О черном маге замолвите слово (СИ)

Господин Фейт как раз расплачивался с таможенником, когда из здания вышел молодой офицер, при виде которого темные слегка раскосые глаза сузились и приняли странное выражение. Он всмотрелся пристальнее, и офицер обернулся, почувствовав этот пронзительный взгляд.

— Простите, сударь, — произнес Фейт, — не сочтите за бред или оскорбление, но вам следует быть очень осторожным в ближайшие дни. Кто-то сильно желает вам смерти и хочет убить.

Изумленный молодой человек уже хотел было возмутиться, но встретившись с предсказателем глазами, промолчал, ограничившись коротким поклоном.

Хотя Дамир быстро устал, отвлечь господина Фейта ему и в голову не могло придти, однако тот заметил его состояние без напоминаний. Вот и подтверждение его мыслям — сам он надолго задерживаться в Кларесте не собирался, но присутствие Дамира сразу же спутало все планы. Рисковать мальчиком — только-только начавшим оттаивать, еще не поправившимся и совсем не обученным, — он не имел права.

Следовательно, придется действовать обходными путями, что бы не привлекать к ним внимания: человек, интересующийся трактатом о черной магии, да еще со спутником, который просто лучится Силой… Местный Архимаг такого не пропустит.

И как закрыться Дамиру не объяснишь — нельзя сразу обрушивать на него известие о принадлежности к миру волшебства и извечному противостоянию цветов. Он должен принять этот факт спокойно, не смешивая ни с гневом, ни с обидой, ни с горечью или страхом, иначе получится результат совершенно обратный тому, к которому стремится господин Фейт.

Нужно время, а значит, им нужно жилье, а ему — работа.

Пришлось сворачивать к первому же встреченному постоялому двору: не таскать же мальчишку за собой, пока он будет улаживать дела.

— Ты в порядке? — спросил господин Фейт понурившегося паренька.

Ответом стал опасливый взгляд: доктор Фейт сразу же забыл о случае с офицером, и был занят решением насущных вопросов, зато Дамир в порту буквально заледенел — на какой-то миг на него повеяло сокрушительной обжигающей мощью. Да эльф бы мог справиться с бандой и не доставая рапиры из ножен!

— Дамир, — негромко позвал Фейт, прикрыв дверь снятой им комнаты, — что с тобой?

— Ничего, — слишком поспешно отозвался тот, отворачиваясь.

— Я думал, ты мне хоть немного доверяешь, — он опустился перед мальчиком, заглядывая ему в лицо, — Чего ты испугался?

— Вы… видите судьбу человека! — выдавил Дамир.

— Судьбу увидеть нельзя. Она нигде не записана, иначе не было бы смысла предупреждать. То, что верно сегодня, может измениться уже в следующее мгновение.

Предсказать можно лишь возможность, вероятность. Я же увидел тем более не судьбу, а угрозу гибели, — как врач узнает симптомы болезни.

— Вы маг? — Дамир неуверенно поднял глаза, и в устремленном на него внимательном темном взгляде не увидел никакого холода, тем более потустороннего.

— Я похож на мага? — улыбнулся Фейт, — Я знаком с магией. Но тут дело в том, что я просто острее чувствую опасность. Посмотри на меня… Разве я тебя чем-нибудь обидел?

Это он понимал, у него самого чувство беды было развито очень остро. Однако полностью Дамир не поверил — уж слишком впечатляющим было мимолетное ощущение, — но испытал огромный сокрушающий стыд за свой страх. Он ведь ничего, кроме добра не видел от господина доктора. Так какая ему разница кто он такой, какими силами обладает, и как ими распоряжается? Разволновался, как девица… И это после того, как сам же навязался.

— Нет!! Простите…

— Я не сержусь, — Фейт легонько сжал его плечи и встал, — Ты совсем замучился.

Не вздумай разбирать вещи, ложись и отдыхай. Я скоро вернусь.

«Вернется ли… Нет, ничего не взял, только письма какие-то».

Дамир отвел глаза от единственной дорожной сумки и понял, что мастер Фейт как всегда с легкостью прочитал его мысли. Щеки снова обожгло.

Да, отметил господин Фейт, терпения ему понадобится немало.

Вернулся он уже затемно. Пробиваться сквозь приемные ему было не впервые, к тому же на этот раз доктор Фейт мог весомо махнуть перед носом рекомендациями. Хотя, кому они были интересны, когда он сразу заявил, что претендует всего лишь на скромное место в госпитале у порта.

Импозантного господина, ни чем не напоминавшего эксцентричного идеалиста, либо опустившегося неудачника, окинули любопытным взглядом, прокомментировав:

— У нас, кажется, нашелся герой, — усмехнулся попечитель общественных заведений.

— Как вам будет угодно, — сухо ответил доктор Фейт, полоснув взглядом от вычурных дверей.

Как подобраться к княжеской библиотеке еще предстояло поломать голову — не вламываться же туда, как налетчику: его цель оправдывает такое средство, но это было бы равнозначно послать приглашение Светлому совету на торжественное самосожжение. И остаток вечера был потрачен на поиски квартиры, так что, войдя в гостиничную комнатку, он застал Дамира уже спящим, на столе стоял нетронутый ужин.

Ждал.

Странное ощущение, что тебя кто-то ждет, что в твоей власти сделать кого-то счастливым. Это, наверное и есть настоящая власть — держать в руках жизнь не с клинком у горла.

Дамир нахмурился и вздохнул, сворачиваясь клубком. Даже во сне мальчишка умудрялся выглядеть настороженным и озабоченным. Он лежал, как-то по-особому втянув голову в плечи до ушей и прикрывая лицо руками: точь в точь волчонок.

Господин Фейт не стал снова пытаться проецировать на него свою ауру, только набросил одеяло, и сел у стола, устало откинувшись к стене.

Если бы с тобой было все так просто, парень… Если бы с нами обоими было все просто!

Как же сильно нужно ненавидеть весь мир, что бы так его изуродовать! Разделить целое, на острые постоянно сражающиеся друг с другом осколки… Бессмысленная и бесцельная борьба, в которой этот мальчик скорее всего станет новой жертвой в бесконечном списке правых и виноватых, и тех, кто вообще ни при чем.

Не допущу!

Будь проклят тот, кто придумал все это! Никакая кара для него не может быть достаточной!

Усилием воли, Фейт вернул себе подобие привычного равновесия: бесполезно, а для него поддаться ненависти равноценно безумию и гибели. Жизнь — как танец на лезвии: больно, но иначе — пропасть.

В сердце у Дамира поселился тайный страх. Было ли дело в том, что жизнь давно отучила его безоглядно доверять людям, или он инстинктивно чувствовал какую-то недоговоренность, он все еще продолжал искать причину странного отношения к нему господина Фейта. Он понял если бы его взяли слугой, согласен был и сапоги чистить, а вместо этого единственной его обязанностью — был он сам. Включая ежедневные занятия чтением и письмом.

Собственно ничего выдающегося в поведении его покровителя не было: доктор Фейт исходил из тех соображений, что ребенок прежде всего должен нормально есть, спать сколько требуется, не мерзнуть и не надрываться. Однако такой подход для Дамира был судя по всему в новинку. Он уверился, что скорее всего недостаточно умен и образован, что бы помогать ему по-настоящему, и не расставался с купленными книгами. Правда больше ему нравилось, когда мастер Фейт на его вопрос начинал что-нибудь рассказывать, и становилось ясно, что помимо книжной премудрости, этот человек много пожил и повидал.

Дамир старался как мог оправдать свое безделье, считая что даром ест хлеб.

Висеть на чьей-то шее его определенно не устраивало, и господину Фейту, хотя и пришлась по душе такая гордость, но приходилось постоянно осаживать парнишку в его рвении. Тот даже в госпиталь таскался. Место было адское, а работа там — еще хуже, однако из больницы господин Фейт его не гнал, считая, что это может стать для Дамира полезным уроком.

Через несколько дней после начала работы доктора Фейта, один из рыбаков доставил в припортовый госпиталь умирающего. На теле бедняги насчитывалось около десятка ран, но он упорно полз от линии прибоя. Парень явно родился под счастливой звездой: море его не погубило, а наоборот вынесло на берег. Бухточка была вне города, и как туда занесло рыбака, тот не распространялся. К тому же — рыбак не принял на себя греха, привез раненого в больницу, хотя взять с него нельзя было даже пуговицы.