Серая тень (СИ)

— Мужчина философски пожал плечами и вытащил из-под стола несколько свитков. Ксанке хватило всего одного взгляда, для того чтобы удивлённо присвистнуть.

— Где ты это взял?

— Где взял, там больше нет.

— Фикр, это подробный план внутреннего расположения комнат крепости. Такое в обычной библиотеке не возьмёшь.

— А я и не говорю, что нашёл это там.

— Где же тогда?

— А вот это уже не мой секрет и разглашать его я не в праве.

— Нисколько в этом не сомневалась.

Поединок взглядов занял ещё какое-то время. Первым глаза отвёл как ни странно Фикр. Ксанка была единственной женщиной, чей взгляд он выдержать не мог. Старался, но не получалось. Было что-то в глазах этой девушки, что пробирало его до самой печёнки и заставляло чувствовать себя добычей. Что именно вызывало такую реакцию, он не понимал, но на подсознательном уровне остерегался совсем уж откровенно злить эту девицу.

— Сколько ты хочешь за эту информацию?

Фикр к своему стыду даже вздрогнул, настолько неожиданно прозвучал вопрос. Но, он довольно быстро взял себя в руки.

— Половина того, чо тебе заплатят за работу.

Ксанка приподняла одну бровь. — Ты и это знаешь?

— Я не знаю цифру, но эльфы жмотничать не привыкли.

При упоминании эльфов, Ксанка поморщилась. Почему все в таком восторге от этих ушастых интриганов? Ведь, по большому счёту, ничего особенного в них нет. Красота это ведь не главное, если за красотой нет души, то она совершенно ничего не значит.

Реакция Ксанки на слова об эльфах не укрылась от Фикра. Ярко выраженная нелюбовь этой девушки к перворожденным слишком бросалась в глаза. Удивительно то, что она при таком отношении к эльфам согласилась на них работать.

— Хорошо, я согласна. Половина, так половина. Только потом не обижайтесь.

— Даже не подумаю. Для меня уже одно то, что я с тобой общаюсь радость, а уж оплата это дело десятое.

— Конечно, конечно, именно так я и подумала.

Дальнейшее обсуждение заняло ещё несколько минут, потом Ксанка ушла.

Фикр же сидел за столом и задумчиво теребил пальцами подбородок. В какой-то момент он поднял взгляд на стоявшего рядом неприметного мужчину. Тот покаянно пожал плечами, он уже несколько раз пытался выследить девчонку, с тех пор как она появилась в их городе, но каждый раз эти попытки заканчивались полным провалом. Она, самым невероятным образом ускользала от самых лучших ищеек. При всём при этом, она делал это настолько изящно и естественно, что злиться на неё никто просто не мог.

— Не получится проследить за ней, гляньте одним глазом за ушастыми. Не нравится мне их активность. Что-то эти зайчики задумали. И мне совсем не хочется, чтобы это что-то стало для нас неприятным сюрпризом.

Сантион скучал, откровенно и очень сильно. Человека для выполнения задания он нанял, осталось ждать результатов. А хотелось действий. С каким удовольствием он сам отправился бы в «Драконье дыхание», но политика сковала его по рукам и ногам. Провоцировать людей на агрессию ему запретили, эльфы и так оказались в некоторой изоляции, из-за своих слишком жестоких и принципиальных действий по отношению к некоторым расам. Усложнять положение не стоило.

Двадцать лет назад он думал, что их позиция в отношении тех же оборотней единственно правильная, но время внесло свои коррективы, в его образ мыслей. Многое из того что он делал тогда, сейчас не стал бы делать ни в коем случае. И ещё он бы многое отдал для того, чтобы ему перестали сниться сны.

Сегодня она опять ему снилась — маленькая сероглазая девочка. В её глазах не было страха, она не понимала, что ей нужно бояться, был только вопрос: «За что»? Вот только Сантион не знал на него ответа. Она была первыми и единственным ребенком-оборотнем, которого он убил. Потом он уже не смог, сам не понимая почему, но всякий раз, когда перед ним появлялась заплаканная мордашка очередного маленького оборотня, его руки опускались.

Сантион проснулся задолго до рассвета и долго лежал, тупо глядя в потолок. С тех пор прошло много лет, за это время Сантион успел многое понять, и задать много вопросов, совету, отцу. Они не смогли дать ему нормальные ответы, и это его не удивило.

В то время он не слишком задумывался о том, что творит, он просто выполнял поручения совета и отца, поголовно вырезая всех оборотней, до которых смог добраться. Но, после встречи с той девочкой у него внутри что-то сломалось, он начал думать и спрашивать. А потом эльфы почувствовали на себе реакцию мира. Лес их не простил. В стремлении защитить своих близких эльфы забыли, что оборотни тоже дети леса, и он не мог не заметить их гибели.

Лес заметил и очень жестоко отреагировал на своеволие эльфов. Эльфы вспомнили, благодаря чему и кому процветает их раса. День тишины леса они не смогут забыть никогда. Ветер стих. Замолчали птицы и насекомые. Звери затаились. И только еле слышимая скорбная песнь леса звучала среди неподвижных деревьев. Она вползала в каждый эльфийский дом, в каждую щёлочку и пела о том, что уже не вернуть, о том кого не вернуть. Этот день стоил эльфам жизни многих новорожденных. Лес — это жизнь эльфа. Без его звучания огонёк жизни затихает в них и, в конце концов, гаснет. Новорожденные дети слишком сильно зависят от своей связи с лесом. В день тишины эти связи были отрезаны ото всех эльфов и маленькие хрупкие жизни не смогли с этим справиться. Кто-то из детей погиб в колыбели, кто-то, будучи ещё в утробе матери утянув последних за собой. Это был страшный урок, и эльфы его усвоили.

Многие правители сопредельных государств радостно потирали ладони, думая, что это они заставили эльфов одуматься. Правду знали немногие. Древний лес умел хранить свои тайны и эльфы умели.

Сантион устало потёр руками лицо. Если бы кто-то из людей его сейчас увидел, то был бы искренне удивлён таким нетипичным для перворожденного жестом. Но, что поделаешь, эльфы тоже устают, даже если и не показывают виду.

Неожиданно перед глазами Сантиона всплыла встреча с сероглазой девушкой. Было в ней что-то смутно знакомое, вот только что. Она почему-то никак не выходила у него их головы. Сантион задумчиво смотрел в окно, когда в дверь постучали.

— Войдите.

Дверь отворилась, и на пороге его комнаты появился ещё один эльф. Его внешность всегда вызывала неоднозначную реакцию у многих. Будучи чистокровным эльфом, что подтвердили многие проверки, он при этом умудрился родиться жгучим брюнетом с пронзительными тёмно-карими глазами. Многих это сражало наповал. Сантил был знаком с Хазеелем, с самого детства и у него было время привыкнуть.

— Скучаешь?

Хазеель нагло протопал до кровати и с удобством на ней расположился. Сантион скептически осмотрел развалившегося на его постели друга и вздохнул. Хазеель принципиально не соблюдал правила этикета. Всё что касалось наследника, он попускал мимо ушей и делал всё наоборот. Временами Снтиона это раздражало, временами веселило, но никогда не злило. Злиться на Хазееля почему-то не получалось. Было в его поведении что-то непосредственное, что подкупало.

В отличие от принца Хазеелю в человеческих поселениях нравилось. Было что-то в укладе жизни простых смертных, что его очаровывало. Несмотря на наличие эльфячьих ушей, люди часто принимали Хазееля за своего и общались с ним на равных. Это очень помогало в налаживании контактов. Именно способность легко завоёвывать доверие любого привела Хазееля в тёмные стражи, и заодно советника наследного принца.

Со своими способностями Хазеель мог бы получить место главы Тёмной стражи, но его вполне устраивало место рядом с наследником. И достаточно почётно и весело и нет такой головной боли как у начальства.

— Хазеель, когда ты начнёшь себя вести подобающим образом?

— Для кого подобающим? — Эльф лениво приоткрыл один глаз.

— Хотя бы для меня.

Брюнет оглядел друга с ног до головы и вновь прикрыл глаза. — Ты обойдёшься, а на остальных мне откровенно плевать.

— Хазеель, — простонал Сантион, — ты невозможен.