Аид, любимец Судьбы (СИ)

Девчонок было двое: рыжеватая растрепанная худышка с огоньком в ладонях и гладковолосая, статная, задрапированная в ткань – у этой был крепкий сук, покрытый зеленью. Вот этим суком вожаку отчаянно прилетало то в морду, то по башке, то по хребту – смотря что подворачивалось.

Та, что была помельче, метала с ладошки языки пламени.

Орали обе – не переставая.

Зубастая тварь, вконец ошалевшая от такого поворота событий, бессмысленно металась вокруг аккуратно сложенного костерка, выла, клацала клыками, махала хвостом, ругалась – и сама вряд ли понимала, чего ей хочется: сожрать или сбежать.

Мое появление – вернее, наше, сперва лезвие меча, а потом уж я, единой линией – застало живучую заразу врасплох.

– С-сукины дети! – всхлипнул вожак и улепетнул в густую тьму. Мрак с готовностью сомкнулся за ним. Шелест когтистых убегающих лап потонул в дружных воплях девчонок.

– Заткнитесь!

Худышка смолкла первой. Сделала несмелый шаг вперед, поднося к личику огонек – он осветил почти такие же огненные волосы и яркие точки на лице: будто пламенем с размаху окропили.

– А ты наш брат, – сказала она вдруг без малейшего удивления. – Мама говорила, что у меня есть тут брат. Радуйся, брат![5] Я – Гестия, дочь Реи и Крона.

Из прошлого рубануло – наотмашь. Проклятым материнским голосом: «Ей так хотелось – пусть будет девочка. Она даже придумала ей хорошее имя – Гестия… Но родился мальчик…»

– Я Аид. Сын Крона.

– Мог бы и прикрыться хоть немного! – фыркнула вторая. Зеленую палицу она так и держала: наотлет. Если что, мол, – сейчас как приложу!

– А это Деметра, она меня младше, – возбужденно пояснила Гестия, которая едва доставала сестре до плеча. – Она тут не очень давно. Хотя тут же нет времени.

– Сколько здесь ты?

– Не знаю. Я сначала здесь немножко ходила, потом сидела у огонька, пела, потом опять немного ходила. Потом появилась Деметра, мы стали вместе сидеть и ждать… ты теперь будешь с нами?

– С какой стати?

– С чего бы? – вмешалась Деметра, отжимая Гестию в сторонку и пронизывая меня подозрительным взглядом. Сук в руках затанцевал с намеком. – Он – сын Крона, а Крон проглотил нас вскоре после рождения…

– Его же он тоже проглотил, – приглушенно и недоуменно раздалось из-за сестринского плеча.

– Что с того? Мать говорила мне – от мужчин нужно ждать худшего. Разве ты не слышала историю об Уране, который заточил своих сыновей в Тартар? Разве ты не знаешь, что Крон потом сверг Урана? Разве ты не знаешь, – свистящим шепотом, – как мужчины нашего рода поступают со своими сестрами?

От оранжевого огня и резкого голоса разболелась голова. Я развернулся и с облегчением сунулся в родную тьму – приняла с готовностью, скользнула холодными ладошками по щекам. Закрыл глаза, постоял, прислушиваясь:

– И вообще, ты его видела? Я спрашиваю: ты его видела, Гестия?! Прикрыться не подумал, стыдобина какая. Пасмы по плечам! А смотрит, как зверь какой, исподлобья. Говорю тебе: не стоит ждать от него ничего хорошего – пусть себе брат…

Взлохматил волосы – правда пасмы по плечам, когда и отрасти успели. Отошел подальше – чтобы оранжевый огонек сквозь тьму был чуть виден, а голосов было совсем не слышно. Оперся спиной на приторно-теплую скалу, служившую неизменным ориентиром для вылазок в местные лабиринты.

Не могу сказать, чтобы я жаждал встречи с родней. Ананка, Танат – мне хватало.

Уж точно не жаждал встречи с этой, как ее… Деметрой. Лучше б ее вожак мой сожрал, что ли.

Теплый нос жалобно, просяще ткнулся в ладонь. Живучая тварь сидела поблизости, умильно прижимала уши и щурила две луны в глазах.

– Чего тебе?

– Боюсь.

Что-то новенькое. Я за ним по этим лабиринтам сколько раз носился – и ничего, а тут получил зеленой веткой по хребту – и испугался?

По руке прогулялся осторожный язык. Рука дернулась, метнулась за оружием… Нет. Расхотелось убивать.

Две луны заглядывали в глаза товарищески. Говорили – мол, ну их, да? Которые у костра? Особенно эту… Деметру.

– Что ты за тварь?

– Гелло, – скулящий, повизгивающий звук. – Дом под землей. Крон взял. Съел. Сказал – терзай. Сказал – разорви…

– А он тебя отпустит, так, что ли?

– Врал, – невнятно выдохнуло чудовище.

– Так ты собираешься меня убивать или нет?

– Хрс… – неопределенно ответил вожак. – Он – врал. Ты – бог. Боюсь.

– Меня?

– Что ты испугаешься.

Содержательная такая беседа, а у меня уже челюсть болит. Отвык от разговоров.

Гелло шипел, постанывал и шуршал, подбираясь ближе. Потом уткнулся в руку горячей мордой и удовлетворенно вздохнул.

– Жарко, – сказал. – Страшно. С тобой хорошо. Холодно. Не боишься.

Так и остался, подземный подлиза. Таскался за мной по лабиринтам. Шебуршал по тупикам.

Когда появлялись еще твари – кидался первым, а то они выползали из оттенков тьмы – видно, отец не расстался со своей идеей утихомирить меня таким способом.

Рычал на оранжевый огонек вдалеке.

Рычал – это Гелло, твари просто не успевали его заметить, а мне было незачем. Ну, огонек. Ну, сестры. Меня не трогают, я их не трогаю – всех все устраивает.

После первой встречи не было желания идти на огонек.

Вот Танат все-таки сходил – посмотрел. Прогулялся до костра, оттуда донесся отрывистый вопль Деметры и восклицание Гестии: «Ты, наверное, замерз и хочешь погреться?». Потом Убийца вернулся – с обычным своим непрошибаемым видом и плотно прижатыми к спине крыльями.

«Сестра… и теща», – коротко обозначил он взглядом.

И мысли не возникло, кто из них кто. Если Гестия родилась воистину сестрой – старшей сестрой, хоть и выглядела как девочка, – то Деметра…

– Хрмф, – свирепо выразил чувства Гелло, но тут заметил, что я поднимаю меч и становлюсь в позицию – и только хвост мелькнул. В последнее время Танат наловчился втягивать в поединки и подземное чудовище: от Гелло требовалось нападать на меня во время боя сзади или сбоку, и не всегда он выходил из драки без потерь.

«Стойку! Ниже! Отбить! Вбок! Парируй! Лево!»

«О чем думаешь, Аид-невидимка?» – спрашивали тьма, поющий под пальцами меч, знакомый голос за плечами…

«О том, что здесь становится тесновато».

«Ты думаешь не об этом».

«Я думаю, будут ли у Крона и Реи еще дети».

«И что же ты думаешь, невидимка?»

Меч Таната – холодом у виска: не отвлекайся! Двигай ногами! Используй преимущество – ты знаешь местность лучше его!

«Уж лучше бы не было».

«Уйди! Атакуй. Жестче! Больше напор! Отведи. И выпад».

Звон мечей в темноте смешивался с истошным смехом Судьбы.

***

Я мог бы списать нашу обоюдную неприязнь на неудачное начало знакомства. Когда тебе с визгом падают на шею, прерывая отличный бой, когда тебя начинают колотить кулаками, наконец, зубы в тебя запускают с воплями: «Отпусти меня, грязный сын Хаоса!» – попробуй быть дружелюбным, даже если ты родился не со скверным характером!

Снимали ее с меня втроем – собственно, я, обалдевший Танат и развеселившийся Гелло. Наши немые разговоры прерывались истошными воплями гостьи.

«Сумасшедшая… точно дочь Крона…».

– И-и-и-и-и, убери свои каменные лапы, поганое испражнение Нюкты!!!

«Танат, заткни ей рот, у меня сейчас голова треснет».

– Мерзость! Плевки Урана! Блевотина Эреба!

«Кричит. Дочь Крона. Смешно. Тонко. Куснуть?»

– И-и-и-и, – и так по кругу. Пока ее стащили с меня, я успел вспомнить, как пахнет ихор – он у меня сочился из ее укусов – и поднабраться ругательств, которые можно использовать против папы. Все-таки до «прямой кишки тухлого сатира» не додумался пока даже Гелло.

Потом мы стояли друг напротив друга: я с разодранной ее ногтями щекой, весь в прозрачности своей крови – и она, светловолосая, с задранным носом и высокомерным выражением лица. Личика.

Ростом мне по грудь, не больше.