Путь Сашки. Книга четвертая (СИ)

До утра следующего дня Сашка не решился направиться внутрь храма. Какие ловушки могли там ждать? Да и опасно ходить по тлеющим головешкам. Выставив охрану, чтобы никто не смог ни выбраться из храмового комплекса, и не сделать самоубийственную вылазку, войско переночевало опять в своем лагере. А утром двинулось внутрь крепостной стены, сияющей свежими выбоинами, отверстиями и обрушениями. Ворота стояли распахнутыми еще со вчерашнего дня, злость на жрецов за мучительную гибель их боевых товарищей стала понемногу затихать, но это не остановило от быстрой расправы с найденными живыми вражескими солдатами. Хотя к этому утру тех нашлось не более полутора десятков: всех остальных врагов вырезали накануне.

А вот найденных живыми храмовых рабов пощадили. Да и за что их наказывать? Те чудом остались в живых в подземельях храма. Жрецы или кто там еще, видимо, увлеклись уничтожением семей жрецов и служек, вот и прозевали жизнь своих рабов. Да, все семьи людей храма были уничтожены, сожжены, превратившись в головешки. Причем это произошло в утро начала штурма. Вот почему жрецы так и не решились на новую атаку: ее просто не смогли подготовить.

В большом зале, расположенном под землей храма, сейчас находилось несколько сот трупов женщин и детей — семьи жрецов и их служек и солдат. В первый момент, когда Сашке принесли это известие, он подумал, что это результат попадания в зал одного из ядер с земляным маслом. Но десятник, принесший это известие, его разуверил.

— Милорд, этот зал надежно изолирован от остальных помещений. Ядро никак не могло туда залететь. А если б и попало в зал, то смогло выжечь только переднюю ее часть. Но там… такая картина, что кто — то пустил длинную огненную струю, даже не струю, а огненный поток.

— Это похоже на то, что пускали жрецы со стен?

— Да, милорд.

Это дело рук их жрецов. Но зачем? Чтобы женщины и дети не достались победителям? Это было страшно, но… в то же время Сашка вздохнул с облегчением. Эти жрецы помогли ему в решении тяжелой проблемы: что делать с гражданскими пленными? Пленных орков и их детенышей ждала смерть, здесь не могло быть сомнений. Тварей надо убивать прямо в колыбели, которой, кстати, у орков и нет. А что делать с женщинами и детьми жрецов — убийц? Тоже убить? Оставить в живых? Ответа Сашка не знал. Если отпустить, то через десяток — другой лет на месте сожженного храма появится новый и дети убитых жрецов так же, как и их отцы, снова будут сжигать людей в медной статуе своего бога. Наивно было бы думать, что подросшие сыновья жрецов как — то изменятся. Но убивать женщин и детей? Правда, оставался вариант продажи их в рабство. Без права выкупа и освобождения. Но сегодня жрецы сами решили Сашкину проблему.

— Обыщите все помещения храма. Ищите потайные места. Найдите мне старшего жреца и его помощников.

— Милорд, все они сейчас в главном храмовом зале.

— Живые?

— Нет. Если желаете, то увидите сами.

Сашка прошел внутрь храма. Главный зал поражал своей величиной. В его центре на помосте стояло тринадцать медных кресел. Одно на возвышении в центре и двенадцать вокруг него. Во всех креслах сидели головешки — все, что осталось от жрецов храма.

— Зачем? — только и смог сказать Сашка.

— Вероятно, милорд, они решили покончить с собой, лишь бы не попасть в плен.

— И сами себя сожгли, — тихо добавил Сашка.

— Я думаю, они считали, что мы будем их пытать, чтобы узнать их жреческие секреты. А секретов здесь могло быть много. Храмы — то существуют с самого начала истории Атлантиса, — добавил стоявший рядом Хелг.

— Да, информацию получить было бы интересно. А рабы, они откуда? — спросил Сашка одного из сотников, которые проверяли подземелье.

— Я не понял вопроса, милорд.

— Рабы, которые остались живы, они смертники или работали у жрецов? Кто — то ведь должен готовить пищу, убираться в комнатах.

— Я сейчас узнаю, милорд.

Спустя четверть часа сотник докладывал Сашке.

— Милорд, рабы были в двух дальних камерах подземелья. В одной полтора десятка, в другой трое. Все мужчины. Первые работали на скотном дворе, а трое при храме уборщиками. Но что странно, милорд. Все они с выбритыми головами.

— Может быть, здесь так принято?

Сотник покачал головой.

— Я у них спросил. Их обрили сегодня утром, волосы для чего — то понадобились. Один из тех трех уверяет, что для какого — то магического действа. Но какого, он не знает.

— А остальные?

— Из первой камеры вообще никуда дальше скотного двора не выходили. Они вообще ничего не знают. Весьма тупы. Храмовники, наверное, специально таких подбирали, чтобы не думали о побеге.

— А те трое?

— Эти посмышленей, только все время в ногах валяются. Их так здесь выдрессировали.

— Давай этих троих сюда, может, что и узнаем.

Сотник втолкнул трех мужчин в грязной оборванной одежде. Пожилые. Сразу же повалились в ноги и что — то там заверещали. Головы, действительно, свежеобритые.

— Для чего понадобились жрецам ваши волосы?.. Да поднимите их, наконец.

А они, случаем, не родственники? Хотя нет, просто все трое смуглые, губастые и носатые, как хаммийцы. Наверное, захваченные в плен из одного места.

— О, господин, — запричитал один из них, сложив ладошки трубочкой.

Сашка посмотрел на дрожащие руки, потом перевел взгляд на двух его спутников, на их руки.

— И чем вы занимались у жрецов?

— Убирали комнаты, мыли полы, работали на цветнике, господин!

— Цветник? Это что такое?

— Здесь большая цветочная оранжерея, старший жрец любил там отдыхать. Вот мы и обихаживали цветник.

— Все трое?

— Да, господин, все трое.

— Хорошо, я задам только один вопрос. Вот тринадцать трупов. Кто находится в центральном кресле?

— Господин? Это их старший жрец!

— Ответ неправильный. Старший жрец стоит передо мной.

Лицо Сашкиного собеседника искривилось, глаза злобно вспыхнули. А охрана виконта выхватила мечи.

— Ты спалил ваших женщин и детей, чтобы никто из них вас ненароком не выдал? Отобрал рабов потупее, которые никогда не выходили со скотного двора, велел их обрить, иначе как объяснить отсутствие волос у тебя и двух твоих самых приближенных жрецов. Закрылся в камере. Ключи, наверное, все еще там валяются где — нибудь под слоем грязи и мусора? Сжег десять жрецов, которые оказались лишними, а в три пустых креста усадил кого — нибудь из рабов или убитых или раненых солдат и сжег уже их. Одежду подобрал погрязнее. Все продумал. Вот только руки у всех холеные. И ногти не после работы с землей. Я гляжу, ты очень любишь огонь. Но сам — то знаешь, как это больно?

— Милорд, ваша милость, ваша светлость, пощадите, — фальшивый раб бросился на колени, подползая к Сашке и желая целовать ему ноги. — Я смогу быть полезен. Я расскажу, как можно управлять огнем! Это не сложно, нужны только рабы для жертв. Чем больше жертв, тем сильнее огонь. Вы будете владеть огнем!

Сашка брезгливо отступил.

— Я расскажу, как можно посылать сообщения в другие храмы. Я расскажу о судьбе людей, которые вас интересуют! Я умею! Только пощадите!

— Мерзавец! Повесьте этих.

Сашкины охранники бросились к переодетым жрецам, быстро их скрутили и поволокли к выходу.

— Милорд! Ваша светлость! — Сашка впервые увидел такого Хелга. — Пожалуйста!

— Что случилось, Хелг?

— Я очень прошу!

— Да что с тобой?

— Не убивайте их! Ну, пожалуйста!

Глава 14

О появлении в Гендоване разыскиваемого пиренского шпиона Зорга, Гонторну, начальнику герцогской стражи, сообщили в один из длинных и холодных дней, скучно тянущихся в зимнюю пору. Сообщили, конечно, не напрямую ему, а одному из его людей, а тот, в свою очередь, доставил новость Гонторну.

Известие принес один из местных бандитов, давно уже изъявивший желание застраховаться от веревочной петли или отправки в гости к храмовникам. По словам доносчика, Зорг был одет неброско, представ на вид обычным то ли лавочником, то ли мелким купчишкой. А ведь несколько лет назад Зорга отличала безукоризненность в одежде и аристократические манеры.