Не время для героев (СИ)

— Ещё бы, — усмехнулась Зульмира, — они о ней ничего не знают. Их помнящие были настолько глупы, что пытались изменить собственную жизнь. Наладить дела на личном фронте, исправить деловые неурядицы и прочие вещи. Те, кого отправляли мы, уже трижды встречались с шариком. Ты — четвёртый.

— Но зачем вы рассказываете мне это? В смысле, не пытайтесь меня убедить, что желаете сотрудничать со мной… После нападения на Дашу я этому не верю.

— Верь, во что хочешь, твоё дело. Рассказываю я тебе, потому что от этой информации хуже никому не станет, а у тебя, глядишь, отпадёт желание вновь отправиться в прошлое. Настоящее изменить невозможно. Каждое действие в прошлом, отличное от того, что было в первой жизни, может пойти лишь по двум путям развития. Первый мы называем уравниванием. Жизнь вносит коррективы и твои поступки лишь слегка изменяют, каким образом наступит то, что уже есть. К примеру, тамплиеры. Представь, что ты вернёшься в первую жизнь и не явишься на казнь. Моле не произнесёт знаменитой речи. Казалось бы, орден оправдают меньшее количество людей, но спустя годы, в архивах найдут подтверждение тому, что орден был не виновен. И вновь историки и интересующиеся люди разделятся на два лагеря. В одном будут те, кто уверен в святости ордена, а в другом те, кто с огнём в глазах доказывают, что тамплиеры плевали на распятие, поклонялись антихристу, в общем, грешили, как могли. Причём лагери по численности будут равны тем, какие были бы, произнеси Моле своё признание.

— А второй путь? — спросил я.

— Второй? Второй — шарик. Ты пытаешься что-то изменить, он прилетает — бах! — Зульмира хлопнула ладонями, — помнящий вырубается, прошлое не изменено.

— А откуда он берётся? В смысле, я не понимаю, кто его посылает. Кто решает, изменит то или иное событие будущее?

— Этого не знает никто. Но самое логичное объяснение, как это ни странно — Бог. Я вообще называю шарика питомцем всевышнего.

Я задумался. Если этот летающий, яркий шар — работа Бога, тогда и помнящие с созидающими были созданы им. Но для чего? Просто, чтобы одни люди отличались от других? Чтобы одни чувствовали превосходство над другими?

Попытался сесть поудобнее, но в кармане джинсов что-то мешалось. Я достал свёрнутый несколько раз лист бумаги.

— Неужели созидающие ни разу не могли придумать нечто такое, что вызвало бы молнию? — спросил я, разворачивая листок.

— Видимо, нет, — взяла слово Ксюша. — Поэтому мы и прекратили попытки что-то изменить. Да и зачем менять? Ну, предположим, удастся кому-то изменить будущее… Никто не может быть уверенным в том, что оно станет лучше.

— Саня также сказал, — вспомнил я.

— Ассасин умным был. Жалко, из-под контроля вышел. Может быть, и не кончил бы так, — проговорила Зульмира, оглянувшись на меня. Разворачиваемый лист не вызвал у неё особого интереса.

— Он вышел из-под вашего контроля именно потому, что был умным. Только глупый человек будет мириться с жизнью, которую контролируют другие.

— Да, да, да, — проговорила Зульмира. — Лёша, запомни, вы опасны. И не контролировать ваши жизни — означает подвергать угрозе каждого человека.

— Да, да, да, — передразнил я видящую.

— Когда вернёмся в Торчинский, — заговорила Ксюша, пытаясь разрядить обстановку, — и ты поправишься, зайдём в гости к твоим родителям. Повод придумаем. Я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

— Хорошо, — согласился я.

Взгляд упал на развёрнутый лист. Какой-то документ. Он точно не был моим. Неужели в карман его положили созидающие?

Я пробежался взглядом по строкам. Приказ. Смысл написанного не сразу дошёл до меня. Хотя, может, и сразу, но поверить в это я не смог…

Дрожащими руками я сложил лист и вернул его в карман.

— Ксюша, — обратился я к девушке, — останови машину. Мне нужно с Зульмирой поговорить.

— Что-то случилось? — спросила Ксюша.

— Просто останови машину, — повысил я голос на видящую.

Ксюша сделала то, что я просил, свернув на обочину и включив аварийку.

— Выходи, Зульмира, — сказал я. — Ксюша. Останься здесь.

— Может, мне лучше с вами? — нерешительно предложила девушка.

— Я сказал, останься! — выкрикнул я. — Зульмира — из машины!

— Самосуд? — усмехнулась Зульмира.

— Называй, как хочешь. Выходи.

Женщина подчинилась.

Я отвёл её в сторону. Ксюша осталась сидеть на водительском сиденье. Мы посреди трассы. Машины лишь редко проезжают мимо, но на такой скорости, что никого не заинтересует, что происходит между женщиной в годах и молодым парнем. В голове стучала лишь одна мысль! От слабости не осталось и следа.

— Это ты отдала приказ?

— Какой? — уточнила Зульмира.

— Устроить приманку Сане. Организовать ограбление банка. Сделать так, чтобы бандиты взяли заложников. И главное, чтобы Саня узнал об этом, — я смотрел на женщину со всей ненавистью, на которую только был способен. Руки просили схватить клинок и убить видящую, но я не позволял злости взять верх. Пока не позволял.

— Да, — кивнула Зульмира. — Я.

— Зачем?

— Чтобы устранить опасного помнящего, — пожала плечами женщина.

Я смотрел в глаза Зульмиры, а злость внутри кипела всё сильнее.

— С чего ты решила, что он опасен? — спросил я, глядя исподлобья на женщину.

— Он помнящий, — ответила она ухмыляясь.

Рука метнулась за спину, схватила клинок и пронзила им тело Зульмиры. Я нарочно ударил не в сердце. Нет. Она не отделается так легко.

— Замолчи, — проговорил я. — Ты причинила больше вреда, чем Саня.

Зульмира ухмыльнулась.

— Как тебе, а? Или я до сих пор не способен на месть? — теперь настал мой черёд ухмыляться. Я чувствовал, что сошёл с ума. Но был крайне доволен этим сумасшествием.

Ксюша продолжала сидеть в машине. Не решалась выйти и попасться под горячую руку. Всё равно Зульмиру уже не спасти. Женщина упала на колени.

Хотя, может, девушку и устраивал подобный ход событий. Она ведь метила во главу организации.

— Чего ты добиваешься? — улыбка не сходила с лица Зульмиры. Разница между былыми днями была в том, что теперь я улыбался ей в ответ.

— Я хочу изменить мир. Изменить людей, — проговорил я, — и ты мне мешаешь, считая всех помнящих врагами.

— Изменить людей? Это невозможно.

— Ты думаешь? Пару месяцев назад я бы сказал, что помнить прошлую жизнь — невозможно. Успешные спортсмены частенько слышали от близких: "невозможно зарабатывать спортом". Сто лет назад невозможным был полёт к звёздам. Всё невозможное рано или поздно становится возможным.

— Рано или поздно тебе придётся снять розовые очки, — хрипела Зульмира, — через которые ты смотришь на мир, на людей. Снимешь их и возненавидишь всех. По-другому не может быть. Они вонзают нож в спину другу, плюют в лицо, в ответ на твою доброту. Ты их хочешь изменить? Не сможешь долго терпеть лицемерия. Вот увидишь — ничто не вечно. Рано или поздно доброта сменится раздражением, ненавистью к людям. Ты увидишь, это произойдёт. Тогда поймёшь, чем опасны помнящие. Они живут чувствами. Вы если любите — то страстно, превознося любимого человека так, что Боги африканских племён начинают завидовать, — Зульмира усмехнулась, довольная сравнением, изо рта потекла кровь. — Если верите, то с огнём в глазах. Если добры, то бесконечно. Если ненавидите, то так, что всё вокруг горит синим пламенем. Вы не можете быть нормальными. Помнящие опасны крайностями.

— Всё сказала? — спросил я, когда Зульмира замолчала.

— Ты увидишь, и поймёшь, кто из нас прав.

— Удачи, — проговорил я, выдернув клинок из тела.

Женщина упала на землю. Она не умерла. Ещё мучилась, но уже смирилась.

— Это тебе за Саню, — произнёс я. — Всё остальное простил.

— Это Ксюша, — Зульмира посмотрела на меня и бормотала свои последние слова. — Это Ксюша. Она заставила тебя мучиться после возвращения, выведя препарат из организма раньше срока. Она боялась тебя. Боялась, что ты изменишь настоящее.

— Ксюша имеет отношение к приказу?