Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира

На ходу Симон запоминал дома и улицы. Он был уверен, что Горм можно освободить, уничтожив лишь центральную башню. Но ему показалось, что колдеры совершили ошибку, оставив вокруг своего логова эти пустые дома. Разве только у них есть скрытые защитные устройства и сигналы оповещения в стенах этих домов. Тогда это, возможно, ловушка для вероятного десанта.

Симон вспомнил рассказы Кориса об Эсткарпских разведчиках, которых несколько лет назад посылали на остров. И тот факт, что сам капитан не был способен вернуться из-за какого-то загадочного барьера. По опыту Симон знал, что только он сумел освободиться, вначале — из центра управления, потом — при помощи самолета. Тот факт, что колдеры и не пытались преследовать его, свидетельствует, что они не сомневались в своих средствах.

Но трудно было думать, что никто не живет в этом городе, городе мертвецов. Поэтому Симон прятался, пока не добрался до гавани. Тут стояли корабли, разбитые бурей, некоторые — наполовину выброшенные на берег, их оснастка превратилась в гниющий клубок, борта были пробиты, некоторые затонули, так что над водой виднелась лишь верхняя палуба. Ни один из этих кораблей не плавал уже месяцы, годы.

Между Симоном и материком лежал широкий залив. Если он находится в Сиппаре — а у него не было оснований сомневаться в этом — то смотрит на длинный полуостров, похожий на палец. В основании этого пальца колдеры построили загадочный Айль, а ногтем ему служил Салкаркип. После гибели Салкаркипа, колдеры, весьма вероятно, контролируют весь залив.

Если бы удалось найти пригодный для плавания небольшой корабль, он пустился бы в долгий путь на восток, вниз по бутылкообразному заливу до устья реки Эс и Эсткарпа. И Симона подгоняла мысль, что время не на его стороне.

Он нашел лодку, маленькую скорлупку, сохранившуюся в доке. Хотя Симон и не был моряком, он проверил, насколько эта лодка пригодна для плавания. И ждал до полной темноты, прежде, чем взяться за весла. Стиснув зубы — очень болели ободранные руки, — он греб мимо гнилых остовов Гормского флота. Уже удалившись на достаточное расстояние и думая, не пора ли ставить мачту, он встретился с защитой колдеров.

Он не видел и не слышал ничего, когда падал на дно лодки, прижав руки к груди, потом к ушам, закрыв глаза, спасаясь от неслышных звуков, от невидимого света, которые били из самого его мозга. Он думал, что достаточно знает технику колдеров, но это проникновение в мозг оказалось гораздо хуже.

Прошли ли минуты, месяцы или годы? Оцепеневший, оглушенный Симон не мог этого сказать. Он лежал в лодке, которая покачивалась на волнах, подгоняемая ветром. За ним лежал Горм, мертвый и темный, при свете луны.

Перед рассветом Симона подобрала береговая патрульная лодка в устье Эса, к тому времени он немного оправился, хотя чувствовал себя совершенно разбитым. На перекладных он добрался до Эсткарпа.

В крепости, в той самой комнате, где он впервые встретился с Властительницей, он рассказал о своих приключениях и встречах с колдерами совету высших офицеров Эсткарпа и нескольким женщинам с непроницаемыми лицами. Говоря, он все время отыскивал одну среди собравшихся и не мог отыскать.

Во время рассказа о мертвом городе, Корис сидел с каменным лицом, крепко стиснув зубы. Когда Симон кончил, ему задали несколько вопросов. Затем Властительница подозвала к себе одну из женщин.

— А теперь, Симон Трегарт, возьмите ее руку и думайте о том человеке в шапке, мысленно вспоминая все детали его одежды и лица, — приказала она.

Симон повиновался, хотя и не понимал, зачем все это нужно. Он держал в своих руках холодные, сухие руки женщины и мысленно рисовал серое одеяние, странное лицо, в котором нижняя половина не соответствовала верхней, металлическую шапку и выражение властности, а затем замешательства, когда он не подчинился приказу. Женские руки выскользнули из его рук и Властительница снова заговорила:

— Ты видела, сестра? Ты сможешь сделать?

— Видела, — ответила женщина, — и я смогу воспроизвести то, что видела. Он — человек с сильной волей и изображение было ясное. Хотя лучше, если бы лилась кровь.

Симону ничего не объяснили и не дали времени на расспросы. Совет кончился, и Корис тут же увел его в казармы: оказавшись в той же комнате, в которой он сидел перед походом в Салкаркип, Симон спросил у капитана:

— Где леди?

Его раздражало то, что он не мог назвать ее по имени. Но Корис понял его.

— Проверяет посты на границе.

— Она в безопасности?

Корис пожал плечами.

— Кто сейчас в безопасности, Симон? Но будь уверен: женщины Силы не рискуют без необходимости, — он отошел к окну и отвернулся. — Итак, Горм мертв, — слова его звучали тяжело.

Симон снял сапоги и растянулся на постели. Он устал до мозга костей.

— Я рассказал то, что видел. Жизнь есть в центральной крепости Сиппара. Больше я нигде ее не видел, но ведь я и не искал.

— Жизнь! Какая жизнь?!

— Спросите у колдеров, а может, у волшебниц, — сонно ответил Симон. — Может, они по-другому представляют себе жизнь.

Симон смутно осознал, что капитан отошел от окна. Его широкие плечи закрыли свет.

— Я думаю, Симон Трегарт, что вы тоже другой, — слова его по-прежнему звучали тяжело, — и, видя Горм, какой вы сочли его жизнь — или смерть?

— Отвратительной, — пробормотал Симон, — но об этом можно будет судить в свое время, — и тут же уснул.

Он спал, просыпался, чтобы поесть, и снова засыпал. Никто не тревожил его и он не обращал внимания на то, что происходит в крепости Эсткарпа. Так животное лежит в своей норе, накапливая жир для зимней спячки. Но вот однажды он проснулся, оживленный, свежий, чувствуя во всем теле бодрость, какой не ощущал уже давно — с самого Берлина. Берлин — что это? Где Берлин? Воспоминания о далеком прошлом странно перемешивались с недавними.

И больше всего его преследовало воспоминание об уединенной комнате домика в Карсе, где гобелены закрывали стены, а женщина смотрела на него вопросительным взглядом и рука ее чертила в воздухе сверкающий знак. И другой момент, когда она стояла, опустошенная, истратив свой дар на магию Алдис.

И вот, лежа и размышляя, и чувствуя, что вся боль и усталость ушли из тела, Симон поднял правую руку и положил ее на сердце. Но он не чувствовал теплоту собственного тела.

Вскоре понадобилось его участие. Во время его сна Эсткарп собрал все силы. Моряки на холмах призывали вестников с гор, из Соколиного Гнезда, от всех, кто хочет противостоять Горму и той судьбе, которую нес Горм. Полдюжины салкарских кораблей, теперь бездомных, причалили к бухте фальконеров, семьи экипажей остались в безопасности, а корабли были вооружены и готовы к действию. Все соглашались, что следует двигаться на Горм прежде, чем Горм принесет им войну.

В устье Эса разбили лагерь, палатки поставили на самом берегу океана. Из двери была видна тень на горизонте — это вдали моря вставал остров. А за руинами разрушенной крепости ждали корабли, укомплектованные салкарами, фальконерами и пограничными рейдерами.

Но вначале следовало преодолеть защиту Горма и это должны были сделать те, кто владел силой Эсткарпа. И вот, не зная почему, он оказался в этом обществе. Симон обнаружил, что сидит за столом, который мог служить для игры. Но на столе не было разноцветных клеток. Напротив, перед каждым сидящим был изображен символ. И собравшаяся компания казалась странно смешной, состоящей из представителей высшего правления.

Симон увидел, что он сидит рядом с Властительницей и символ относится к ним обоим. Это был коричневый сокол, обрамленный золотым овалом, а над овалом была нарисована маленькая труба. Слева виднелось сине-зеленое изображение кулака, державшего топор. А дальше был нарисован красный квадрат, а на нем — рогатая рыба.

Справа от Властительницы были нарисованы два символа, которые он не мог рассмотреть. Перед ним сидели две волшебницы, положив руки на стол. Симон повернул голову и почувствовал необычайный прилив сил, встретив знакомый взгляд серых глаз. Она молчала, и он тоже. Шестым и последним за столом сидел юный Брайант, бледный, неподвижно устремивший взгляд на изображение рыбы перед ним, как будто эта рыба была живой и он силой взгляда удерживал ее на алом море.