Торир Рыжебородый

— А ты уверен, что он говорил тебе только это? — настаивала Алата. — Он вот так сказал и ушел?

— Нет. Конечно, нет, — раздраженно ответил Донахью. — Но в чем же тут суть?

— Почему он оба раза говорил с тобой? — размышляла Алата. — Почему не убил тебя и не собирается делать это?

— Я не знаю. Он сказал, я нужен ему.

— Зачем ты можешь быть нужен колдуну? — быстро пробормотала Алата. — Мне кажется, на прошлой неделе ты говорил мне, что он сказал, будто вы нужны друг другу.

— Да, — ответил Рыжебородый. — В чем, Рет побери, разница? Гарету никогда никто не нужен. Может быть, он говорил это лишь затем, чтобы я почувствовал свою значимость или чтобы держался от него подальше.

— Нет. Он имел в виду именно то, что сказал. Иначе ты бы давным-давно умер.

— Тогда почему он сохраняет жизнь Нормалу? — спросил Донахью. — Даже если я вырос в Туннелях, я — Нормал, точно так же как ты, Крастон и остальные. У меня нет никаких колдовских сил… ты знаешь это, я знаю это, и он знает. Что Гарету Колу может быть нужно от меня?

— Если мы сможем это разгадать, мы узнаем, как победить его? — сказала Алата.

— Мы сделаем это так или иначе! — фыркнул Рыжебородый. Его глаза вспыхнули словно угли. — Помоги мне, и тогда я убью его голыми руками! — Ненависть душила его. Наконец поток непристойностей хлынул с его губ, и Донахью выскочил во тьму ночи.

Алата знала, что этим все и закончится. Рано или поздно любой разговор о Гарете Коле заканчивался точно так же. Было много способов смягчить характер Донахью, пока он выздоравливал, но любой продолжительный разговор о Коле и его уничтожении в конечном счете выводил Рыжебородого из себя, вызывал те самые приступы ярости, от которых Донахью пытался избавиться.

Рыжебородый не возвращался до полудня следующего дня, а явившись, в который раз небрежно заявил, что они должны оставить Хартфорд.

— Мы, черт возьми, забрались слишком далеко, — сказал он. — Пора двигаться, подобраться поближе.

— Поближе? Поближе к чему?

— К Гарету. Мы не сможем причинить ему никакого вреда, сидя здесь, в этом городе, наполненном духами, и говоря о том, как убить его. Мы пойдем туда, где сможем что-то предпринять.

— Но почему сейчас? — спросила она. — Почему сегодня?

— Я думаю, моя нога уже достаточно зажила, — ответил он. — А если мы будем ждать дольше, твоя беременность не позволит тебе путешествовать.

— Куда ты собираешься отправиться?

— В Водяную Ягоду или, может быть, в Новые Небеса, — ответил Донахью. — Немного ближе к Гарету и немного ближе к Крастону.

— Почему тебя беспокоит Эндрю? — спросила она.

— Меня не беспокоит, но я чувствую, что если в Хартфорде нас не узнали, то не узнают ни в Водяной Ягоде, ни в Новых Небесах.

Алата не смогла достойно возразить и подчинилась неизбежному, запаковав вещи в сумку из ткани, и через час парочка ушла по давно заброшенной дороге на юг. Они шли медленно, потому что его нога не так уж хорошо зажила, как посчитал Донахью, но к концу второго дня преодолели больше чем половину расстояния. Потом, когда наступили сумерки, супруги вооружились грубыми луками и отправились поохотиться. Донахью хотел поймать кролика, но промахнулся, выстрелив в первого из двух, которых он спугнул. Наполненный отвращением к самому себе из-за промаха, он поднял маленький камень и швырнул в дерево, стоящее в отдалении. Неожиданно раздалось хлопанье крыльев и из листвы вылетел большой ястреб. Рыжебородый немедленно наложил стрелу на тетиву, выстрелил. Стрела глубоко вошла в грудь птицы, и с последним криком агонии ястреб упал на землю.

Алата застыла, глядя на мертвую птицу. Неожиданно она повернулась к Донахью.

— Торир, ты можешь идти в Новые Небеса, если хочешь, или мы можем вернуться назад в Хартфорд. Я предпочитаю Новые Небеса. Наверное, там есть доктор… Но на самом деле не имеет значения…

— Что ты хочешь этим сказать? — проворчал Донахью, подбирая ястреба и возвращаясь к ней.

— Ты можешь охотиться где угодно. Теперь он не остановится ни перед чем, чтобы убить тебя и меня.

— Кто?

— Кол. Видишь ли, я знаю, в чем слабость Гарета Кола!