Соната Единорога

Незнакомец был на голову, если не больше, ниже девочки, и его облик настолько точно совпадал с иллюстрациями в книжках по мифологии, что Джой одолел приступ смеха, такой же внезапный и неудержимый, как чихание. Незнакомец лукаво усмехнулся, показав крепкие зубы, испачканные соком ягод. Губы обрамляли борода и усы. Смуглое треугольное лицо было почти человеческим, если не считать заостренных ушей – вправду заостренных, куда более острых, чем у Индиго, – и желтоватых козьих глаз с узкими горизонтальными зрачками. Ноги его – опять же как в книжках – заканчивались раздвоенными козьими копытами, и в том месте, где у человека находились бы колени, сгибались назад, как у козы. Незнакомец был совершенно нагим, но его грудь, живот и ноги покрывала грубая темная шерсть, прямая, спутанная и пыльная. А волосы у него на голове вились такими буйными упругими кудрями, что оттуда едва-едва проглядывала пара маленьких рожек. Джой глазела на него разинув рот, и незнакомец все шире расплывался в улыбке.

– Меня зовут Ко, – сообщил незнакомец. – Я тебе нравлюсь? Не стесняйся, можешь любоваться мной, сколько угодно.

Он разгладил бороду – пальцы у него были корявые, с обломанными ногтями – и добавил:

– В молодости я был красивее, но тогда мне недоставало жизненного опыта зрелости, которым я обладаю теперь.

К Джой наконец-то вернулся дар речи, хотя вместо слов пока что получалось лишь хриплое карканье.

– Я знаю, кто вы такой! Я видела на картинке! Вы – фавн, или – ой, как же там? – а, сатир! Вы – настоящий сатир!

На лице Ко появилось легкое удивление.

– Это так меня называли бы в вашем мире? – Он пару раз попробовал произнести новое слово, потом пожал плечами: – Ну что ж, довольно неплохо для чужаков из Внешнего мира. Во всяком случае, вам так привычнее.

– Эти существа… – прошептала Джой. Ко мгновенно понял, кого она имеет в виду.

– Перитоны – называем мы их, а себя наш народ зовет тируджайи. Тебе очень повезло, что ты ускользнула от них, дочка. Немногим это удавалось. Так что давай немного посидим здесь, и говорить лучше потише. Они очень терпеливые, эти перитоны.

Джой повиновалась – только устроилась поудобнее, подтянув локти под себя.

– Вы сказали: „В вашем мире“, – обратилась она к сатиру. – Если я… если я на самом деле не в своем собственном мире… где же тогда я нахожусь? – и девочка затаила дыхание. Она совсем не была уверена, что ей хочется услышать ответ.

– Ты в Шей-рахе, – отозвался Ко. Когда он произнес это слово, Джой показалось, что ее щеки коснулся легкий ветерок. Она прижала ладонь к щеке и переспросила:

– Где-где?

– Это место называется Шей-рах, – повторил сатир. – Скажу тебе прямо: ты далеко не первый чужак, отыскавший дорогу сюда. Но таких уже очень давно не бывало, и я очень рад, что встретил тебя. Мне всегда нравились чужаки из Внешнего мира.

Пощелкивание перитонов понемногу удалялось – теперь Джой приходилось напрягать слух, чтобы его услышать. Девочка уселась и попыталась протереть глаза и вытряхнуть землю из волос. Она осторожно произнесла:

– Меня зовут Джозефина Анджелина Ривера. Чаще меня называют просто Джой. Я живу на улице Аломар, в городе Вудмонте, только это не настоящий город, а скорее большой бестолковый пригород к востоку от Лос-Анджелеса. Моя мама занимается продажей недвижимого имущества, а папа – компьютерами и всякой электроникой. Еще у меня есть брат – совершенно чокнутый, – и бабушка. Она живет в одном из этих заведений для престарелых, хотя мне это очень не нравится. Я учусь в школе „Риджкрест“. Послезавтра мне нужно идти к зубному. Что я делаю в месте, которое называется Шей-рах?

Она обвела взглядом любопытную рожицу сатира, стоящие вокруг синие деревья, землю – из травы на нее уставилась малиновая улитка размером с мячик для софтбола.

– Ну, в смысле… мне же полагается сейчас лежать в своей постели… – тихо произнесла Джой.

Тут опять зазвучала музыка, хотя Джой по-прежнему не могла сказать, откуда она исходит. Джой припомнила, что сатиры играли на таких прикольных дудочках – из бамбука или из чего-то вроде этого, – но у Ко в руках ничего не было. Он почесывался, и, кажется, сейчас это занятие полностью поглощало его внимание. Кроме того, на этот раз музыка снова доносилась откуда-то издалека. Ко потянулся – от него и вправду воняло, как от козла, честное слово! – еще раз со вкусом почесал себе седалище, – да так, что забавный хвостик сатира заходил ходуном, словно пропеллер, – и в конце концов сказал:

– Ну что ж, думаю, теперь мы в безопасности. Идем, дочка?

Нелепость ситуации – фавн называет ее дочкой! – невольно заставила Джой хихикнуть.

– Идем? – переспросила она. – Куда?

Ко приподнял кустистую бровь, идущую чуть наискось.

– Повидаться со Старейшими – куда ж еще? Старейшие знают, что нужно делать.

– Старейшие? – Джой подхватилась на ноги. – Что за Старейшие?

Ко улыбнулся, но промолчал. Джой не унималась.

– Я не могу никуда идти – мне завтра в школу! О господи, у меня завтра контрольная! А мои папа с мамой? Что, если они проснутся и обнаружат, что я исчезла, как… Послушайте, я не знаю, как я здесь очутилась, но должен же существовать какой-то способ отсюда выбраться! Просто укажите мне, откуда я пришла, а там я уж сама доберусь. Я ужасно сожалею, но мне и вправду нужно домой!

В улыбке сатира появилось сочувствие.

– Дочка, ты не сможешь сейчас пересечь Границу. Луна уже зашла.

– Границу… – повторила Джой. – Какую границу? При чем здесь луна? О чем вы?

Но Ко уже шагал среди деревьев. Джой заковыляла следом за ним, отчаянно стараясь не отставать.

– Мне нужно домой! – крикнула она, догнав сатира. – Мне в школу нужно! Сколько надо идти до ваших Старейших, кем бы они ни были?

Ко повернулся, взял девочку за руку и погладил Джой по руке – ладонь у него была грубая и шершавая, как собачья лапа.

– Мы поговорим по дороге, – сказал он. – Все будет хорошо, дочка. Я в этом почти что уверен. В Шей-рахе чаще всего все заканчивается хорошо.

Глава 3

Путешествие заняло весь день. Ко избегал лугов – „Здесь, рядом с Границей, любое открытое пространство для перитонов все равно что накрытый стол“ – и постоянно держался под прикрытием деревьев. Сатир шагал, не разбирая дороги. Он вел Джой через лес, потом через колючие заросли ежевики, потом снова через глухую лесную чащу, потом через подлесок, где время от времени попадались испещренные солнцем прогалины. На этих прогалинах порхали неправдоподобно яркие птицы – такие яркие, как будто их нарисовал младший брат Джой, – и голоса их были, как шелест ветра над водой и журчанье воды по камням. Пара маленьких черно-золотых птичек некоторое время следовала за путниками. Они вились и порхали вокруг курчавой головы сатира и что-то щебетали прямо в его волосатые уши. Ко не отвечал – и это немного успокоило Джой, – но слушал очень внимательно.

Несколько раз у Джой возникала твердая уверенность, что за ними внимательно следят. Когда это случилось впервые, девочка резко затормозила и принялась осматриваться, но вокруг никого не было видно. Это происшествие напомнило Джой, как Абуэлита поддразнивала ее и подбивала попытаться увидеть собственное ухо. Мысль об Абуэлите наполнила Джой печалью, и девочка перестала озираться. Но она по-прежнему чувствовала, что кто-то следит за ней и внимательно изучает ее – не то синие деревья, не то ветер.

Через одну из прогалин бежал прозрачный ручей, и Джой присела рядом с ним, крикнув Ко, чтобы тот ее подождал. Вода была холодной и вкусной. От этого вкуса по телу Джой пробежал легкий трепет. Наклонившись к ручью, чтобы попить еще, девочка увидела в воде свое лицо – смуглое, худощавое, совершенно обыкновенное – и по привычке показала ему язык. Но на этот раз из-под ее лица, через него, проступило другое лицо, разбило отражение Джой россыпью хихикающих пузырьков, показало девочке остренький зеленый язычок и рассмеялось с бесстыдной радостью. В этом смехе таилась своя нескончаемая музыка. Джой завизжала, подхватилась и, не разбирая дороги, ринулась следом за сатиром. Она налетела на Ко, чуть не сбив его с ног, и уткнулась ему в плечо. Сатир принялся поглаживать ее по голове грубой, поразительно сильной рукой и приговаривать: