АЛХИМИК

- Если ты записался в войско в надежде потерять ногу, то нехорошо с твоей стороны проявлять такое нетерпение и бежать ко мне с просьбой, с которой ты можешь обратиться к любому вражескому солдату на поле битвы, и, уверяю тебя, он ее с радостью выполнит, если, конечно, он по ошибке не отрубит тебе вместо ноги голову. Поэтому я бы тебе советовал не носиться по городу со своими невероятными желаниями, а посвятить оставшееся время изучению языка вероятного противника, чтобы у тебя не возникло недоразумений в том плане, что твоя просьба будет неправильно понята.

- Что ты говоришь, старик? Разве ты не знаешь, что в королевское войско забирают и записывают всех? Все мужское население состоит в войске, но на поле выпускают только молодых, в то время как все остальные ожидают на крепостных стенах, пока неприятель не уничтожит высланное войско и не начтет штурм города. Но наш король мудр и придумал новую тактику войны. Он, например, время от времени посылает своего королевского дракона для усмирения бармалеев, отказывающихся вот уже который год платить налоги. После этого бармалеи собирают войско и идут в поход на Муругленд. Тогда король посылает королевские войска и велит им сжечь все города и деревни, стоящие на пути армии бармалеев. Наши войска ведут активные бои с неразумным местным населением, которое возражает против своего умерщвления, а также против уничтожения своих домов и посевов. Лишь после того как будут уничтожены все жители, весь скот, все запасы продовольствия и все дома, войско возвращается под стены столицы. Лишенные возможности использования местных ресурсов и продовольствия голодные бармалеи делают многодневные переходы в поисках армии, с которой можно было бы сразиться, или местного населения, которое можно было бы повесить. Не найдя никого и ничего кроме пепла, посрамленные бармалеи с позором возвращаются обратно.

- Тогда мне совершенно понятна твоя озабоченность, - ответил Маяс, - при отсутствии реальных битв у тебя не будет возможности потерять ногу, которая тебя столь тяготит.

- Старик, мне говорили о твоей мудрости, а ты произносишь глупые вещи. Неужели ты думаешь, что я хочу лишиться ноги? Я просто предпочитаю остаться живым и одноногим нежели помереть на королевской службе.

- Пока что, юноша, именно ты произносишь несуразности, - сказал Маяс обижено. - Ты заявляешь, что не хочешь лишаться ноги, а сам просишь меня об обратном. Ты уверяешь меня, что королевская армия не сражается с врагами, и при этом заявляешь о том, что погибнешь на королевской службе. От чего это ты, собственно, там погибнешь? От своего желания лишиться собственной ноги, с которой ты ни в коем случае не хочешь расставаться? Неужели это противоречие в твоих желаниях сведет тебя в могилу? Берегись же, юноша! Твой разброд мыслей скорее приведет тебя в приют для душевнобольных!

Тут обида отразилась уже в свою очередь на лице молодого посетителя.

- Неужели ты не знаешь, что такое служба в нашем войске?! - с упреком спросил он. - Неужели ты не знаешь, что в мирные дни в нашем войске гибнет больше солдат, чем на войне?

- Как это может быть? - с легкой иронией в голосе спросил Маяс

- Неужели ты не знаешь о войсковой подготовке, которая состоит в получении каждым солдатом ежедневно пятидесяти ударов колотушкой по голове?

- Никогда не слышал ничего подобного. Зачем, спрашивается, нужна подобная подготовка?

- Это - отбор на выживаемость одновременно с процессом привыкания к условиям несения службы. Король не может допустить гибели солдат во время исполнения ими своего воинского долга, ибо это разрушит представления о неуязвимости нашей армии. Ты ведь, наверняка, знаешь, что когда наши войска выполняют свои обязанности по умерщвлению населения, проживающего на пути наступления войска противника, они сталкиваются с жутким непониманием со стороны местных мужланов, которые лупят солдат по голове дубинами, оглоблями и всем, что попадет под руку. Неподготовленный солдат, безусловно, от таких ударов расстался бы с жизнью, но от голов наших солдат дубины отскакивают словно от каменной стены, что достигается именно упомянутой мной подготовкой. Но, к сожалению, во время самой подготовки многие солдаты умирают из-за того, что содержимое их головы не выдерживает ежедневной практики, и, честное слово, я не хочу пополнить их число!

- Ах вот оно в чем дело! - вздохнул Маяс с облегчением. - Теперь мне понятна твоя проблема, и я с радостью готов тебе помочь. Поверь мне, опасность для твоей жизни заключается не в том, что у тебя две ноги, а в том, что у тебя может оказаться слишком большой мозг, который не сможет укрыться от тренировочных ударов. Я сварю для тебя настой, после испития которого твой мозг сделается не больше куриного яйца, и тогда тебе уже ничто не будет угрожать.

Видя отрицание такого метода, отобразившееся на лице парня, Маяс поспешил добавить:

- Если ты боишься, что маленький мозг помешает твоей военной карьере, то это не так. Смею тебя заверить, что тебе не о чем беспокоиться. Из уст придворного лекаря и мудреца хорсемского хана мне достоверно известно об одном генерале, у которого мозги отсутствовали полностью, что не помешало ему стать командующим алийского войска.

Еще в мирные времена этот славный генерал занимался военными вопросами, причем делал это так ловко, что, за счет отпускаемых из казны денег на содержание войска, он исхитрился построить себе и своей родне двенадцать домов с прекрасными садами с певчими птицами и мраморными фонтанами, из которых било самое дорогое в Алии вино. Когда же хан хорсемский пошел войной на Алию, генерал во главе алийского войска выступил в поход. Выбрав удобное место для битвы, он велел разбить лагерь и дожидаться подхода противника. Но так как хорсемкая армия, занятая разорением алийский городов, не подходила в течение двух месяцев, генерал решил занять солдат полезным делом, дабы они не сидели сложа руки и не прожирали зря казенные запасы. Чтобы чем-то занять солдат, генерал решил построить себе на облюбованном им месте деревянный штаб армии с резными наличниками, баней, бассейном, залом для банкетов, баром, крытым теннисным кортом и всеми прочими необходимыми элементами, дабы командование могло спокойно обдумывать предстоящую битву. К строительству штаба было привлечено прозябавшее в безделии войско. Единственное, что расстраивало генерала, это то, что в лесу, где в момент битвы должен был стоять засадный полк, не хватило дерева для строительства, и после того как лес был весь вырублен, пришлось посылать войска за сорок километров в другой лес, и затем на лошадях кавалерийских полков перевозить бревна к месту строительства.

Строительные работы кипели вовсю, когда, откуда ни возьмись, появилась хорсемская армия. Алийцы отважно защищались подручными строительными инструментами, но безжалостные хорсемцы порубили их саблями на мелкие части. Затем хорсемский хан велел обезглавить командовавшего алийской армией генерала и сделать из его черепа чашу для вина. Когда отсеченную голову военачальника доставили хорсемскому хану, он передал ее уже упомянутому придворному лекарю, чтобы тот извлек из черепа генеральские мозги, которые было велено скормить собакам. Сколько ни бился придворный лекарь и мудрец, но мозгов в черепе генерала он обнаружить не смог, и бедные собаки остались некормлеными.

Полное отсутствие мозгов, однако, как мы видим, не помешало этому военачальнику стать генералом, командующим армии и вписать свое имя в историю как героя, погибшего за отечество.