Манускрипт всевластия

— Пусти ее пока вокруг паддока. Я сейчас, только подпругу поправлю. — Мэтью, упершись коленом в левое плечо Дара, возился с ремнем. Я прищурилась, хорошо понимая, что подпруга тут ни при чем — он хочет посмотреть, как я езжу.

Я пустила Ракасу шагом. Она, оправдывая свое имя, действительно танцевала, поднимая и плавно опуская каждую ногу. Когда я сжала ее каблуками, танцевальный шаг перешел в такую же плавную рысь. Мэтью больше не притворялся, что затягивает подпругу, Жорж широко улыбался, облокотившись на изгородь.

«Чудо-девочка», — произнесла я беззвучно. Ракаса наставила левое ухо и слегка прибавила ходу. Я прижала к ней голень, и она, выбрасывая ноги и выгнув шею, пошла легким галопом. Сильно ли рассердится Мэтью, если мы сейчас перемахнем через изгородь?

Думаю, да.

— Ну-с? — спросила я на углу, опять перейдя на рысь.

Жорж кивнул и открыл нам ворота.

— Сидишь хорошо, — одобрил Мэтью, проинспектировав меня сзади, — и поводья хорошо держишь. — Кстати, — добавил он конфиденциально, приблизившись, — на твоем предполагаемом прыжке через изгородь наша вылазка тут же бы и закончилась.

Старые садовые ворота вывели нас прямо в лес. Мэтью заметно расслабился, удостоверившись, что ни одно существо вблизи нас не ходит на двух ногах.

Он послал Дара рысью, Ракаса послушно дожидалась моей команды. Я тронула ее каблуками, не переставая дивиться плавному ходу.

— А какой породы твой Дар?

— Дестриер, я бы сказал. Его отличительные черты — быстрота и живость.

На таких лошадях ездили крестоносцы.

— Я думала, что дестриер — это огромный боевой конь. — Дар был крупнее Ракасы, но ненамного.

— Для того времени они и были огромными, но мужчин из нашей семьи, в доспехах и при оружии, все равно поднять не могли. Такие, как Дар, нам служили для удовольствия, а в бой мы шли на першеронах наподобие Бальтазара.

Я смотрела между ушей Ракасы, набираясь мужества для следующего вопроса.

— Можно спросить одну вещь о твоей матери?

— Конечно. — Мэтью повернулся ко мне и уперся кулаком в бедро, держа поводья другой рукой. Я получила наглядное понятие о том, как ездили верхом средневековые рыцари.

— Почему она так ненавидит ведьм? Вампиры и чародеи — извечные враги, это понятно, но в ее неприязни ко мне я чувствую что-то личное.

— Того, что ты пахнешь весной, тебе мало?

— Да. Хотелось бы знать истинную причину.

— Она тебе завидует.

— Это еще почему?

— Давай разберемся. Во-первых, ты наделена волшебной силой и можешь заглянуть в будущее. Во-вторых, способна рожать детей и передавать свою силу им. В-третьих… тебе легко умереть.

— У Изабо есть ты и была Луиза.

— Да, она создала нас обоих, но это, вероятно, не то же самое, что родить.

— А почему она так завидует способности видеть будущее?

— Это связано с ее собственным обращением. Тот, кто создал ее, не спрашивал разрешения, — помрачнел Мэтью, — и сделал ее вампиром, чтобы взять в жены. До того она слыла ясновидящей и была достаточно молода, чтобы иметь детей. Став вампиром, она лишилась и того и другого. Изабо так и не смирилась с этой потерей, а ведьмы постоянно напоминают ей об утраченном.

— Ну, а легкая смерть здесь при чем?

— Она скучает по отцу. — Мэтью замолчал, и я благоразумно воздержалась от новых вопросов.

Лес поредел, Ракаса нетерпеливо зашевелила ушами.

— Вперед, — махнул рукой Мэтью, показывая на лежащее за опушкой поле.

Ракаса по моей команде закусила мундштук, взлетела на холм и принялась мотать головой, радуясь, что Дар внизу, а она наверху. Мы с ней описали восьмерку, ни разу не споткнувшись на поворотах.

Дар снялся с места в карьер и рванул к нам с невероятной быстротой — черный хвост так и стлался за ним. Я, раскрыв рот, придержала Ракасу. Вот, значит, в чем сила дестриеров: они переходят от нуля сразу к шестидесяти, как хороший спортивный автомобиль. Мэтью не натягивал поводья — Дар сам остановился как вкопанный в шести футах от нас, слегка поводя боками.

— Ну, вы даете! Мне ты даже через ограду не дал перепрыгнуть, а сам такое шоу устраиваешь.

— Дару недостает упражнений — это как раз то, что ему требуется. — Мэтью с ухмылкой потрепал скакуна по шее. — Поскачем наперегонки? Вам мы, разумеется, дадим фору, — с учтивым поклоном заверил он.

— Идет. Где финишируем?

Мэтью показал на одинокое дерево вдалеке. На выбранной им дистанции не было никаких препятствий — возможно, Ракаса тормозит не так хорошо, как Дар.

Я понимала, что вампира удивить трудно и что Ракаса, несмотря на все свои достоинства, ни за что не обскачет Дара — но мне очень хотелось, чтобы она показала себя. На миг упершись подбородком в ее теплую шею, я закрыла глаза и мысленно приказала: лети.

Она рванулась вперед, как от хлыста. Теперь мной руководили только инстинкты.

Я привстала на стременах, свела поводья в свободный узел. Когда Ракаса набрала полную скорость, я снова опустилась в седло, вынула ноги из бесполезных стремян, ухватилась за гриву. Позади, как в моем сне, грохотали копыта Дара. Я сжала левую руку в кулак, пригнулась к шее Ракасы.

Лети, повторил голос в моей голове — теперь он звучал как чужой. Ракаса помчалась еще быстрее.

Даже с закрытыми глазами я знала, что дерево уже близко. Мэтью выругался по-окситански. В последний момент Ракаса свернула в сторону и перешла на легкий галоп, а после на рысь. Почувствовав, как натянулись ее поводья, я открыла глаза.

— Ты всегда скачешь на незнакомой лошади во весь опор, с закрытыми глазами, без стремян, без узды? — с холодной яростью спросил Мэтью. — Ты и гребешь с закрытыми глазами, я видел, и ходишь тоже. Я всегда подозревал, что здесь замешана магия. Выходит, ты и на скачках ею пользуешься, иначе убилась бы. Мне сдается, ты отдавала Ракасе команды мысленно, а не с помощью рук или ног.

Неужели правда? Мэтью соскочил с Дара, перекинув правую ногу через его голову, взял Ракасу под уздцы и приказал мне:

— Слезай.

Я хотела спешиться традиционным способом, через круп, но Мэтью сам сдернул меня с Ракасы. Теперь понятно, почему он предпочитает спрыгивать, не ложась на коня животом: так его сзади никто не схватит. Притиснув меня к себе, он прошептал мне в волосы:

— Dieu. Больше никогда так не делай, пожалуйста.

— Ты говорил, что я могу делать все, что хочу — для того ты меня сюда и привез.

— Извини. Я стараюсь не вмешиваться, но очень уж трудно смотреть, как ты совершенно бессознательно распоряжаешься неведомой тебе силой.

Мэтью завязал поводья, чтобы лошади, не наступая на них, могли пощипать редкую осеннюю травку, и с мрачным лицом вернулся ко мне:

— Хочу кое-что тебе показать.

Мы расположились под деревом. Я вытянула ноги, чтобы голенища в них не впивались, Мэтью уселся на пятки и достал из кармана бриджей несколько бумажных страниц с серыми и черными полосками на белом фоне. Видно было, что эту пачку много раз складывали.

Анализ ДНК.

— Мой? — спросила я.

— Твой.

— Когда ты его получил? — Я вела пальцем от одной полоски к другой.

— Маркус принес его мне в Нью-колледж. Я не хотел говорить о нем сразу после того, как тебе напомнили о смерти родителей… не знаю, правильно решил или нет.

Я кивнула, и Мэтью стало заметно легче.

— Что здесь сказано?

— Нам пока не все ясно… но Маркус и Мириам обнаружили в твоей ДНК уже известные нам маркеры.

Слева от полосок, часть которых была обведена красным, шли мелкие, но разборчивые примечания Мириам.

— Вот этот генетический маркер отвечает за ясновидение, — палец Мэтью задержался на первой из обведенных полосок и двинулся дальше, — этот — за способность летать по воздуху, этот помогает найти потерянное. — От этого перечня у меня голова пошла кругом, а Мэтью все продолжал: — Ты владеешь телекинезом, а также можешь разговаривать с мертвыми, менять облик, насылать чары и проклинать. Здесь у нас, в одной группе, чтение мыслей, телепатия и эмпатия.