Ах ты... дракон! (СИ)

    - Мы на юге, что ли? В этой, как ее... Антарктиде?

    Славка качнул головой:

    - Не юг. Южные я тоже учил. Там Южный Крест должен быть. А тут его нет.

    - А тогда куда нас... - начал я, и вдруг понял, почему Славка так посмурнел при взгляде на небо. И почему дракону уже не удивился. И почему схватился за 'аппаратуру'.

    И пришел он. Обморок.

    - Ты встать можешь? Мне тебя не увезти... Максим... ну вставай же ты. Там, у реки, огонек... может, жилье. Вставай...

    Честно говоря, я не помню, как мы дошли. Я вообще ничего не помню. Почти. Только какие-то обрывки.

    Желтый огонек, который никак не приближается...

    Небо с чужими звездами...

    Ударивший в лицо сугроб и промелькнувшую мысль о том, что до 'жилья' нам не дойти...

    Славкино шипение 'Подъем, слабак!' и 'Ну вставай же, Максим, немного осталось'...

    Сильная боль в ногах - и надвигающееся лицо Бабы-Яги...

Глава 2.

Да что за?!...

    - Веррни ррррубли, воррюга!

    - Шарромыжник!

    - Хмыррь!

    - Украл у старрррушек, уголовный элемент! Укррррал!

    М-м-м... карканье доставало невыносимо, и я попытался отвернуться, не смотреть, не слушать. А вот и пролет - с другой стороны тоже сидели точно такие же бабки. Откуда они здесь взялись, в таком-то количестве? Штук двести, не меньше. Старухи пестрой стаей облепили скалы у дороги, махали рукавами самовязаных вытертых кофт по моде прошлого столетия, сверкали стеклами дешевых очков и глаз с меня не сводили. И орали, орали, орали - так что уши закладывало и раскалывалась голова.

    - Сррок тебе светит, фарррмазон! - вопила одна, особо активная. - Срроок! Срррок! Тррри года! Кто мне банки рррразбил?

    - Статья сто пятьдесят девятая! - тут же поддакнула вторая.

    Третья, видно, самая продвинутая в уголовном кодексе, выдала подруженькам справку:

    - Два года полагается! И штрррраф!

    - И дррракон! Дррракон! - дополнила четвертая.

    - Какой дракон? - не выдерживаю я. Это невыносимо... - Кыш...

    Стая загалдела еще громче.

    - Штрррраф! И в арррмию!

    - Загребут тебя! И сррок! Неудачник!

    - Неудачник! - злорадно клохчет стая. - Неудачник!

    - Кыш... - я снова пытаюсь отвернуться, голова уже не раскалывается, а отваливается, и перед глазами все плывет, как будто снова словил солнечный удар. Жарко. Больно. - Кыш...

    - Максим, успокойся, - что-то прохладное касается моей руки. - Тише. Тише...

    Знакомый голос заставляет крикливую стаю отодвинуться и потускнеть, но ненадолго. В следующую секунду морщинистое лицо оказывается совсем близко:

    - Жар у него, похоже.

    - Жар - это температура? - в старушечьей стае, кажется, завелся птенец - новый голосок звонкий и тонкий. - Мы будем его лекарством кормить, да? А можно я ему компресс на голову положу?

    Нет. Не надо! Мне страшно представить, что к моей голове кто-то прикоснется.

    - Кыш... - как их отогнать? Голоса совсем не слышно. - Кыш...

    - Кого он гоняет?

    - Неважно. Голову ему приподнимите...

    Что-то льется в рот, прохладное, чуть горьковатое, и птичья стая наконец пропадает. Вместе с птенцами, компрессами и драконами. И злобными выкриками...

    Остается только прохлада на лбу.

    Все.

    Сначала это была просто серость - такая, полосочку. Я тупо таращился на нее, не понимая, почему над моим лицом завис пешеходный переход. Если меня сбили, значит, я должен на нем лежать... или стоять? Нет, лежать. Слабость, и ноги болят... сбили? Тогда почему я вишу в полутора метрах над землей? И где скорая?

    Но скорая все не торопилась, а "зебра" на второй взгляд смотрелась довольно странно. Не белая с серыми, а серая с тоненькими черными полочками... Может, это не переход, а решетка? Обезьянник? А тогда что сверху? Видно плохо... только слышно. Какое-то журчание.

    Медленно-медленно в мою больную голову вползло понимание, что я просто лежу на спине на чем-то жестком. Серое в полоску - это потолок. Просто он из бревен, как деревенской хате, я такое только в телевизоре и видел, вот и не узнал. Пахнет какой-то травой и супом. И рядом не журчат, а разговаривают...

    - ...А это была Шемаханская царица, и эта царица всех девушек переловила и посадила, - оживленно излагал детский голос.

    - Куда? - заинтересованно переспросил второй. Я скривился: голос был "пенсионерский". Не люблю старух. И еще слышалось тихое, еле слышное постукивание... странное такое...

    - В подвал, на переработку, - тут же отозвался первый. - Там еще эти сидели, которые из "Шрека": Белоснежка, Красавица-в-коме...

    - Кто-кто? Ты уверена, что правильно запомнила?

    - А че? Ну... ну, может, ее как-то по-другому звали, но это неважно, она все равно второстепенная, только в обмороки и падает, ничего больше не делает. Вот. Значит, сидят они, сидят, плачут, и вдруг буммм! Это Змей Горыныч все начал взрывать, и подвал тоже... А потом прилетел на ослике Губка Боб и как закричит: "О боже, они убили Кенни!"

    - Кого?

    - А, это один такой... его все время убивают, так прикольней. И тут богатыри - у них такие дубины тяжеленные, знаешь, папа говорит, что они палицы называются. Ну это ж смешно. Палец - он же маленький, а дубины во какие! Он ошибается, да?

    - Не совсем. И что было дальше?

    - А дальше богатыри каааааак дали! Эта Шемаханская аж облысела, когда их увидела! Она волшебную силу потеряла, и ее выгнали. Вот. Хорошо, что не убили.

    - Тебе ее жалко?

    - Да нет. Просто когда злодея не убивают, значит, он еще вернется. И будет новый мультик. Она сейчас пластическую операцию сделает, и... бабушка Ира, а ты почему смеешься?