Драконий клуб

Руфоцефалус вскарабкался мне под подбородок и испуганно зашипел.

— Да поняла я уже, что пора делать ноги, — пропыхтела я и сдернула его пониже. Потом обернулась в поисках хрустальной жабы и запаниковала, не сразу ее обнаружив. Ту наполовину засыпало песком. Я подбежала к ней, с трудом подхватила на руки и бросилась наверх, надсадно кашляя. Одной рукой прижимала ношу к себе, а второй прикрывала нос. Песок забивался в него, в глаза, мне казалось, что и в легких разыгралась песчаная буря.

Лестница дрожала и тряслась под ногами. В пути я то и дело спотыкалась и, достигнув верхней ступеньки, едва не рухнула от облегчения и усталости. Оглянувшись через плечо, увидела, что зал наполовину погребен под цветным песком. Весь беспорядок остался под ним, поэтому сверху радужные разводы кварца выглядели даже красиво.

Выпрыгнула я прямиком в объятия мадам Чераты. Придумать достоверное объяснение, почему у меня в руках хрустальная жаба, не успела, поэтому на мгновение растерялась. Надеясь ее отвлечь, вынула из рукава пергаментную трубочку с лжедоказательствами:

— Вот, это то, о чем мы говорили…

Лицо ректора было искажено ужасом. Даже не взглянув на документ, она оттолкнула меня и бросилась в проем.

— Нет, не ходите туда!

Но она не слышала. Через секунду оттуда послышался ее полный ярости и отчаяния вопль:

— Что ты наделала?!

— Простите, я… я не специально. Не знаю, как это вышло, — забормотала я, пятясь к двери. — Мне правда очень-очень жаль.

Крики мадам Чераты летели в спину, когда я вывалилась в коридор и привлекла внимание проходящих мимо студентов. Никакой паники, только удивление при виде меня. Я повернулась кругом, тяжело дыша и оглядывая изумленные лица. Под ногами хрустел песок, сыпавшийся с моих волос и одежды, а перед глазами все еще стояла нарисованная воображением кошмарная картина: древнейшая Академия королевства исчезает под тоннами цветного песка, и все это по моей вине.

Однако больше никто не выглядел взволнованным, никакой паники. Я прислушалась: шум за дверью, и так еле различимый, начал стихать. Катастрофа постигла только подземный зал, о ней знали лишь я и мадам Черата. У меня вырвался вздох облегчения.

— Сделала то, за чем пришла? — прорычали над ухом.

Я подпрыгнула и, увидев Эола Свирепого, едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Вместо этого просто кивнула, выдавив:

— Да.

Гигант казался надежной скалой, которой не страшны никакие землетрясения.

— Тогда идем, — сказал он и потащил меня к выходу.

— Осторожнее, — я покрепче перехватила жабу, которую чуть не выронила.

Стоило нам отойти, толпа студентов жадно прильнула к двери ректорского кабинета, возбужденно галдя, стоявшие сзади силились разглядеть что-то поверх голов счастливчиков в первых рядах. И весь этот хаос творился под восхитительные звуки лиры.

Держись, Озриэль, спасение близко!

Конец второй книги

ДВЕ НЕДЕЛИ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО

(рассказ-бонус)

За 5 лет до описываемых в книге событий

Марсия прямо-таки трясло от бешенства. Как же они надоели, все они! Со своими нравоучениями и менторским тоном. Будто и впрямь знают, каково ему!

— Все дело в упрямстве и испорченности мальчишки, — заявляет наставник Луций, прогуливаясь с Его Величеством по саду. — Он наделен могущественным даром, но предпочитает растрачивать его на глупости и проказы.

— Но он утверждает, что не знает, как его контролировать, — возражает отец.

— Глупости. — Решительный жест отсекает все возражения. — Высшие силы не стали бы вручать замок без ключа. Его Высочество просто действует вам наперекор, и, потакая его капризам, вы делаете только хуже.

— Что же вы посоветуете, мастер Луций?

— Проявить строгость и твердость, — уверенно кивает старик. — Пара недель без ужинов, запаренные розги, и вы поразитесь, насколько быстро он научится контролировать силу.

Марсий, прятавшийся в этот момент за фонтаном с певучими рыбками, едва удержался от того, чтобы засандалить одну из них самодовольному старику прямо промеж глаз. Удержала лишь мысль, что вместо певучей до цели может долететь чугунная.

Вчера в тронном зале принимали посла из соседнего королевства. Он привез в дар от своего короля дивной красоты голубой алмаз, ограненный в форме морской девы, играющей на арфе. Драгоценный камень размером с кулак взрослого мужчины искрился всеми оттенками синего и лазури. Марсий дотронулся лишь кончиком пальца, не удержался — хотелось проверить, звучат ли струны арфы. И вот на глазах оскорбленного посла изумительный голубой алмаз превратился в дешевую чугунную болвашку. Отец ледяным тоном велел Марсию покинуть зал. Он направился к выходу с высоко поднятой головой, делая вид, что не слышит смешков придворных. Его Величество тем временем извинялся перед послом, заверяя, что в их намерения не входило оскорбить его повелителя.

Розги были вечером.

А неделю назад на обед вместо обычного яблока Марсий отведал чугунное. Раскололись оба передних зуба. Придворный маг, уже пожилой и чуть подслеповатый, как назло, потерял очки и перестарался. В итоге пришлось полдня ходить с лошадиными зубами — аж рот не закрывался. Лучше бы дыра осталась — хоть сплевывать удобно.

И это они называют великим даром?!

Подождав, пока отец и наставник свернут на соседнюю тропинку, Марсий кинулся к выходу из сада.

Началось все с полгода назад — вскоре после тринадцатого дня рождения. И проявлялось в самый неожиданный и, конечно, неподходящий момент, причем всегда по-разному. Иногда дело могло ограничиться чугунными узорами на обоях вместо шелковых, а в другой раз Марсий опаздывал к завтраку, потому что не так-то просто выбраться из комнаты, если дверь отяжелела на несколько тонн.

Чего он только ни делал: тер пальцы мочалкой, держал над огнем, мазал всякой травяной дрянью и даже, по совету нянюшки, сведущей в народных средствах, сунул руки в муравейник (потом еще неделю пришлось мазать другой дрянью, чтобы свести зудящие следы укусов). Только под лошадиную струю подставлять наотрез отказался, хоть гадалка и утверждала, что это самое действенное средство. Все оказалось напрасно. С виду пальцы как пальцы, но стоит самому в это поверить — и что-нибудь непременно идет наперекосяк.

Марсий выбрался из дворца окольными путями и помчался в «свое место». Он открыл его пару лет назад во время одной из конных прогулок. Обрыв, а под ним — небольшое озерцо. Чуть в стороне — роща, в которой росли дикие сливы, лесные орехи и древесные гуси. А в самом озере водились клювороты [5] и жил кит. Он практически все время спал, а когда просыпался, зевал так широко, что образовывался круговорот. Когда Марсий об этом узнал, больше там не купался.

А главное, здесь не было ни наставников, ни чугунных яблок, ни голубых алмазов. Зато там была зеленая девочка. Она сидела на его личном обрыве и плакала. Марсий рассвирепел: это уж слишком! Он решительно подошел и встал перед гоблиншей, расставив ноги и скрестив руки на груди.

— А ты еще кто такая?

Девочка вытерла нос рукавом старенького платья и смерила его недовольным взглядом.

— А тебе какое дело?

— Никакого, — согласился он. — Тогда просто: эй ты, а ну уйди, это мое озеро!

— Сам вали!

Марсий так опешил, что пару секунд не мог найти слов.

— Да что ты вообще тут делаешь?

— А сам не видишь? Пла-а-а-а-а-ачу!

— Почему?

— Потому что я уро-о-о-о-одина.

Не сказать чтобы совсем уж уродина, просто опухшая и вся в зеленых пятнах от слез.

— А ты можешь из-за этого плакать в другом месте?

Девчонка вперила в него злющие глаза и снова шмыгнула носом.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что ты об этом попросил. Теперь точно не уйду.

— Не попросил, — процедил он. — Приказал.