Хроники Тамула. Трилогия

– Энгесса, – обратился Спархок к рослому атану, – когда, ты сказал, прибудут атаны из Сарсоса?

– Примерно послезавтра, Спархок-рыцарь, – атан глянул на небо на востоке. – Завтра, – поправился он, – поскольку уже светает.

– Тогда мы займемся нашими ранеными и подождем атанов здесь, – решил Спархок. – Я бы предпочел, чтобы в такое время меня окружало множество дружеских лиц.

– Один вопрос, Спархок-рыцарь, – сказал Энгесса. – Кто такой Анакха?

– Это Спархок, – пояснил Улаф. – Так зовут его стирики. Это означает «человек без судьбы».

– У всех людей есть судьба, Улаф-рыцарь.

– А у Спархока, судя по всему, нет, и ты представить себе не можешь, как сильно это беспокоит богов.

Как и рассчитывал Энгесса, атаны из Сарсосского гарнизона прибыли на следующий день, около полудня, и изрядно разросшийся эскорт королевы Эланы двинулся на восток. Двумя днями позже путешественники поднялись на гребень холма и увидели далеко внизу белеющий мрамором город посреди необъятных зеленых полей, за которыми до самого горизонта тянулась темная полоса леса.

Спархок, с раннего утра ощущавший знакомое присутствие, нетерпеливо погонял коня.

Сефрения сидела у дороги, на своей белой кобылке. Это была маленькая красивая женщина с черными волосами, белоснежной кожей и синими глазами. Ее белое одеяние было из тонкого полотна, а не из грубого домотканого холста, который она обычно носила в Эозии.

– Здравствуй, матушка, – улыбнулся Спархок, словно они расстались всего неделю назад. – Как поживаешь? – Он снял шлем.

– Сносно, Спархок. – Голос у нее был звучным и, как всегда, музыкальным.

– Можно мне приветствовать тебя? – спросил он церемонно, как говорили все пандионцы, встречаясь с ней после долгой разлуки.

– Конечно, дорогой.

Спархок спешился, взял ее за руки, повернул ладонями вверх и поцеловал ладони в ритуальном стирикском приветствии.

– Ты благословишь меня, матушка? – спросил он. Она ласково обхватила ладонями его виски и проговорила благословение по-стирикски.

– Помоги мне сойти с коня, Спархок, – велела она.

Спархок обеими руками обхватил почти девичью талию и легко поднял женщину из седла. Но прежде чем он опустил Сефрению на землю, она обвила руками его шею и крепко поцеловала его в губы, чего прежде никогда не делала.

– Я так соскучилась по тебе, дорогой! – выдохнула она. – Ты поверить не можешь, как я по тебе соскучилась.

Часть 2

АТАН

ГЛАВА 16

Карета обогнула поворот дороги и подъехала к месту, где ждали Спархок и Сефрения. Элана оживленно беседовала с Оскайном и Эмбаном, но вдруг осеклась, и глаза ее расширились.

– Сефрения! – воскликнула она. – Это Сефрения!

И, отбросив прочь королевское достоинство, опрометью выскочила из кареты.

– Держи себя в руках, – сказал Спархок с мягкой улыбкой.

Элана подбежала к ним, обвила руками шею Сефрении и расцеловала ее, плача от радости.

Впрочем, не только королева проливала слезы этим утром. Глаза затуманились даже у закаленных рыцарей церкви. Келтэн открыто плакал, опускаясь на колени, чтобы принять благословение Сефрении.

– Женщина-стирик – особо важная персона, Спархок-рыцарь? – с любопытством спросил Энгесса.

– Весьма важная, атан Энгесса, – ответил Спархок, наблюдая, как его друзья тесно обступили маленькую женщину. – Она весьма глубоко проникла в наши сердца. Мы бы разрубили мир на части, если б только она попросила об этом.

– Это великая власть, Спархок-рыцарь, – одобрительно заметил Энгесса. Он уважал людей, обладающих властью.

– Воистину, друг мой, – согласился Спархок, – и это лишь наименьший из ее талантов. Она мудра и прекрасна, и я отчасти убежден, что если б она захотела, то могла бы остановить приливы.

– Однако она очень мала ростом, – отметил Энгесса.

– Это лишь видимость. В наших глазах она по меньшей мере ста футов ростом – а может быть, и двухсот.

– Стирики – странный народ со странными способностями, но я никогда не слышал, чтобы они были способны изменять свой рост. – Энгесса был человеком прямолинейным и явно не воспринимал гипербол. – Двести футов, говоришь ты?

– По меньшей мере, атан.

Сефрения была совершенно захвачена изливавшимися на нее нежными чувствами, и Спархок получил возможность приглядеться к ней поближе. Она изменилась. Прежде всего, она казалась более открытой. Стирики никогда не раскрывались до конца в присутствии эленийцев. Тысячи лет фанатической ненависти и притеснений приучили их к осторожности – даже с теми эленийцами, которых они любили. Защитная скорлупа Сефрении, та самая скорлупа, которую она так долго сохраняла вокруг себя, что, вероятно, не сознавала ее существования, – исчезла бесследно. Все двери ее души были распахнуты настежь.

Переменилось в Сефрении и кое-что еще. И прежде лицо ее словно светилось, но теперь оно просто сияло. Тень горестной тоски, казалось, навсегда поселившаяся в ее глазах, теперь исчезла. Впервые за много лет знакомства с Сефренией Спархок увидел ее целостной и совершенно счастливой.

– Долго ли это будет продолжаться, Спархок-рыцарь? – вежливо осведомился Энгесса. – Сарсос, конечно, близко, но… – он не закончил фразы.

– Я поговорю с ними, атан. Быть может, мне удастся убедить их, что эту сцену можно завершить и попозже. – Спархок подошел к возбужденной компании, столпившейся у кареты.

– Атан Энгесса только что высказал интересное предположение, – сообщил он. – Идея, конечно, новая и необычная, но он указал, что мы, вероятно, могли бы проделывать все это уже в стенах Сарсоса – раз уж город так близко.

– Вижу, в этом он не переменился, – заметила Сефрения Элане. – Неужели он все так же пытается неуклюже острить по любому удобному поводу?

– Я работаю над этим, матушка, – улыбнулась Элана.

– На самом деле я спрашивал вот о чем: пожелаете ли вы, дамы, наконец въехать в город или же предпочтете заночевать прямо здесь, на дороге.

– Вечно ты все портишь, – упрекнула Элана.

– Но нам и в самом деле лучше двинуться дальше, – сказала Сефрения. – Вэнион ждет нас, а вы знаете, как он не выносит любителей опаздывать.

– Вэнион?! – воскликнул Эмбан. – Я думал, что он уже давно умер.

– Я бы так не сказала. Он живехонек и бодр, даже слишком бодр. Он поехал бы со мной вам навстречу, если бы не растянул вчера лодыжку. Держится он храбро, но нога у него болит больше, чем он согласился бы признать.

Стрейджен шагнул к Сефрении и без малейшего усилия поднял ее на подножку кареты.

– Чего нам ждать в Сарсосе, дорогая сестра? – спросил он на безупречном стирикском наречии. Элана изумленно взглянула на талесийца.

– До чего вы скрытны, милорд Стрейджен. Я и не подозревала, что вы говорите по-стирикски.

– Я давно хотел сказать вам об этом, ваше величество, да как-то все из головы вылетало.

– Я полагаю, Стрейджен, тебе нужно готовиться к некоторым неожиданностям, – сказала Сефрения. – Да и всем остальным тоже.

– К каким еще неожиданностям? – спросил Стрейджен. – Вспомни, Сефрения, что я вор, а воры не любят неожиданностей. Это вредно для нашего здоровья.

– Я полагаю, что всем вам лучше пересмотреть свои представления о стириках, – предупредила Сефрения. – Здесь, в Сарсосе, нам нет нужды притворяться простыми и необразованными, и на здешних улицах вы встретите совершенно иных стириков.

Она уселась в карету и протянула руки к Данае. Маленькая принцесса тотчас взобралась к ней на колени и поцеловала ее. Зрелище было безобидное и совершенно естественное, но все же Спархок в глубине души изумился тому, что этих двоих не окружил нимб сияющего света.

Затем Сефрения взглянула на Эмбана.

– О боги, – сказала она. – Ваша светлость, я совсем не рассчитывала на то, что вы окажетесь здесь. Насколько глубоки и незыблемы ваши предубеждения?

– Ты мне нравишься, Сефрения, – отвечал маленький толстяк. – Мне не по душе упорное нежелание стириков приобщиться к истинной вере, но я отнюдь не принадлежу к воющим фанатикам.