Полнолуние: закон стаи

Он пошел в сторону танцующих, встал в круг с молодежью и вскоре слился в ними в танце. К Ялмари больше никто не подходил. Он решил, что побудет на празднике еще немного и постарается незаметно уйти в дом, который предоставили для жилья.

В это же время во дворце

Жизнь королевы — череда повторяющихся событий: советы, торжественные приемы, балы, опять советы. Эолин называли "ледяной королевой", и в устах придворных это звучало скорее как упрек, чем как похвала. Ее манеры считались образцом для всех леди, но внезапная трагическая смерть любимого мужа — это повод забыть о манерах. А Эолин сохраняла мужество и это было неправильно в глазах света. Если твой телохранитель раскрывает заговоры, ты узнаешь, что жизни угрожала опасность, что ты могла потерять трон, что это замышляли люди, которым ты доверяла, — ты не можешь сохранять невозмутимость, ведь предательство всегда ранит. Когда у сына проявляются явные признаки умопомешательства, а о выходках наследной принцессы рассказывают даже в соседних государствах, ты не можешь оставаться холодной и бесстрастной. Эолин правила страной без лишних эмоций, холодно повинуясь рассудку, — и это пугало и настораживало. Люди строили предположения о причинах такого поведения, и никто не догадывался, что она всего лишь безумно устала. Первую половину жизни, она израсходовала себя полностью, и теперь могла лишь безучастно наблюдать за тем, что творит Полад, со страхом ожидая худшего.

После ужина с горничной королева много размышляла. Поступки сына казались даже абсурднее, чем выходки принцессы. Эолин привыкла во всем полагаться на телохранителя, но на этот раз он как будто все пустил на самотек. Сегодня утром она твердо решила поговорить с ним о происходящем.

Их беседы всегда происходили на виду. К чему давать лишний повод для сплетен? От этого она тоже устала: продумывать каждый шаг, зная при этом, что сплетники все равно найдут повод оболгать ее. Единственное, что должно было радовать — все нападки пока принимал Мардан. Говорили, что телохранитель околдовал королеву. Что стоит его уничтожить, как Эолин станет прежней, полной энергии женщиной. Наверняка, кто-то уже пытался убить его. И хотя Полад никогда не рассказывал о таких покушениях, покоя это не приносило. А теперь добавилась тревога за сына. Ему не место в Энгарне: пока принц тут, вся королевская семья находится под угрозой разоблачения, если тайна принца раскроется, даже Полад не сможет спасти их. Люди предпочтут, начать новую династию, чтобы не осталось никаких сомнений в ее чистоте. Самое безопасное — отпустить сына в Умар, на родину отца. Но у Эолин не хватало мужества на это, хотя с каждым днем она осознавала необходимость такого шага. Если бы принц попросил отпустить его, она бы отпустила. Поплакала, но отпустила бы. Но ему тоже не легко давалось решение начать новую жизнь вдали от семьи. А тут еще эта девочка. К чему это приведет?

Полад пришел к ней в оранжерею. Садовник старательно подрезал южные розы. В Энгарне такие не росли — королева приказала привезти их из Лейна. Они напоминали о днях молодости. И хотя тогда произошло немало печальных событий, часто казалось, что никогда она не испытывала такого безмятежного счастья, как в дни, проведенные в Лейне. В Энгарне она каждый день жила в ожидании беды. Пока она наблюдала за умелыми действиями садовника, Полад терпеливо ожидал позади, когда ее величество соблаговолит обратить на него внимание. Это была своего рода игра: у кого терпение закончится быстрее. И она заранее знала, кто победит.

— Вы хотели меня видеть, ваше величество? — кашлянул телохранитель.

Королева заметила, что уши садовника дрогнули почти как у зайца. "Кого мы хотим обмануть? — подумала Эолин. — Как бы ни была невинна наша беседа, старик, тысячу раз все переврет. Пусть уж он не слышит ничего". Не отвечая на вопрос Полада, она направилась к выходу из оранжереи. Полад черной тенью двинулся следом.

— Мардан, у меня из головы не идет вчерашний ужин, — промолвила она еле слышно, когда они отошли подальше от чужих ушей.

— Вы о леди Лаксме? — уточнил Полад.

— Да, — проговорила королева. — Разве девушка пара Ллойду?

— А кто ему пара, ваше величество?

Тон Полада необычно изменился. Только теперь королева повернулась к телохранителю лицом.

— Что-то не так?

— Ваше величество, — Полад заговорил как всегда: холодно-насмешливо. — Принц… как бы это помягче сказать… Он настолько странен, что…

— Молчи, Мардан!

Несколько мгновений они стояли друг напротив друга в напряженной тишине. Королева шумно дышала, стараясь не расплакаться.

— Ваше величество, — наконец нарушил молчание Полад. — Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. У принца прекрасный вкус. А леди Лаксме воспитанная и добрая девушка.

— И все-таки я не могу спокойно смотреть на то, что происходит. Я должна что-то предпринять, потому что если он ошибется…

— Вы не сможете предостеречь его от всех ошибок, ваше величество. А принц достаточно взрослый, чтобы чувствовать цену ошибок.

— Я знаю. Все знаю. И все же, Мардан. Ты должен что-то предпринять, чтобы прекратить это. Слышишь? Должен!

— Как скажете, ваше величество. Сегодня принцесса мне сообщила, что девушка серьезно заболела. Возможно, она даже не выживет. Эолин приглашала к ней врача, тот как обычно пустил кровь, но никакого улучшения не произошло.

— Не смей так шутить! — королева решительно направилась обратно во дворец.

Со стороны люди бы отметили всю ту же сдержанность и бесстрастность, если бы не одна маленькая слабость, о которой знали лишь два-три человека в государстве: когда королева теряла покой, она шла в Зал Славы. Там собрали портреты всех королев, а также их мужей и детей. Поскольку маленькую Эолин нарисовать не могли, портрет королевы там присутствовал всего дважды: один в венчальном платье с королем Ллойдом, а второй с детьми — наследной принцессе тогда исполнилось семь лет.

Слуги предупредительно открыли двери перед королевой, и она прямиком направилась к первой картине. Люп — молодой, красивый герцог, только что ставший королем, — на портрете буквально светился от счастья. Эолин напряженно всматривалась в его лицо, будто хотела уловить в нем какие-то другие эмоции: ненависть, боль, хотя бы презрение. Но картина оставалась неизменной. Почему же ей кажется, что он мстит за свою смерть? В который раз она безмолвно прошептала: "Прости! Если сможешь, прости…" Женщина понимала, что Ллойд не может ее слышать, но…

Она слышала, как Полад отпустил слуг и снова встал за спиной.

— Мардан…

— Что происходит? — он смиренно склонился.

— Мне кажется, что-то случилось. Прошло восемь дней, а от… Ялмари, — она никогда не называла принца Ллойдом при Поладе, — никаких известий, — она посмотрела на листок бумаги, как по волшебству появившийся в руках телохранителя.

— Вы ошибаетесь, миледи, — мягко возразил Полад. — Ничего не случилось, наоборот, у меня хорошие новости. Это письмо от принца. С ним все в порядке, он передает вам привет и сообщает, что скоро вернется в Жанхот.

— Почему ты сразу не сказал? Дай, я хочу прочесть сама, — королева выхватила листок и всмотрелась. — Что это? — она удивлено подняла глаза. — На каком это языке?

— Это зашифрованное письмо, ваше величество, — Полад спрятал усмешку. — Я научил этому капитанов и принца. Если письмо перехватят, никто не сможет его прочесть.

Королева разочарованно отдала листок обратно.

— Ты лжешь мне.

— Вы меня обижаете, ваше величество. Хотите, прочту? — он шагнул ближе и, выставив листок перед лицом Эолин, провел пальцем по последней строчке. — Вот, например, написано: "Передавай привет королеве и поцелуй ее за меня". Что я с удовольствием и сделаю, — Эолин не успела отшатнуться, Полад, обхватил ее за талию и прижался к губам.

Сначала губы ледяной королевы упрямо сжались, затем расслабились и чуть приоткрылись, уступая настойчивости мужчины. Руки скользнули на его плечи и тут же уперлись в грудь: