Восход тьмы

– Прощай, Уилл Стэнтон, – прошептала она.

Гул голосов стал громче, и мир закрутился вокруг Уилла круговоротом деревьев и огней, а над миром звучал волшебный звенящий мотив, на этот раз громче и радостнее, чем обычно. Музыка пела и звенела в его голове так радостно, что он закрыл глаза и как будто купался в ее очаровании. Он знал, что это продлится всего доли секунды, – эта музыка, которая была духом и сущностью Света. Затем она постепенно начала стихать, удаляться и манить за собой, стала немного грустной и вскоре исчезла, а ее место занял звук текущей воды. Уилл вскрикнул от сожаления и открыл глаза.

Вокруг разливался серый тусклый свет раннего утра. Он стоял на коленях на холодном утоптанном снегу. Оглядевшись, мальчик сразу узнал это место – проезд Охотничьей лощины. Голые деревья торчали из рыхлого мокрого снега вдоль дороги. А по самому проезду, который когда-то был чистой мощеной дорогой, теперь яростно неслась вода, и сквозь каждую канавку она проходила, как шумный ручей или даже река… Дорога была пуста; никого не было видно и среди деревьев. Уиллу захотелось заплакать от чувства потери. Только что его окружал теплый круг друзей и свет праздника, рядом была леди; но все ушло, утекло, оставив его в одиночестве.

Он дотронулся до своей шеи. Цепь со Знаками по-прежнему была здесь.

За его спиной раздался низкий голос Мерримена:

– Пора идти домой, Уилл.

– О-о, – грустно протянул Уилл, не оборачиваясь. – Я рад, что вы все еще здесь.

– Звучит очень волнующе, – колко сказал Мерримен, – прошу тебя, сдерживай свои чувства.

Сидя на корточках, Уилл взглянул на него через плечо. Мерримен смотрел на него сверху вниз очень серьезно, его глаза были похожи на глаза совы, и неожиданно эмоции, которые были связаны внутри Уилла невыносимо тугим узлом, освободились, и мальчик залился смехом. Рот Мерримена слегка искривился в улыбке. Он протянул руку, и, взявшись за нее, Уилл поднялся на ноги, все еще смеясь.

– Это просто… – начал Уилл и остановился, поскольку не был вполне уверен, смеется он или плачет.

– Это было преображение, – мягко сказал Мерримен. – Ты можешь идти?

– Конечно, могу, – возмутился Уилл. Он огляделся. Там, где была кузница, сейчас стояло обветшалое кирпичное строение, похожее на гараж, а вокруг него виднелись следы теплиц и овощных грядок. Он посмотрел вверх и увидел очертания знакомого дома. – Это поместье! – воскликнул он.

– Задний вход, – пояснил Мерримен. – Около деревни. Используется в основном торговцами и… дворецкими.

Он улыбнулся Уиллу.

– Так вот где была старая кузница?

– На старых планах дома это место называлось Воротами Кузнеца, – сообщил Мерримен. – Историки Бакингемшира, которые пишут об Охотничьей лощине, очень любят спекулировать на этом. Но все они ошибаются.

Уилл посмотрел сквозь ветви деревьев на тюдоровские дымовые трубы и остроконечные крыши и спросил:

– А мисс Грейторн там?

– Да, сейчас там. Но разве ты не видел ее среди Носителей Света?

– Что?! – Уилл открыл рот. Самые разные образы появлялись в его голове и уходили. – Вы имеете в виду, что она Носитель Света?

Мерримен поднял бровь:

– Брось, Уилл, твои чувства давно уже подсказали тебе это.

– Ну… да, это так. Но я никогда не мог понять, какая из мисс Грейторн принадлежит Кругу Носителей Света, та, что из нашего времени, или та, что устраивала рождественскую вечеринку? Хотя, пожалуй, и это я знаю, – Уилл неуверенно посмотрел на Мерримена, – ведь это одна и та же мисс Грейторн?

– Так-то лучше, – улыбнулся Мерримен. – И мисс Грейторн, пока ты и Смит были заняты своей работой, дала мне два подарка на Двенадцатую ночь. Один для твоего брата Пола, а другой для тебя.

Он показал Уиллу два небольших свертка, завернутых в ткань, похожую на шелк, а затем снова спрятал их под плащом.

– Подарок для Пола вполне нормальный, насколько я понимаю. Ну, более или менее. А твой подарок ты сможешь использовать только в будущем, в тот момент, когда сам посчитаешь это нужным.

– Двенадцатая ночь, – сказал Уилл. – Это сегодня? – Он взглянул в серое утреннее небо. – Мерримен, как тебе удалось сделать так, что семью не беспокоит мое исчезновение? Моя мама хорошо себя чувствует?

– Конечно, – ответил Мерримен, – а ты провел всю ночь в поместье, где глубоко спал… Это мелочи. Я знаю все твои вопросы. Ты на все получишь ответ, когда окажешься дома, а на самом деле ты уже сам знаешь все ответы. – Он повернул голову к Уиллу, его глаза властно смотрели на мальчика. – Давай, Носитель Света, – мягко сказал он, – вспомни все сам. Ты уже не маленький мальчик.

– Да, – согласился Уилл, – я знаю.

Мерримен продолжал:

– Но иногда ты будешь чувствовать, что жизнь была бы более понятной, если бы ты оставался просто мальчиком.

– Иногда, – повторил Уилл. Затем усмехнулся: – Но не всегда.

Он повернули и пошли вдоль проезда Охотничьей лощины к дому Стэнтонов.

Становилось все светлее, и лучи яркого света пронзили край неба прямо над ними, там, где вскоре должно было появиться солнце. Легкий туман висел над снегом по обе стороны дороги, обвиваясь вокруг голых деревьев и маленьких ручейков. Это утро обещало многое, безоблачное небо было подернуто легкой дымкой и слегка окрашено в голубой цвет – такого неба уже много дней не было над Охотничьей лощиной. Они шли как старые друзья, изредка перекидываясь фразами, разделяя друг с другом тишину, которая скорее была похожа на безмолвное общение. Их шаги по голой мокрой земле гулко разносились по деревне, и это был единственный звук во всей округе.

Вскоре стало слышно, как кто-то вдалеке копает землю. Голые деревья темнели с одной стороны от дороги, и Уилл понял, что они стоят на углу Рощи грачей. Он посмотрел наверх. Со стороны деревьев не доносилось ни звука, тихими были и огромные гнезда высоко в окутанных туманом ветках.

– Грачи что-то молчат, – заметил мальчик.

Мерримен сказал:

– Их там нет.

– Нет? Но почему? Где они?

Мерримен слегка улыбнулся, и улыбка его была мрачной.

– Когда Лающие гончие выходят на охоту в небо, ни одно животное, ни одна птица не могут оставаться вблизи и не взбеситься от ужаса. Во всем королевстве там, где проходит путь Хорна и Охоты, хозяева не найдут ни одного зверя, если тот потерялся прошлой ночью. Это было хорошо известно в старые времена. Сельские жители всегда запирали своих животных накануне Двенадцатой ночи на тот случай, если начнется Охота.

– Но что случилось? Они все убиты? – Уилл вдруг понял, что, несмотря на все то, что грачи сделали для Тьмы, он вовсе не хотел их гибели.

– О нет, – сказал Мерримен, – они разогнаны. Разбросаны по небу так далеко, как смогли унести их Гончие. Гончие Фатума не убивают живых существ и не поедают их… Грачи в конце концов вернутся. Один за другим, перепачканные, изнуренные, будут сожалеть обо всем. Более мудрые птицы, которые не имеют никаких дел с Тьмой, спрятались прошлой ночью под карнизами, навесами крыш, подальше от этого зрелища. И они все еще здесь, целые и невредимые. Но для наших грачей понадобится время, чтобы прийти в себя и восстановить силы. Я думаю, у тебя больше не будет проблем с ними, Уилл, хотя я бы на твоем месте им больше не доверял.

– Взгляните, – произнес Уилл, указывая кивком головы вперед, – вот двое, кому можно доверять. – Гордость прозвучала в его голосе, когда по дороге по направлению к ним стремительно понеслись две собаки Стэнтонов – Раг и Ки. Они лаяли и подвывали, лизали его руки, приветствуя его так горячо, как будто он отсутствовал целый месяц. Уилл нагнулся, чтобы поговорить с ними, но тут же оказался под огромными мокрыми лапами, теплыми запыхавшимися мордами и виляющими хвостами.

– Осторожнее, – закричал он радостно.

– Будьте поласковее, – мягко посоветовал Мерримен.

В одну секунду псы успокоились, продолжая, однако, с энтузиазмом вилять хвостами; оба повернулись к Мерримену и посмотрели ему в лицо, а затем смирно и тихо пошли вместе с ними. Показалась подъездная дорожка к дому Стэнтонов, и звук лопат стал громче. За углом они увидели мистера Стэнтона и Пола, тепло закутанных, вычищавших мокрый снег, листья и ветки из водостока.