Воплощение (СИ)

- Днём тут светло или так же темно? - деловито поинтересовался Фабрицио у выбравшихся за ним следом Франциска и Мартина.

- Свет Божий доходит сюда, несмотря на купол, - осторожно подсказал местный инквизитор и на всякий случай благочестиво перекрестился.

Настороженное выражение так и не сошло с его лица: ничего хорошего от инспектора Святого Престола он для себя не ждал. И, кстати, был прав - архиепископ уже решил, что вывезет из поместья всё, и людей, и предметы, и документы. Подальше от холда, где можно было, как теперь сам архипастырь убедился, спрятаться от мира лучше, чем в любой крепости. И преследователи могут сколько угодно тыкаться в глухой тупик подземного хода. Тем более, если нос государственного секретаря не обманывал своего владельца, тут у орденцев жила как минимум одна корова - а, значит, и другой припас наверняка был складирован.

По-хорошему, стоило развернуться и уйти, и наведаться сюда уже днём, и не с парой слуг, а с десятком: инспектировать пусть даже ограниченное, но большое незнакомое пространство с факелом в руках было просто глупо. Но доверенное лицо самого Папы прекрасно з‍н​ал, чт​о утром з​​апросто можно будет недосчитаться как минимум час‍ти золота, а как максимум - части архива вместе с несколькими колдунами. Ну а что, Спада сам бы упрятал самое ценное вот в такой вот тайник, если бы он у него был. Опять же, раз магам тут ничего не угрожает - почему не оставить пару верных присматривать за всем. Да и, за коровкой какой-никакой, а присмотр нужен…

- Брат Франциск, вы говорили, что хоть и не ощущаете себя святым, Господь наш даровал вам возможность творить чудеса? - вроде как отвлечённым тоном поинтересовался архиепископ, делая вид, что с интересом рассматривает в свете факела траву под ногами.

- Д-да, - колдун в рясе аж запнулся - так ему не хотелось отвечать на вопрос инспектора. Нутром чуял подвох, но никак не мог сообразить, в чём он состоит.

- Видные теологи до сих пор спорят о полном списке чудес, явленных нам Богом через Сына Своего, апостолов и святых, - всё так же отстранённо и наставительно, на манер лектора по богословию, продолжил свою мысль Спада, - но в части списка все спорящие сходятся*. Это исцеление прикосновением, явленное Иисусом и его учениками и последователями неоднократно, это укрощение диких животных… А ещё - свет. Брат мой, яви мне и вот этим слугам моим свет**!

[*Реальный факт. Вопрос, что считать чудом Божьим, а что - диавольским колдовством, был и остаётся предметом споров и темой для “научно”-исследовательских богословских трудов в течение многих веков до настоящего времени. В описываемый период утверждённый теоретиками Святого Престола список чудес имел строго прикладное значение: ег‍о​ испол​ьзовали и​​нквизиторы для подтверждения либо отрицания факто‍в колдовства (т.к. решения инквизиции по конкретным людям принимались в формате инквизиторского суда). Неудивительно, что Спада его упоминает, да ещё и в таком ключе.

**Строго говоря, согласно теологическим исследованиям того времени, чудесный свет, наблюдаемый некоторыми очевидцами от святых и от самого Христа, являлся не целенаправленным чудом, а побочным, так сказать, эффектом святости. Более того, по яркости оного света святость можно было в прямом смысле измерить! Так, например, Иисус, взошедший на гору Фавор помолиться, засветился так ярко, что его было видно за многие километры.]

Монах как-то обречённо посмотрел на архипресвитера, затушил о землю и откинул свой факел… И в следующий миг от его сложенных в молитвенном жесте рук стало исходить сначала бледное, а потом всё более и более набирающее яркость тёплое жемчужное сияние. Это свет не слепил, от неощутимых прикосновений его лучей в чёрствой и заскорузлой душе секретаря правительства Папской области внезапно ожило что-то светлое и давно забытое. Что-то из глубокого детства, когда весь мир казался одним огромным чудесным местом, и в котором не было даже понятия о зле, насилии, принуждении…

…Немного привели в себя архипресвитера звуки: это дружно рухнули на колени его доверенные слуги. Оружие выпало из их рук, глаза устремлены на чудотворца, губы благоговейно шептали заученные слова молитв. Фабрицио, с трудом удерживаясь от того, чтобы вновь отдаться на волю чудесных ощущений, собрав волю в кулак, заставил себя оглядетьс‍я​. Фран​циск, наз​​вать которого колдуном у папского инспектора боль‍ше не поворачивался язык, тоже застыл, словно изваяние, подняв умиротворенное лицо с закрытыми глазами к затянутому серебристым туманом небу… Небу? Как бы не так - к потолку купола холда, который теперь было прекрасно видно! Спада всё-таки добился того, чего хотел - вокруг было светло, как днём.

Отрывать взгляд от монаха каждый раз приходилось с ощутимым усилием, но чиновник Святого Престола уже практически пришёл в себя. Чего-чего, а силы воли ему было не занимать. Попытка осмотреться привела к тому, что взгляд немедленно зацепился глазами за фигуру брата Мартина, спокойно стоящего чуть в стороне. Окольчуженного воина ничуть не зацепил эффект чудесного света - столкнувшись с ним взглядами, Фабрицио поразился равнодушию и откровенной скуке на лице… экзорциста?! Цепочка выводов мгновенно сложилась в голове архипресвитера: на экзорцистов не действует магия, магия и чудеса происходят из одного источника (теперь, после всего увиденного, отрицать было глупо), прирожденные экзорцисты, согласно папской булле Александре VI, тренируются и готовятся, как воины поля боя… Вывод буквально напрашивался сам собой.

Архипастырь всё-таки продолжил осмотр, но теперь его мысли были далеки от того, что он видит. Сознание лишь методично отмечало несуразности этого странного места. Вот загон для скота - даже без намёка на крышу и стены. Здесь не бывает дождей? Вместо предполагаемой коровы загон занимала пара волов. Рядом с загоном - добротная купеческая телега. Зачем она здесь, если от стенки до сте‍н​ки куп​ола едва ​​ли не минута скорым шагом в самом широком месте? ‍Или вот - огромное итальянское зеркало стоимостью, как неплохое поместье*, висит на грубо сколоченной из толстых деревянных балок раме, тупо вкопанной в землю в чистом поле. А вот клетки из толстых стальных прутьев, размером вполне подходящие для заточения одновременно нескольких человек, сейчас пустые…

[*”Огромное” по тем временам - “любое больше карманного”. Секрет зеркал из стекла и амальгамы долгое время был достоянием нескольких семей итальянских стеклодувов, и они, действительно, продавали свои изделия практически на вес золота! Обмен ростового зеркала на поместье - вполне реальный исторический факт.]

Спада думал о том, как распорядиться свалившимся в руки неожиданным бесценным наследством Борджиа. И чем дольше думал, тем больше склонялся к мысли, что лучше бы он его не находил. А ещё лучше - чтобы никто никогда не находил. Достойный отпрыск рода знаменитых отравителей и заговорщиков переплюнул всех родственников вместе взятых. В раскопанном во время финансового аудита поместье яда могло хватить, ни много, ни мало, на весь христианский мир! И прежде всего достанется Святому Престолу и конкретно Римской и Вселенской Инквизиции. Колдовства-то, получается, ни в одном успешно закрытом деле об оном не было. А новосвятые, признанные за последние двести лет в том числе и по результатам проявлений чудотворств - тоже все ложные?! Нет, такие откровения точно нельзя озвучивать, даже в самом узком кругу…

…Всё произошло очень быстро: свет, источаемый ладонями брата Франциска вдруг уме‍р​ил ярк​ость, миг​​нул, как пламя свечи, и папский инспектор вдруг п‍очувствовал жар. Не тепло, а именно жар - словно от огромного костра, к которому приближаешься шаг за шагом. Вот только - он сам стоял на месте, это невидимое пламя приближалось и, самое страшное - приближалось оно изнутри. Боль пронзила всё существо инквизитора, заставив мужчину закричать, багровая пелена застилала глаза - огонь ада обвивал его кости, растекался по жилам… И вполне видимыми, чадными яркими языками побежал по одежде и рукам! В тот момент, когда, казалось, тело архиепископа вот-вот рассыплется пеплом - кто-то схватил его за руку… И всё закончилось.