Драконье лето

Квентин, как и я, не видел знакомых лиц, но с ним многие раскланивались. Знали, кто он? Замечали серебряный медальон со старинной чеканкой у него на груди? Или причиной всего лишь семейное сходство?

Как же я не увидела в нем дракона — за столько недель?

Многие сидели в стороне, на длинных скамьях. Я увидела там и де Вельера, и мэтра; впрочем, последний стоял чуть поодаль, с бокалом вина в руке.

А потом у меня подкосились ноги.

Впереди стоял дракон.

Не большой и не огромный, он мог бы поместиться в обычной комнате. Он терялся в ночи и одновременно выступал из нее: я видела каждый изгиб некрупного тела, но по-настоящему выделялись лишь до странности светлые глаза. Темная чешуя выглядела сухой и скользкой, а во взгляде читалась… скука?

Сверху раздалось хлопанье крыльев. Не ворона, ой, не ворона… Я сжала зубы. Не дождетесь. Сами грохайтесь в обморок, если хочется. А я ничего не вижу, ничего не слышу и ни за что не признаюсь, как хочется отсюда убежать.

Светлые глаза равнодушно взглянули на меня, узкие ноздри качнулись, и перед драконом заколыхалась стена пламени. Кто-то вскрикнул, кто-то вздрогнул; Квентин не пошевелился.

А потом из-за огненной завесы вышел бледный человек среднего роста с редеющими светлыми волосами. Темный плащ его напоминал мантию, вот только платье с такой вышивкой маг ни за что не наденет.

Колени все-таки не выдержали. Я споткнулась и чуть не полетела на землю.

В следующий миг твердая рука обняла меня за плечи, как якорь. По поляне пролетел легкий ветерок, и я на секунду ощутила лето, сияющую зелень и запах земляники.

— Эта девушка — ключ к Драконлор, — очень тихо и очень четко сказал Квентин. — Она рисковала жизнью, чтобы помочь мне. Отнеситесь к ней с уважением.

— Так и будет, — произнес светловолосый. — Ты похож на мать, Квентин.

— Я этого уже не узнаю, — почти шепотом ответил мой спутник. — Как мне вас звать? Ведь вы отказались от имени… Вельер?

— Разумеется, — кивнул Вельер. — Но у нас есть дела поважнее.

По его знаку почти все отступили от костров к скамьям, освобождая место. Мэтр поставил бокал на траву и направился к нам. Еще несколько человек (да полно, людей ли?) встали рядом, образуя полукруг.

Интересно, это все драконы, что остались в живых? Или, как с верхушкой ордена, только те, чье слово имеет ценность?

Квентин на секунду ткнулся мне в плечо. Шепнул: «После собрания. Не исчезай» — и шагнул в круг, разом став выше.

Я тихонько подкралась к де Вельеру. Завидев меня, он вздрогнул.

— Ч-что сейчас будет? — стараясь говорить спокойно, спросила я.

Де Вельер без слов указал налево.

Там стояла клетка.

Ее потолок и боковые стенки были обиты деревом. За тонкой, почти невидимой решеткой сидел худой человек в изодранной одежде. Светлые волосы слиплись от пота и грязи и казались темно-русыми.

Человек лениво, почти вальяжно повернул голову и знакомо улыбнулся. На зубах была кровь.

— Сколько новых лиц! Сударыня, вижу, мое молчание вам пригодилось?

Ой-ой-ой…

— Саймон, вы что здесь делаете? — прошипела я.

— Продолжаю развлекаться, как видите, — он поднес к решетке разбитые пальцы. — Сожалею насчет ваших друзей, но они, пожалуй, закрыли счет. Я бы даже от процентов отказался, но кто ж меня спрашивает?

— Давно вы здесь?

— Дней шесть, я бы сказал. Думаете, меня сегодня убьют?

Драконы придвинулись ближе к костру, и голосов не стало слышно. А может быть, кто-то поставил завесу.

— Не знаю, — я покачала головой. — Саймон, скажите… это правда? То, что вы сказали Далену о родстве драконов и магов?

— Ха, — он криво усмехнулся. — О чем, думаете, меня здесь спрашивают?

Драконы говорили беззвучно, и даже по лицам нельзя было понять, спорят ли они о войне или вспоминают общих знакомых. Я напрягла слух.

— Вы мало что здесь услышите, — скучным голосом произнес де Вельер. — Вас привели сюда, Лин, потому что тут безопаснее всего.

— Ну, я-то бесшумно вопить не собираюсь, — возразил Саймон. — Кстати, ты бы хоть морсу принес, спасенный. На тот мешочек, что ты у меня отобрал, можно было купить пару бочек, а тебе жаль кувшина.

— Спасенный? — Я переводила взгляд с одного на другого.

— Ну, я ведь тогда в Галавере в плечо целился, — кивнул на де Вельера Саймон. — На пару пальцев ниже, и он бы тут не сидел. Да и я… — Он заметно пригорюнился.

— Вообще-то вы предлагали его убить, — осторожно вставила я.

— Думаю, он в долгу не остался, — пожал плечами Саймон. — Жизнь такая.

— Вот и делай людям добро, — в тон ему продолжил де Вельер.

— Именно! Слушай, если ты меня так понимаешь, может, поменяемся? Ты хоть зубы сегодня чистил.

— А тебе стыдно перед высшим обществом?

— Да какое оно высшее, — отмахнулся Саймон. — Один в воде готов валяться за пустые принципы, другой руку потерял из-за девчонки, третий голову… Дети малые, одно слово. Может, замутим дело тысяч на шестьдесят? Я тут продумал одно дельце с недвижимостью…

Я встала. Слушать их не было сил. Ни Саймона, которого нужно было вытаскивать, но одна мысль об этом вызывала спазмы, ни де Вельера… пепел, как болит желудок! Больше всего мне хотелось поймать взгляд Квентина, но он на меня не смотрел.

Пойду я… в лес.

Де Вельер окликнул меня, но я не стала оборачиваться. О да, меня нужно держать на виду. Чтобы не предала кого-нибудь еще.

Не дождетесь.

В роще не светили звезды. Ветви переплетались, как переходы замка, землю покрывал плетеный коврик из облетевших листьев. Влажно, тихо, темно.

На лицо упал капюшон. Я не стала его поправлять.

Ни вороненка, ни белки… спят. Спят.

Я тоже хочу спать. Хочу домой. К маме… нет, не получится. У живых записок не бывает дома и семьи. Разве что в чужую пустят пожить. Ненадолго.

Я прислонилась к дереву, привычно сплетая пальцы. Нет меня здесь.

Квентина жалко. Это его мир, его дом, то, чего он ждал много лет. А я расклеилась так, что даже не могу за него порадоваться. Все ведь будет хорошо, правда? Я спасла его. Мы вместе. Мы…

Я глубоко вздохнула. Сейчас я приду в себя. Еще минута…

В ветвях шевельнулась тень.

Инстинкт сработал раньше головы, но я не упала на землю — шарахнулась влево, пытаясь уйти от удара. И нож, который должен был вонзиться мне в горло, просвистел справа и пришпилил к осине рубашку на плече.

По руке потекла кровь. Стало горячо и мокро: кажется, лезвие задело кожу.

Я дернулась, но нож держал крепко. Тогда я потянулась к нему другой рукой и изо всех сил потащила на себя. Нож покачнулся, но остался в стволе.

Пепел, тут нужно двумя руками…

Второй нож просвистел мимо бедра. Я похолодела.

Рукоять не повиновалась, рубашка не желала рваться… Сейчас я билась уже по-настоящему, но испуг сковал тело — любому прохожему, наверное, показалось бы, что я лишь чуть-чуть пританцовываю у дерева, как пьяная.

Сейчас меня убьют. И Квентин ничего не узнает…

Это кошмар. Я сейчас проснусь.

Еще капля крови скатилась по плечу. Стрелок медлил. Капюшон наполз на глаза; жадно, как утопающий, которому не хватает воздуха, я мотнула головой.

Листва наверху колыхалась; свет звезд обрамлял неясный силуэт. Стрелок потянулся, доставая из рукава третий нож… зачерненное лезвие, вот скотина… наклонился вперед, и я увидела его лицо.

А он — мое.

Марек…

Он был белее мела. Капюшон, проклятый капюшон — Марек меня не узнал. Да?

Правда?

Или здесь, сейчас все и кончится?

Последняя мысль придала сил. Рубашка напряглась, лопнула, как парус во время урагана, и я рухнула на землю. Из ссадины на плече потекла кровь.

Марек бесшумно приземлился в трех шагах от меня. Я вжалась в дерево.

Кортик доставать… рука не поднимается. Кричать? Захочет убить и убежать — убьет и убежит.

Небо, Первый, мама…

Квентин…

— Прости меня, пожалуйста, — хрипло прошептала я. — Прости меня.

Марек осторожно снял плащ. Поверх рубашки на нем были только вязаные рукава — оба заканчивались ничем, лишь на груди их соединяла пара ниток.