятья в его адрес, отступили. Крестьянин тут же поднялся на ноги, бесстрашно посмотрел на воинов и фыркнул.

— Ты цел? — Кольгрим с интересом рассматривал храбреца. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он был чистокровным шекратцем — оленьи люди славились своими ярко-рыжими волосами и тёмными, почти чёрными глазами.

Мужчина поднял взгляд на своего спасителя и заметно удивился. Сплюнув на землю, он нахмурился.

— Ты кто такой? Не припомню, чтобы у Пепельных шавок был вменяемый тан, — во взгляде крестьянина промелькнуло недоверие. Мужчина совершенно не стеснялся говорить о Свидживальде в таком тоне рядом с его варварами, и Кольгрим не мог понять: было ли это храбростью или глупой самоуверенностью? Но это однозначно нравилось молодому Волку. Он не питал к Свиджу ничего, кроме недоверия и злости. Этот дикий и самоуверенный тан был совсем не похож на своих товарищей. Словно в нём текла кровь не Керберов, а Псов. Иногда Кольгрим просто не мог понять, как Эдзард и Гертруда терпели выходки Свидживальда. Даже сейчас, деревню грабили не Снежные волки, и даже не Чёрные. А именно Пепельные.

— Я не Свидживальд, — вздохнул князь, убирая свой меч в ножны. — И, сразу отвечая на твой следующий вопрос: я не Эдзард.

— Ясен пень! Эдзарду за шестой десяток давно перевалило. А ты ещё желторотый.

Крестьянин хмыкнул. В глазах его промелькнула некоторая заинтересованность, но недоверие всё ещё не позволяло мужчине расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Он ожидал, что Кольгрим может в любой момент вытащить меч из своих ножен и снести ему голову. Ведь именно так поступали люди Делаварфов, разве нет?

— Не похож ты на Трёхголовых, — крестьянин подобрал с земли топор и оглянулся. Молоденькие девушки, которых он защищал от людей Свидживальда, уже спрятались в амбаре, и их испуганный плач едва доносился из-за толстых деревянных стен.

— Я и не Делаварф, — пробормотал Кольгрим и кинул крестьянину серебряную монету с изображением волка. — Я Кольгрим Улвир, из Риверга. Тебя как звать-то?

Мужчина изумлённо осмотрел серебряник, не веря собственным глазам. Ещё никогда Улвиры не заходили так далеко на восток, в земли Керберов. Вообще мало кто из князей решался соваться к Делаварфам, особенно в самый разгар зимы, когда еды едва хватало самим варварам. Кольгрим был первым за последние тридцать лет, кто пришёл с запада.

— Хролф я, — буркнул в ответ крестьянин и поднял на волчьего князя хитрый взгляд. — Позвольте поинтересоваться, молодой господин… вы какими судьбами здесь?

Кольгрим осмотрелся по сторонам, несколько нервничая от того, что рассказывает какому-то крестьянину с топором о своём происхождении и целях. Хролф запросто мог зарубить сейчас его чёрного жеребца и расправиться с волчьим князем, тем более что стараниями Кольгрима, люди Свидживальда убрались отсюда подальше. Но крестьянин испытывал обыкновенный интерес и не собирался убивать своего спасителя.

— Договор у меня с танами, — пробормотал Кольгрим. — Мне нужна помощь варваров, чтобы провернуть одно дело.

— Дело против Кервосов?

— Отнюдь. Против кое-кого другого.

Хролф хитро усмехнулся и незаметно сунул серебряник себе в карман. Улвир даже не обратил на это внимание: предполагал, что так и произойдёт, когда отдавал крестьянину монету. Она всё равно не имела никакой ценности в землях Делаварфов, если только переплавить.

— Я слышал, с танами теперь ходит Серый волчонок, — протянул Хролф, делая шаг к чёрному жеребцу Кольгрима. Конь нервно захрапел и попятился назад. — Уж не о вас ли, дорогой господин, речь идёт?

— Я предпочитаю, чтобы меня звали Кольгримом, а не Волчонком, — князь презрительно фыркнул в ответ. Это прозвище, данное ему танами, звучало унизительно и глупо. Несмотря на то, что Кольгрим прошёл с ними уже не один бой, варвары всё равно смотрели на него свысока, считая, что он не достоин быть равным им.