Коромысло Дьявола (СИ)

— Не торопитесь, мой друг. Ритуал требует подготовки и осмысления. Я, пожалуй, проконсультируюсь кое с кем.

Ваш случай уникален. В тетраевангелическом ритуале ранее ни один неофит не становился якорем, только рыцари-зелоты или адепты.

Увы и ах, ни мне, ни арматору Веронике не дано видеть и ощущать сей латентный транспортал. Признаюсь, я пробовал, но моих теургических возможностей не хватило даже на то, чтобы локализовать его в топологической сверхрациональности.

Покамест он существует лишь в вашем персональном предзнании, рыцарь Филипп. Появление его в данном пространстве-времени станет вашей заслугой и дарованной вам рыцарской привилегией разрешать в дальнейшем кому-либо к нему доступ или нет.

— Как передача права пользования каким-нибудь артефактом у рыцарей-адептов?

— В точности по той же схеме. Подобно старинному перстню, доставшемуся вам от вашего досточтимого тезоименитого предка по материнской линии.

— В видении я работал его оружием.

— Вы заблуждаетесь, рыцарь-неофит. Ваш высокочтимый пращур, случайно став владельцем перстня, какого-либо прямого отношения к ордену не имел…

Наши ретрибутивные видения многозначны, мой друг. Но событийный ряд, в них происходящий, не означает ровным счетом ничего.

Сие выше нашего разумения. Толковать в свою пользу видения — занятие предосудительное и небезопасное, мой друг, коль скоро его не потребует от вас откровение Господне.

Но тогда и толкование станет излишним. Понеже купно с истинным откровением Господь нам явит и дарует убежденность, уверенность в нашей правоте, силе и знании…

Как раз уверенности Филиппу сейчас не доставало.

"Вот оно как с Манькой-ключницей нашей!"

Коли на нем вся ответственность за этот самый тетраевангелический ритуал, вправе ли он самонадеянно распорядиться будущим "беспутной подружки, той, что с детства"?

"Какая она ни есть Манька-лесбуха, в церковь-то ходит, в Бога верит, о зложелательной магии понятия не имеет. Хотя данный факт требует проверки и подтверждения…"

— Пал Семеныч! Не взыщите. Вопрос не в тему. Скажем, коль скоро мы лишаем человека природной магии… Может ли это неблагоприятно отразиться на его личной судьбе?

— Никоим образом, рыцарь-неофит. Магия, как и любая природная аномалия, лишь в массированных эволюционных процессах иногда становится благоприятным фактором. К примеру, в статистическом развертывании антропологических вероятностей… Однако речь не о том.

Очевидно, мой друг, вы вспомнили об измышлениях отступников-интерзиционистов, использовавших отряды магов и колдунов в своих корыстных политических целях. В "Пролегоменах" об этом упомянуто лишь вскользь, без прямых ссылок. Думаю, вам полезно будет кое-что об этом узнать.

Оные апостаты ничтоже сумняся провозгласили, будто бы избавление какого-либо мирянина от присущей ему природной магии ведет к судьбоносному искажению неких жизненных линий, лишает его животворных сил, здоровья и благополучия. Посему, дескать, бороться с людской магией и колдовством бесчеловечно и безнравственно.

Этого им показалось мало, и сии зловредительные апостаты евгенически попытались вывести новую породу людей-магов. К счастью для всего человечества, их удалось вовремя остановить.

Нового, условно скажем, хомо магикус тогдашним богомерзким интерзиционистам едва ли бы удалось создать. Но наплодить множество уродцев и монстров, лишенных какой-либо гуманности, им было вполне по силам.

Причем, хочу подчеркнуть, своих евгенических и моральных уродов они цинично именовали новыми людьми и обеспечивали дееспособными, но извращенными эпигностическими ритуалами.

К VI веку от Рождества Христова с апостатами, вызвавшими смертоносную бурю негодования и гнева убежденных интерзиционистов, а тем паче правоверных квиетистов, отвергавших вмешательство в секулярные дела, удалось полностью покончить.

Само собой, были приложены колоссальные усилия, дабы элиминировать всех, без сухого остатка и осадка, сотворенных ими прислужников-фамильяров, обладавших усиленными магическими способностями…

От мира сего и от времени своего живут и действуют эргоники-интерзиционисты, рыцарь Филипп. В мирской греховной сиюминутности они начинают и кончают дни свои.

Непрошенное вмешательство в мирские дела от них также потребовало, чтобы они почти во всем уподобились своим подопечным мирянам. С тем же людским бесплодным самомнением и профанацией хорошо ведомых им сакральных истин и таинств интерзиционисты бездарно привносили в мир эзотерическую премудрость.

Псевдоапофеоз, святотатственное обожествление многих ничтожных людишек — императоров Великого Рима и подлинное сотворение величайшего кумира из государственного обустройства — дело рук наших интерзиционистов. Тем самым большая часть дворцовых ужасов и вселенских несчастий древнеримского принципата полностью лежат на их совести.

Высокомерно полагая себя безраздельными хозяевами и экуменическими руководителями рода людского, эти лжеименные поводыри-ведущие сами не заметили того, как стали походить на ведомых ими мирян.

Подобно тому, как неумелые собаковладельцы неосознанно подчиняются привычкам, инстинктивно-поведенческой жизнедеятельности своих питомцев, интерзиционисты незаметно для самих себя восприняли и усвоили преходящие человеческие мировоззрения от времен своих.

Точно так же исподволь, украдкой, яко тать в нощи, в среду Архонтов Харизмы, сознательно осуществлявших богомерзкое вмешательство в секулярное людское жизнетворчество, проникли и в комфорте освоились в ней натуралистические человеческие предрассудки, материалистические суеверия, атеизм, безверие, безбожный эвгемеризм…

Всякому ложному натуральному верованию свойственно творить себе богов и кумиров по антропоцентрическому и гуманистическому образу и подобию. Тем не менее, сотворение человекообразных богов вполне извинительно для дикарей в палеолите, мнимоверующим простолюдинам, доселе живущим теми же доисторическими понятиями и представлениями, прошлым и нынешним безграмотным варварам, кому априори недоступны императивы апофатической теологии. Но едва ли абсолютизация антропоморфизма и эвгемерического гуманизма простительны философски и теологически образованным, разумным цивилизованным существам благородного божественного происхождения, какими небезосновательно полагали себя Архонты Харизмы.

В силу постигшей их кары Господней интерзиционисты-харизматики сами стали верить по-человечески невежественно и скудоумно, будто языческие боги (в реальности атрибутивные религиозные символы и мифотворческие аллегории) являлись-де в незапамятной древности не более как материальными формализованными субъектами в тварной биологической плоти великих царей и правителей, героев, непостижимо обожествленных за их несомненные и чисто людские заслуги.

Доктрина эвгемеризма, рыцарь Филипп, есть непосредственное людское секулярное изобретение, как, скажем, квазирелигиозный фундаментализм, где буква писаний умертвляет их дух, или же антропоцентрические лжеучения коммунизма и фашизма XIX–XX веков от Рождества Христова.

Начало достойному осуждения богомерзкому распространению эвгемеризма в античном мире положил Евгемер из Мессены в 3 веке до нашей христианской эры. Пресмыкаясь у трона македонских царей, он состряпал так называемую "Священную грамоту".

В ней он сочинил, будто на некоем благодатном острове Пангея некогда царствовала героическая династия Ураноса, Хроноса, Зевеса. Они, мол, в действительности наделили своих подданных всеми достижениями эллинистической цивилизации, до коих сами по себе додумались своим недюжинным царским умом.

После же царь Зевес якобы самолично объехал с благими цивилизационными вестями о землепашестве и ремеслах всю Ойкумену. За что ему, человеку-герою и воздали божественные почести и по сю пору продолжают превозносить под разными пантеистическими именами в земных и небесных языцех.

Древлеримский поэт Энний переложил в начале второго века до нашей христианской эры оный опус Евгемера на классическую латынь, чему безбожники-римляне весьма обрадовались.