Гражданин Империи

Зато у него чуток отлегло от сердца. Он еще знал слишком мало, практически совсем ничего ни о людях, ни о стране, в которой он оказался, но те люди, с которыми его уже успела свести судьба, были ему глубоко симпатичны. Люди эти были чисты… Чисты той первозданной чистотой, которая может возникнуть только в случае смертельной опасности, когда лишь вовремя подставленное дружеское плечо может помочь избежать неминуемой смерти.

– Катя, Катюша, Катрин. Я согласен. Давай, пиши меня к партизанам,– произнес Степан и на душе его сразу же стало легко и спокойно. Пожалуй, впервые с того самого времени, как он попал в этот запутанный, странный, невероятный, но вместе с тем такой притягательный своей новизной мир.

Катрин сидела все в том же кресле, подперев скулу маленьким кулачком. В глазах ее читалось уважение и что-то еще. Какая-то тихая грусть.

– Степан, понимаешь…– казалось, она не знала, как правильно сформулировать свою мысль.– Служба в партизанских отрядах опасна. Очень. Процент смертности у них в разы выше, чем в регулярных воинских подразделениях. Ты уверен что этого хочешь?

– Абсолютно,– он заставил себя беспечно улыбнуться. К чертям сомнения, когда решение уже принято.

– Тогда придется немного подождать. Я должна подобрать тебе пустую вакансию и поставить на довольствие. Также, на твой аусвайс будет перечислена некоторая сумма денег – это финансовая помощь, предусмотренная для таких случаев, как твой.

– Много было таких случаев?

– Не очень. Последний сильный наплыв эмигрантов произошел еще во времена Великой Отечественной Войны.

– Хорошо, я подожду. Когда мне можно будет подойти?

– Через полчаса. А пока, если хочешь, можешь погулять по территории, у нас тут очень красиво.

Насчет красоты Степан сильно сомневался. Ну что может быть красивого в казенной однотипности военного городка?

– Спасибо,– он хотел было уже выйти, но задержался у порога.– Катрин, а имеет ли право будущий партизан пригласить понравившуюся ему девушку в ресторан? За это его не расстреляют?

– Нет! – Катрин залилась звонким мелодичным смехом.– Не расстреляют. Вот только у будущего партизана пока нет ни копейки за душой!!!

– Ничего, мы подождем!

Довольный, как слон, Степан выбрался из кабинета и в мгновение ока оказался у выхода комендатуры. Пара часовых бросила на него удивленные взгляды. Видок у него, видать, был совсем обалдевший.

На «красоты» военного городка смотреть совсем не хотелось и Степан сразу направился к ближайшей беседке. Местное светило припекало уже вовсю, рубашка, мокрая от пота, то и дело норовила при каждом шаге прилипнуть к спине. К счастью, в беседке было чуток попрохладней. В ней он и осел, мысленно отсчитывая минуты да глядя в пространство парой воспаленных от недосыпа глаз.

За время отсутствия Степана в кабинете Катрин решительно ничего не изменилось. Девушка все также сидела за громоздким письменным столом и, смешно сморщив носик, придирчиво разглядывала себя в маленькое круглое зеркальце.

– Вот, возьми. Это свод законов. Выучи наизусть и не вздумай нарушить. Незнание закона не освобождает от ответственности.

Степан только сейчас заметил лежащую перед ней листовку.

– И еще… на твой аусвайс зачислена сумма в размере трехсот рублей. Немного, но вполне достаточно на первое время…– затем она встала и уже торжественно произнесла:– Степан Махров, вы официально зачислены рядовым в партизанский отряд имени Ковпака!

Степан вытянулся по стойке смирно, неловко козырнул и совсем уже некстати гаркнул:

– Служу Советскому Союзу!!!

– На этом официальную часть попрошу считать законченной,– в глазах девушки заплясали озорные огоньки.– Можете приглашать свою даму куда хотите.

Степан не заставил себя долго ждать:

– В таком случае, сударыня, не соблаговолите ли вы пойти со мной в ресторан? Время и место можете выбирать сами.

– Соблаговолим,– Катрин игриво повела узкими плечиками.– Только у нас принято говорить не сударыня, а фройляйн.

– А почему не фрау?

– Ну хотя бы потому, что я не настолько стара и не замужем. Если бы вы меня назвали фрау, боюсь, пришлось бы применить табельное оружие.

– Прошу прощения. Так когда же мы сможем встретиться?

– Я заканчиваю после шести. А встретимся мы в «Пальмовой ветви». Там подают отличное жаркое.

– И как я смогу ее найти?

– Да просто спроси. Каждый знает, где находится «Пальмовая ветвь». А теперь иди,– Катрин сунула ему в руку листовку и чуть ли не силком вытолкала за дверь.

Степан медленно брел по одной из центральных улиц военгородка и тихо ругал себя за то, что не расспросил как следует девушку о том, как пользоваться аусвайсом. Есть хотелось невыносимо. А еще больше – пить. Нет, до шести он точно не протянет. В конце концов муки голода победили, и он свернул в первую попавшуюся забегаловку с абсолютно нечитабельным названием на немецком языке.

– Мне бы поесть чего,– обратился он к тощей чопорной официантке.

– Я бы посоветовала шверинский сырный суп на первое или гороховый суп с копчеными ребрышками. На второе есть хек, запеченный с картофелем. Могу еще предложить тушеную капусту с сардельками или свиную голяшку по-баварски.

– Давайте сырный суп и хек с картофелем. И воды.

Степану отчаянно хотелось бахнуть холодного пивка, но предстоящее свидание с девушкой напрочь лишало его этой приятной возможности. Не хватало еще дышать на Катрин перегаром!

Шверинский сырный суп на поверку оказался самой настоящей дрянью. Было в нем и молоко, и сыр, и бульон, и чертова прорва лука. В общем не то, нет, не то Степан ожидал от кухни своей новой Родины. То ли дело наваристый украинский борщ или, на худой конец, суп с грибами! А вот хек с картофелем оказался очень даже ничего. Утолив голод порцией супа, второе Степан ел уже не торопясь, смакуя и с любопытством глядя по сторонам. Правда, старания его оказались напрасны – забегаловка была самой что ни на есть заурядной. Стены окрашены в безрадостный серый цвет, монументальная стойка бармена из мореного дуба, десяток не менее монументальных прямоугольных симметрично расставленных столов. Была она практически пуста – лишь четверка офицеров занимала самый дальний столик у восточной стены, подальше от окна.

Покончив с хеком, Степан с жадностью опрокинул в себя стакан воды и извлек сложенную вчетверо листовку, полученную от Катрин. Свод законов новообретенного мира оказался донельзя прост:

1. Дезертирство – Карается смертной казнью.

2. Мародерство – Все та же смертная казнь.

3. Изнасилование – Смертная казнь.

4. Взяточничество – Смертная казнь.

5. Использование служебного положения в личных целях – Смертная казнь.

6. Убийство – Смертная казнь (исключая случаи самообороны).

7. Лжесвидетельствование – Смертная казнь.

8. Неподчинение приказам старшему по званию – Смертная казнь.

9. Выброс мусора в неположенных местах – Штраф в размере двух месячных окладов.

На этом список обрывался. Лишь в конце, в самом низу, мелким шрифтом было добавлено предписание: Степану Махрову приказано явиться завтра, в восемь утра, к контрольно-пропускному пункту дивизии для передислокации на место прохождения дальнейшей службы.

– Сурово,– хмыкнул Степан.– Но, если вдуматься, вполне справедливо. С каждой минутой этот мир начинал ему нравиться все больше и больше. Развелась зараза – выкорчуй ее, оздорови общество. Это как борьба с колорацким жуком: если не отравил его сразу, то потом сколько не проводи с ним дискуссий, сколько не убеждай, а результат будет всегда один – твоя картошка окажется съедена. Его размышления прервала подошедшая официантка.

– Вы наверное нездешний,– произнесла она, четко выговаривая каждое слово. Видно было, что русский язык не является для нее родным.

– Да,– не стал отнекиваться Степан.– Я как раз хотел спросить вас о том, как я могу оплатить обед.

– В панели стола прямо перед вами встроенный терминал. Опустите в прорезь аусвайс и плата будет изъята автоматически. Там же, на цифровой панели, вы сможете посмотреть и свой баланс.