Оскал Фортуны. Трилогия (СИ)

Якуануб встал, выпрямился и, глядя вперед, громко сказал покеллуански:

– Когда будешь иметь счастье лицезреть Повелителя смерти, будь почтительна так, словно разговариваешь с самим Келлномархом.

Он быстро покинул комнату, оставив пленницу в полном недоумении. Девушка легла и принялась медленно есть кашу, хотя аппетит от всего услышанного у неё пропал полностью. Оставив больше половины, Анукрис поставила чашку на пол и стала ждать.

Голова болела так, что глаза закрывались сами собой, но сон не приходил и, помучившись, она вновь смотрела в потолок на таинственный, невиданный знак. Но даже думать не хотелось. Становилось все холоднее, девушка вытащила изпод себя жесткое шерстяное одеяло, вроде того что когдато просил достать Алекс. Но и это не помогало. Кожа покрылась пупырышками, а зубы начали выбивать дробь. Даже ненависть к проклятому чужаку, по чьей вине она оказалась в этом страшном месте, ушла. Осталась только бившая тело дрожь.

Пленница не расслышала, как раскрылась дверь. Чьито сильные руки сорвали одеяло. Открыв глаза, она увидела недавнее чудовище. Оскаленная пасть на черном лице щерилась треугольными зубами, на щеках бугрились страшные шрамы, но Анукрис уже ничего не боялась.

– Поверни её, Раномин! – раздался надменный голос.

Страж покоев развернул дрожавшее тело, и молодая женщина увидела высокого худого старика в длинной рубахе с широкими рукавами. Подол непривычного одеяния покрывали странные знаки, вышитые золотом и серебром, а на груди висел золотой медальон в виде человеческого черепа с красными камешками в глазницах.

Пленница смотрела на него отстраненно, словно издалека, как будто происходящее её совсем не касается. Черное чудовище отступило к стене, поставив возле лежанки резной табурет и почтительно приложив ладони к груди. Анукрис увидела, что они очень похожи на человеческие, только указательный палец как бы прирос к среднему, а безымянный к мизинцу. От этого создавалось впечатление, что их только три. Но она не заметила никаких когтей. Могучее тело стража покоев покрывали многочисленные шрамы, а из одежды присутствовала только грубая набедренная повязка на чреслах. Но это ужасное лицо… Девушка с трудом отвела от него взгляд.

Повелитель смерти опустился на табурет и, положив ей на лоб узкую ладонь, чтото пробормотал на загадочном языке.

– Якуануб! – громко позвал он.

В комнату вошел знакомый мужчина и опустился на колени.

– Слушаю, Повелитель.

– Видишь, что она больна?

– Да, Повелитель.

– Ты знал об этом?

– Я говорил вам.

Старик нахмурился.

– Мои инструменты.

Страж покоев метнулся в коридор и поставил перед стариком оббитую кожей шкатулку. Повелитель смерти вытащил оттуда странную трубку из слоновой кости. Приложив широкой конец к груди пленницы, другой он прижал к своему уху.

– Дыши!

– Что? – не поняла девушка, с трудом разбирая его слова сквозь стук собственных зубов.

– Надо добавлять "Повелитель"! – зарычал Раномин.

– У неё жар, – недовольно сказал старик, поднимаясь и глядя на Якуануба. – Что я буду делать с этим мясом?

Не поднимаясь с колен, тот спросил, глядя на Повелителя с собачьей преданностью:

– Разве ваше несравненное искусство не может вернуть ей здоровье?

– Это займет время, – нахмурился старик, возвращаясь на табурет. – А здоровая молодая женщина мне нужна через пять дней. Звезды не могут ждать. Проще заказать новое мясо.

– Ваша воля священна, Повелитель, – помощник согнулся в поклоне, коснувшись пальцами подола непонятного одеяния хозяина. – Но позволено ли мне будет сказать?

– Говори! – кивнул старик.

– Вы говорили о неминуемом возмездии всем близким Тусета…

– Её смерть может быть полезной, – нахмурился Повелитель.

– Сейчас любая смерть будет только подарком, – продолжил Якуануб. – Взгляните на неё?

Старик пристально взглянул на дрожащую девушку. С трудом разобрав последние слова помощника, измученная Анукрис проговорила сквозь дробь, выбиваемую зубами:

– Убей меня, ппожалуйста! Я умммоляю!

Повелитель заколебался.

– Будет так любопытно узнать, что же получится из этого опыта, а потом…

Он умолк.

– Повелитель, – робко проговорил Якуануб.

– Говори!

– Вы в бесконечной мудрости своей говорили о повторяющемся цикле светил.

– Да! – встрепенулся страшный старик. – Надо взглянуть на звезды!

– Что делать с ней? – помощник кивком головы указал на девушку.

– Будешь лечить! – решительно заявил Повелитель смерти, поднимаясь. – Убить её я всегда успею.

Что происходило дальше, Анукрис помнила плохо. Суетились какието люди. Завернули её в противно пахнущие бараньи шкуры, приложили к ногам нагретые кирпичи, засунув деревянную трубку в рот, напоили какимто удивительно горьким настоем, от которого сразу стало теплее, утихла дрожь.

– Согрелась? – Якуануб сидел у изголовья лежанки и смотрел на неё усталыми глазами. Только сейчас девушка разглядела на желтоватом лице странные круглые шрамы на лбу и возле глаз.

– Немного, – еле ворочая языком, ответила девушка.

Он взял с низенького столика серебряную коробочку и вытряхнул на ладонь знакомую горошину, только более темного цвета.

– Выпей, станет легче.

– Зачем? – с трудом проговорила Анукрис. – Он все равно меня убьет.

Лекарьтюремщик наклонился к её уху.

– Я постараюсь оттянуть время.

– А потом? – безнадежно усмехнулась она.

– Здесь не бывает "потом", – грустно покачал головой мужчина. – В этом месте есть только "сейчас".

Девушка понимающе кивнула.

Якуануб положил в открытый рот горошину и поднес плошку с теплой водой.

– Прежде чем ты уснешь, выслушай меня внимательно, – проговорил он, поправляя ей одеяло. – Как проснешься, по нужде сходи вот сюда.

Помощник Повелителя показал серебряный стакан.

У Анукрис глаза полезли на лоб.

– Я должна сюда пописать?

– Да, – подтвердил её Якуануб. – По жидкостям, выходящим из организма, можно узнать, чем болен человек, и как его лечить.

Чувствуя, что засыпает, пленница кивнула.

Очнувшись, она никак не могла сообразить, где находится? Память возвращалась медленно и бестолково, как бредущий из кабака матрос, которого швыряет из стороны в сторону, и самая широкая улица кажется узкой.

Анукрис откинула с груди тяжелое овчинное одеяло и тяжело вдохнула прохладный ночной воздух. Большая луна смотрела на неё сквозь прутья решетки. Девушка спустила ноги с лежанки и едва не наступила на серебряный стакан.

Какоето время она смотрела на него, ничего не понимая. Потом вспомнила, для чего здесь эта посудина. Выполнив указание Якуануба, пленница с трудом вскарабкалась на лежанку, едва не задохнувшись от запредельных усилий. Повернулась на бок и заметила стоявшую на табурете у изголовья миску с остывшей комковатой кашей и кувшин.

Молодая женщина с трудом заставила себя немного поесть, но воду выпила всю. Шерсть оказалась мокрой от пота. Хорошо еще у стены лежало свернутое одеяло. Анукрис накинула его и замерла, свернувшись клубочком. Вспомнила надменное, холодное лицо Повелителя смерти. Для него она просто "мясо". Стоит ли жить, находясь в полной власти такого человека?

Отчаявшись, девушка попробовала заснуть, но вернувшаяся боль во всем теле прогнала сон. Вместе с муками пришла ненависть к тому, по чьей вине она оказалась обречена на такие мучения. "Будь ты проклят, чужак! – беззвучно шевелились спекшиеся от жара губы. – Пусть поразит тебя проказа! Чтоб твоя душа никогда не попадет на Поля Блаженных, тело сгниет, а дух вечно блуждает по пескам, не находя покоя!" Какие только казни не призывала она на голову Алекса, какие пытки не рисовала в своем воспаленном сознании! Но вскоре сил не осталось даже на ненависть. Пленница лежала под одеялом, то закрывая, то вновь открывая глаза.

Небо за решеткой посерело, когда она услышала приближающиеся шаги. Вошел Якуануб с корзиной и, взглянув на неё, растянул губы в робкой улыбке.