Время скидок в Аду

Я поклялся, что верну ее, и я не шутил. Я все еще был полон решимости, хотя мой гнев был не так силен, как несколько недель назад, и я начал осознавать, что вряд ли это вообще когда-нибудь произойдет. Начнем с того, что Каз была в Аду, а пробраться туда — все равно что попробовать заявиться в Рай без приглашения. Попасть в Форт Нокс и набрать полную тележку золотых слитков и то было бы легче. И Рай, и Ад находились вне зоны видимости, и под этим я имею в виду — вдалеке от старой доброй материальной Земли. Даже если я смогу пробраться туда, моя ангельская сущность не очень-то мне поможет. Бросаюсь в глаза? Ну да, совсем немного. И последнее, но от того не менее важное: в данный момент Каз была упрямой собственностью Всадника Элигора, Великого Герцога Ада, который уже показал свое намерение подвергнуть меня мучениям на век-другой, как только он разберется с более важными вещами. Я не думаю, что даже Караэль и весь небесный легион смогли бы вытащить Каз, так что представляете, каковы были мои шансы. На самом деле вся эта затея напоминала лишь сложное и болезненное самоубийство моей души.

Но милостивый Боже, каждое утро, когда я просыпался без Каз, я чувствовал боль. И каждую ночь, которую я проводил в одиночестве в никчемной комнатушке на Бич-стрит, я думал о том, как вернуть ее. Но единственный конец этой истории, который я не мог себе представить, — счастливый, разумный конец, в котором мы снова вместе.

Судя по известным мне правилам Рая, от инквизиторов я что-нибудь услышу только через несколько дней: чего уж у них там много, так это времени. Я бы не удивился, узнав, что они все еще в том зале заседаний, парят друг над другом и еще даже не начали обсуждать мою судьбу. Оставаться в моей маленькой квартире-студии в ожидании призыва от Рая было бы худшей идеей. Пусть я и не был еще готов плакаться о потере Каз, я придумал себе пару важных заданий, которые заставили бы меня встать и одеться.

Я взял такси и отправился к Орбану, оружейнику. Именно он создал оружие для турецкого султана, которое тот использовал в осаде Константинополя несколько столетий назад. Вот как все вышло: султан победил, Константинополь пал, христиане в ярости от поступка Орбана. Но он-то знает, что никогда не попадет в Рай, так что отказывается умирать и живет по сей день. По крайней мере, так он об этом рассказывает, а я не собираюсь с ним спорить, особенно учитывая, что его оружие не раз спасало мое тело и душу.

Еще Орбан делает броню для автомобилей, и мой выполненный по специальному заказу «Матадор» все еще находился у него в гараже. И хотя теперь у меня было достаточно денег, чтобы выкупить его, я подумал, что сияющий спорткар цвета топаза был не лучшим выбором для человека, собравшего такую богатую коллекцию врагов, как я. Какой был смысл в том, чтобы сменить квартиру и припарковать этого янтарного друга под окнами? Не то чтобы я собирался забросить эту машину — нет, я вложил в нее слишком много денег, сил и времени, — но мне надо было найти что-то для повседневной езды. В качестве ангела-адвоката ездить мне приходится много и в любое время суток. Я точно не собирался стоять на автобусной остановке в три часа ночи, надеясь, что одиннадцатый автобус вовремя довезет меня до кровати умирающего.

Когда я приехал, Орбана не было на месте, но один из его помощников, бородатый парень, которому для полноты образа не хватало только попугая на плече, узнал меня и открыл гараж — здание вытянутой формы на причале, соседствующем с оружейной фабрикой Орбана. Большинство автомобилей, находящихся здесь, обычно привозили для модификаций, чаще всего для бронирования, но их владельцы либо обанкротились, либо им уже не была нужна броня. А все их машины остались у Орбана. Некоторые из них, которые он уже доделал, удалось продать, а остальные он обычно потрошил на детали.

Парень с пиратской бородой вернулся к очередной машине-убийце, над которой он работал, а я прохаживался вдоль рядов автомобилей, и мои шаги отражались эхом от бетонного пола и круглой металлической крыши. Большинство машин здесь были огромными лимузинами или роскошными американскими ретро-седанами — их продать было сложнее, чем «Хаммеры» и навороченные внедорожники, которые предпочитали нынешние наркодилеры. Одна из моих классических машин от Орбана, «Понтиак Бонневилль», пострадала в схватке с галлу — тот разодрал ее, будто консервную банку, так что мне была нужна новая. Несколько мучительных минут я думал о том, что поцарапанный, но все еще отличный «Бискейн» 1958 года, отполированный и покрашенный, сделает меня счастливым, но он был слишком примечательным для моих целей. Если бы я хотел быть примечательным, то продолжал бы ездить на своем «Матадоре». Мне надо было стать незаметным, пусть это и противоречило всему моему существу.

Вдалеке стояла машина, похожая на маленькую горку мусора из-за своего размера и приплюснутой «морды» — «Нова Супер Спорт» 1969 года. Потускневшая краска когда-то была приятного красного цвета, но можно покрасить ее и в менее заметный тон. В свое время машинка была шикарной — у «Супер Спорта» был двигатель V8 рабочим объемом 350 дюймов. Кузов был неплохим, но выглядела машина так, будто ей суждено ржаветь во дворе у старого трейлера. Совсем неплохо для моих целей.

Я оставил Орбану записку, в которой спрашивал, что он хотел бы получить в обмен на «Супер Спорт», а потом прошелся пешком от Соленого пирса через воздушный переход и нагулял очень неплохой аппетит (и убил часок или около того) к тому времени, как я добрался до ресторанчика «Устрицы Билла». Было странно думать о том, что вряд ли мы когда-нибудь снова пообедаем здесь с Сэмом — ведь именно в этом ресторане мы провели так много времени. Но я также чувствовал, что, придя сюда, почту его память.

По правде говоря, я не знал, как относиться к произошедшему с Сэмом и к нему самому. Когда вы знаете кого-то так давно, как я знаю Сэма Райли — ангела-адвоката Сэммариэля, когда вы столько раз напивались вместе, попадали в перестрелки и вместе видели смерть десятков человек, то вы думаете, что узнали этого человека со всех сторон. Так что когда мне стало известно, что он работает на таинственного ангела Кифу и секретный Третий путь, ведя двойную игру прямо под носом Рая, у меня и всех других… В общем, я все еще не осознавал, как все это вяжется. Во время нашего последнего разговора прямо перед тем, как он шагнул сквозь мерцающую дверь, ведущую неизвестно куда, он казался обычным Сэмом, тем самым, с которым я все время завтракал в этом самом ресторанчике, наблюдая за тем, как местные из порта тянут деньги из туристов всеми законными и незаконными способами. Но все это время или, по крайней мере, последние два года он скрывал от меня все, связанное с Третьим путем. Об этом стоило задуматься, но, если честно, прямо сейчас мне не очень хотелось думать. Мне все равно не хватало Сэма с его деревенским видом. Я продолжал размышлять, увидимся ли мы с ним еще и каково это будет.

После ланча я придумал для себя еще заданий: отвез полную корзину белья в прачечную Лавандерия Мичоакан и купил разъемы в магазине электроники, чтобы наконец снова подключить телик. Потом я направился домой, прихватив пару буррито — можно будет разогреть, когда я проголодаюсь. С телевизором я провозился дольше, чем думал, потому что настенная розетка располагалась так, что провод дотягивался от нее только до середины кровати. Пришлось сходить и купить дополнительный кабель. Когда вернулся в очередной раз, я налил себе выпить. Может, пару раз. Когда я расправился с выпивкой, солнце уже зашло, а свет в комнате исходил только от телевизора. Я разогрел себе буррито и посмотрел игру «Гигантов» (они играли с «Пиратами» в Питтсбурге), пока не протрезвел после водки и не начал снова смотреть на стены — казалось, они находятся ближе ко мне, чем должны. У меня часто возникает такое чувство, и вряд ли дело тут в том, что моя новая квартира меньше предыдущей. Некоторое время спустя я решил выпить еще, но вместо этого поднялся, надел ботинки и пальто и отправился в бар «Циркуль» — там я хотя бы не буду пить в одиночестве. Проверенная временем отмазка для тех, кто не считает себя алкоголиком. Я не очень-то хотел туда идти, потому что был уверен, что все мои коллеги по адвокатуре будут спрашивать, как прошла встреча с Эфоратом, но идти в другой бар, где я никого не знал, казалось еще более унылой идеей. И я осознавал, что если останусь в квартире, то на следующее утро проснусь полностью одетым и с ужасным похмельем, а по телику будет идти утреннее шоу с этими жуткими людьми — это точно было одно из мучений Ада. С тех пор как я позволил Элигору забрать Каз, слишком много моих дней начиналось именно так. Так что я отправился в «Циркуль».