Цветущий Омут Конохи. Книга первая: Семечко (СИ)

Гаара, сбитый смешком, на секунду умолк.

— Ух, ты-ы… — восторженным шепотом протянула вернувшаяся Карин. — Как здорово он страшилки рассказывает! Прямо такой кова-ай*, что ух-х!

Пользуясь моментом, плеснула в Шосен побольше чакры, убирая у джинчурики головную боль. И, ведомая каким-то странным порывом, чмокнула Гаару в лоб — накатило вдруг из детства «поцелую, и все пройдет». Глупости, конечно, но накатило…

*Не путать с кавай. Ковай — ужасный, страшный, пугающий.

— Вот так. Пообещайте сегодня хорошенько отдохнуть, Гаара-кун.

Сабаку, сейчас похожий больше на сову, чем на страшного джинчурики — такие круглые у него были глаза, — только заторможено кивнул. Выбрала из принесенных Карин лекарств пузырек успокоительного на травах и коробочку с десятком капсул обезболивающего, протянула Гааре:

— Вот, если снова заболит голова, можете принять. Они не слишком сильные, но лучше, если отдадите на проверку своим ирьенинам. Вам, наверное, спокойнее будет, — улыбка сама растягивала губы.

Оставалось усилием воли не давать ей перейти из доброжелательной в умиленную — растерянный Гаара такой кавайка!

Карин больно ткнула меня локтем в бок и изобразила бешеную пантомиму. Недоуменно моргнула — она что, познакомить просит, что ли? Вот отмороженная… Когда у нее уже там сенсорика прорежется, чтобы на всяких джинчурики не каваилась?

Хотя да, о чем это я. С кем поведешься…

— Гаара-кун, а вы сейчас не заняты? А то мы с Карин как раз собирались обедать. Может, присоединитесь к нам?

Карин активно закивала, всем видом демонстрируя горячее согласие с предложением. Гаара медленно моргнул, даже головой потряс. Посмотрел на нас. Зажмурился — подозреваю, моя улыбка стала только умиленнее, а Карин так вообще разве что хвостиком не виляла. И то лишь по причине его отсутствия.

— Вы… серьезно? — вид у Сабаку был такой, словно его хлопнули пыльным мешком из-за угла. Пыльным мешком, в котором сидел родич Шукаку, не иначе.

— Разумеется, серьезно, Гаара-кун!

— Пожалуйста, пообедайте с нами! — подключилась вторая красноволосая кавайка.

Окончательно сбитый с толку джинчурики позволил подхватить его под руки с двух сторон и увлечь к выходу из госпиталя. Карин счастливо улыбалась и что-то щебетала, я прикидывала, вести Гаару в Ичираку или в какую кафешку посерьезней.

На улице мы столкнулись с бледными и паникующими Сабаку-старшими.

Выражение лица Темари при виде Гаары с двумя щебечущими девочками под руку было просто не-пе-ре-да-вае-мо.

Отступление. POV Якуши Кабуто.

Автор данного отступления — Алексей Павлов, он же мимохожий

Пепельный блондин откинулся от стола и с наслаждением потянулся. Редкий случай — реальные и нужные чувства совпадали практически полностью, и маску можно было отпустить. Слегка — потому что до конца молодой ирьенин, семь раз проходивший по самой грани перехода из генинов в чунины — а это не только большие заработки, но и более плотный контроль, уважаемые наблюдатели! — не был откровенен даже наедине с собой. Бывший сирота, бывший агент Суны и Сасори-но-данна и — почти — бывший шиноби Конохагакуре но Сато позволил себе чуть изогнуть губы в довольной усмешке — неделя была трудной, но плодотворной во всех отношениях. И почти сразу задумчиво нахмурился. Даже если бы какой-то досужий Яманака сейчас заглянул в его сознание, то прочёл бы только озабоченность планом работ на следующую неделю — «молодого гения» конохского госпиталя поставили одним из ответственных за реабилитацию юного Рока Ли, а эта работка была достойна даже великолепной Сенджу Тсунаде.

Да, госпожа Тсунаде… одна из трёх людей в мире, к кому Кабуто испытывал уважение. Изрядно смешанное с презрением впрочем — ведь Сенджу-химе вместо того, чтобы навести порядок в остатках своего клана, предпочла покинуть предателей на произвол судьбы — со вполне предсказуемым исходом. Впрочем, это старичьё, во имя заработанной не ими славы губившее собственное будущее, лучшего не заслуживало… Но — медик, боящийся крови, зовётся великим? Нонсенс!..

Верхнее сознание, переполненное здоровым честолюбием, отбросило пустые размышления и сосредоточилось на текущих задачах. Всё-таки Сенно Соса но Дзюцу — замечательное изобретение. Без всяких следов чакры, чистым воздействием на нейрофизиологию мозга, оно позволяло манипулировать памятью, превращая ложь в правду, а правду в заблуждение. Конечно, Сасори-но-данна не довёл её до совершенства, но ему простительно — путь Красного Песка обращён в сторону мёртвых инструментов, а не живой плоти… зато это упущение исправил Орочимару-сама, доведя технику Манипуляции Памятью до уровня Лабиринта Разума, когда в одной голове может уживаться сразу несколько сознаний. Сложнее всего было определить и закрепить узлы контроля, чтобы основное Я, скрываясь в разумах-тенях, не теряло поводья — идеальное дзюцу для шпиона! Воплощение мечты актёров о слиянии с ролью…

Да, Орочимару-сама оказался единственным, кто дал настоящую цену за услуги Якуши Кабуто! Перебить его смогла бы разве что Ноно-ока-сан — но она была мертва, и давно… Белый Змей, гордящийся своим отказом от человеческой природы, поступил совершенно не по-человечески — он дал Кабуто не просто знания или силу — он дал ему Шанс. Шанс на то, что когда Он, человек, ставший демоном, очередным перерождением ворвётся в тело своего слуги через проклятую печать — тот сможет дать отпор. И, спеленав тенями былого господина в глубинах Лабиринта, получит ВСЁ — его силу, его знания, его власть над проклятыми печатями! Да, знания и могущество Орочимару-сама тоже дал — теперь никто не смог бы наложить на Якуши контролирующую печать — особенно смешной старый урод Шимура! — а уже наложенные он вполне мог изменять и удалять по собственной воле… Подарив ученику и подельнику абсолютную свободу, Белый Змей накрепко привязал его к себе.

Впрочем, были у Змеиного Санина и вполне простительные слабости — пристрастие к додзюцу, например. Якуши знал — когда-то его Мастер уже достал себе отличный высококачественный бьякуган, но отказался от него при первом же перерождении. Почему — Кабуто так и не понял, а единственным объяснением было раздражённое: «Для этих глаз нужно другое нинпо!» Сейчас Мастер составил долгосрочный план по выращиванию для себя шарингана — не какой-нибудь дешёвки из побочных ветвей, а настоящего качественного продукта от гения главного рода, гарантированно развивающегося в Мангекё Шаринган. Сам Кабуто предпочёл бы самолично сконструировать додзюцу под себя — но Орочимару-сама имел право на маленькие прихоти. Пусть даже их осуществление требовало многолетней работы…

Работы, да… Истинный позволил своей озабоченности прорваться наверх, углубив складку над бровями. Верхний ещё и языком недовольно прищёлкнул — представил, как будут возле него прыгать эти два дуболома, учитель и ученик, все те недели (а может и месяцы!), пока осколки, заменяющие сейчас Року Ли переломанные кости, не срастутся в одно целое. Если вообще срастутся — хорошо ещё придурок позвоночник не повредил, тогда точно только Сенджу-сама звать! А Онимицу-сенсей будет демонстративно проверять, плотно ли закрыты бутыли со спиртом и летучие препараты — а то Кабуто-кун, твои зелёные человечки что-то уже всему госпиталю мерещатся. А вчера Мика-чан вообще белочку посреди коридора увидела, представляешь!

Впрочем, пусть Верхнего с его глупыми волнениями — всё равно это скоро не будет иметь значения. Орочимару-сама дал добро на эвакуацию. И был так добр, что не запретил Кабуто попробовать прервать его планы насчёт Саске-тяна… вот только ничего не вышло! И почему? Нет, если бы мальчишку караулили в госпитале и Кабуто попался бы дежурному джонину — это было бы понятно, к этому он был готов, он просто оставил бы прикрытие ещё до экзамена, — но безмозглый сопляк ни дня не провёл на больничной койке! И это настораживало. Кабуто отлично знал, какой эффект производит проклятая печать, особенно наложенная насильно — он неоднократно наблюдал его, отслеживая «перспективные тела», ловя момент, когда осколок Орочимару-сама, вложенный в печать, направит очередное мясо на положенный ему путь. Ведь главная сила печати — это не поглощение и преобразование чакры, не изменение кейракукей по заданному образцу — это всё игрушки для «одарённых» рабов Белого Змея и отвлекающий манёвр для разных доброхотов, думающих, что для спасения их уже бывших друзей достаточно ерунды типа Печати Воли.