Сборник рассказов №2

— Предлагаю ваш разговор продолжить после, — сквозь зубы процедил Добрыня, нехорошо глядя на товарищей.

Алеша виновато понурился, а потом вдруг нахмурился, поднял голову и спросил:

— А разве только одна папороть может зацвести этой ночью?

Богатыри оторопело переглянулись: похоже, такой простой вопрос не приходил к ним в головы.

— Ну-у-у, — протянул Илья, — Честно говоря, понятия не имею. Может, и один…

— Навряд ли, — с сомнением сказал Добрыня, почесывая вихрастую макушку, — ежели папороти много, то и цветов должно быть тоже хоть отбавляй!

— Тогда отсюда следует другой вопрос… — опять сник Алеша, — Как мы узнаем, какой именно цветок нужен этому Лиху?

— Притащим ему все, да и все! — философски скаламбурил Илья, — Будем тут еще думы думать, что ли? Пускай сам со своим сеном разбирается, лишь бы мечи воротил! Дело я молвлю?

Добрыня с Алешей переглянулись и с некоторым опасением взглянули на Муромца.

— Илья, а лес-то, это, большо-о-ой, — с опаской откликнулся Алеша.

Илья на секунду задумался, а потом бодро выдал гениальную фразу:

— А чего нам искать какой-то особенный цветок, коли они все будут одинаковые?

— Илья-я-я-я, — вдруг тихо сказал Добрыня, — А, может, ну его, этого Лиха с мечами, а? Цветь папороти — она же клад открывает! Найдем один, поделим на троих, и будут у нас и мечи, и девки, и медовуха — сколько хочешь. Даже подвиги уже совершать не потребуется.

Двое богатырей тут же словно по команде повернулись к Добрыне. Илья, как старший по званию, стараясь скрыть волнение и алчный блеск в глазах, шепотом поинтересовался:

— А ты знаешь, как он это делает и что требуется?

— Знаю, — тоже шепотом отозвался Добрыня, — Все очень просто, коллега. Как зацветет папороть, надобно схватить цветок, зажать его в кулаке и спешить из леса вон, не оглядываясь. Будет нечистая сила тебя звать, окликать по имени, матушкой родной прикинется отцом, девкой красной, младенцем, только ты беги, не оглядывайся…иначе плохо будет.

— Ну-ну-ну, а потом, потом то что?

— Все, — развел руками Добрыня, — Цветок будет твоим, сможешь клады под землей видеть, язык зверей и птиц понимать, замки любые отпирать, иногда будущее видеть, но это уже так, брешут, по-моему.

— Так вот, стало быть зачем Лиху этот цвето-о-ок, — протянул Алеша, — Сам хочет все клады найти и себе присвоить.

— Стой, стой, стой! — нахмурился Илья. До него не сразу дошел смысл всех сказанных Добрыней слов, — Какая такая нечисть?

Добрыня пожал плечами.

— Илья, ну я ж, энто, его не добывал — не знаю, мож брешут люди, мож запугивают. Мне вон в детстве матушка говорила, что этого цветя-то и в помине нет — сказки, мол. А тут оказывается, наоборот все. Лихо ж врать не станет! Ну, я имею ввиду, в том, что ему самому надо…

И тут поляна озарилась ярко-красным светом, да таким, что глазам больно. Словно тысячи солнц разом взошли над лесом. Кое-как проморгавшись, богатыри разглядели много-много алых головок цветков, неспешно покачивающихся над зеленым морем разлапистых листьев папоротника.

— Вот и ответ на твой вопрос, Алеша, — широко улыбнулся Илья, — Да и на твой, Добрынь, тоже, — Скосим все, что можно ироду этому одноглазому, да и по цветочку лично себе оставим.

— Так давайте! — обрадовался Алеша, — Косите! А…а складывать во что? Мы ж мешок-то не захватили…

— А зачем нам мешок? — хитро прищурился Илья, — Добрынь, руки вверх подыми.

— Зачем?

— Надо, — с безграничным терпением вздохнул богатырь.

— Для дела! — веско добавил Алеша, хитро подмигивая Илье.

— Ну, коли надо… — Добрыня поднял руки, а Илья резко дернул снизу вверх подол его верхней рубахи, прикрывавшей кольчужную, стянув ее с богатыря.

— Э-э… — попытался было запротестовать Добрыня.

— Надо. Для дела! — поднял вверх указательный палец Илья и ловко завязал рукава рубахи узлами.

— Вот мешок простой — вот мешок большой! — прокомментировал веселое действо Алеша.

— Теперь, давай рвать скорее, пока не отцвели, — обратился Илья к Поповичу, — А ты, Добрынь, пока последи, чтобы нигде нечисть не появилась!

— Чудно, — возмутился Добрыня, — Почему это мне достается самое трудное? А ежели меня нечисть утащит?

— А ну цыц! Коли сказал, значит выполняй! К тому ж, ты сам давеча молвил — авось это даже и не правда про нечисть-то, — проворчал Илья, на пару с Алешей пачками выкорчевывая бедные папоротники.

Стоило только богатырям сорвать первый цветок, как в чаще леса что-то зашуршало, заухало, и среди деревьев замелькали тени. Что-то с огромными светящимися глазами стало подкрадываться все ближе и ближе. Добрыня, стоявший на страже тут же и заорал, наплевав на все правила маскировки:

— Братцы, давайте побыстрее! Мне уже никаких кладов не надо!!! Видать, нечисть-то действительно тут есть!

— Да тише ты, тише! — зашипел на него Алеша, — Чего случилось-то? Дай траву доко… в смысле дособирать.

Из леса пополз молочно-белый клокастый туман, похожий на сильно обгрызенный молью пуховой платок, в котором тоже шевелилось что-то черное. Крепко зажмурив глаза и повторяя про себя: «Не смотреть, только не смотреть!», — Добрыня вприпрыжку носился по поляне.

— Да что там такое-то? — не выдержал Илья.

— Не оборачивайтесь!!! — заорал Добрыня, — Режьте траву! Нежить на подходе!

— Так задержи ее, — нарочито небрежно и одновременно мстительно проговорил Попович.

— КАК?????

— Так!

— ДА КАК? Я что… — тут до Добрыни дошло, что предыдущую фразу сказал вовсе не Алеша. Богатырям — всем сразу — стоило огромнейших сил застыть на месте и не оборачиваться.

— К-х-х-хто это? — дрожащим голосом поинтересовался Илья.

— Черти, — плачущим голосом проговорил Добрыня, — Братцы! Спиной уже чую рогатых! По-моему они уже и лапы свои тянут! Давайте убежим поскорее, а?

Тем временем тени за их спинами приобрели уже более-менее четкие очертания чудищ: действительно, рогатых, с хвостами, копытами, кое-кто даже с двумя головами. К богатырям постепенно приближалось кольцо светящихся глаз: какие-то были размером с блюдце, какие-то — со сковородку.

— Обернитесь! Обернитесь! Посмотрите нам в глаза! Обернитесь! Обернитесь! — шелестело вокруг, словно кто-то протащил мешок по сухим листьям.

— Что вам от нас надо, нежить поганая? — заорал Алеша.

Нежить его проигнорировала, продолжая талдычить прежнее и все ближе подкрадываться к богатырям.

— Добрынь, ты у нас как главный ведун, скажи — ЧТО ДЕЛАТЬ ТО?

— По правилам надо начертить вокруг себя круг, рассыпать зерно или соль… ну, еще можно молитвы почитать… только у меня такое впечатление, что они не помогут…

— Так! Чертить круг у нас времени нет! — тут же подключился Алеша, до краев набивший самодельный мешок папоротниками.

Илья закивал

— А круга они коснуться могут? — вдруг спросил Илья.

— Нет — никак, — замотал головой Никитич.

— Тогда так — Алеша, отдавай мне мешок, хватай за руки Добрыню!

— Зачем? — разом удивились оба богатыря.

— Надо! Для дела! — заорал Илья.

Никитич и Попович беспрекословно взялись за руки.

— Теперь растопырьте их пошире, — Илья влез между взявшимися за руки богатырями. Со стороны могло сложиться впечатление, что они обнимали долго отсутствовавшего родственника. Или сильно напившегося друга, причем, сами будучи не слишком трезвыми…

— А теперь зажмурьте глаза и приготовьтесь делать все что я скажу… а пока — ПА-БЕ-ЖА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-АЛИ!

Нечисть, смекнув, что их добыча уходит, резво рванула за тактично отступающими богатырями с криками: «С-с-с-с-с-с-стойте! Обернитес-с-с-с-с-с-с-с-сь…», но это лишь подстегивало людей поддавать жару.

Более мелкие, и соответственно шустрые нечистики, догнали было беглецов, но смогли лишь беспомощно сгрудиться неподалеку и обиженно талдычить: «Они в круге! В круге! Выйдите из круга! Посмотрите в глаза…»

Через час даже самая недалекая нечисть поняла, что преследование успехом уже не увенчается и стала грустно расползаться по своим норам…Петушиного крика почему-то никто не захотел дожидаться.