Туман. Квест «Похититель Душ» 1

Чем ближе к госпиталю, тем улочки становились уже и грязнее, пока я не вывалился из совершенно непотребного переулочка на средних размеров площадь, где и находился огромный комплекс. Ранее это был видимо господский дом, к которому постоянно пристраивали разные конурки. Почему то ассоциации возникавшие при первом взгляде, вызывали в памяти строчки стихотворения: дом который построил Джек. Я вздохнул и направился через площадь, прошлявшись около часа, я всё же нашёл этого человека, о чём то разговаривающего с группой молодых людей. Высокий человек в черном камзоле, простые чулки и башмаки, неукрашенные ничем — находился в палате выздоравливающих, как мне объяснили. Конечно эта больница ничуть не походила на то, что я видел в нашем времени, никаких больничных пижам, отсутствие нормальной жратвы, врачи, уделяющие внимание только по обязанности… Хотя… перечислив всё это, я почувствовал, что ошибаюсь и что всё это очень похоже на наши больницы. Что ещё? Я слишком неловко себя чувствовал, ожидая пока доктор освободится. Врде бы всё как обычно, но чувство неловкости только усиливалось, несмотря на то, что я старался принимать непринуждённые позы и так далее.

Ещё раз оглядевшись я постарался понять почему так. Вроде бы обычные люди… люди… Может быть то, что они были одеты чуть лучше чем я, когда проживал в этом городе. Сейчас я ничем не напоминал себя тогдашнего, но внутренне я не изменился. Наконец до меня дошло — я был, а вернее выглядел, слишком богатым для подобной дыры. Завороженный я следил за всеми этими существами, вспоминая и ужасаясь себя ранешнего.

— Чем обязан? — прервал мои размышления подошедший врач.

— Доктор, — начал я свою заранее заготовленную речь, — мне бы хотелось внести некоторые пожертвования на нужды госпиталя…

Следом я выразил своё восхищение квалификацией, что не сильно подействовало, он просто оставил это без внимания; его самоотверженностью, отношение ко мне стало чуть хуже; мудростью, проступила некая весёлость; а дальше я заткнулся, потому как реакция на мои слова ни разу не совпала с прогнозируемой. Не дождавшись больше славословий с моей стороны, вздохнул и повернулся ко мне:

— Ну я не знаю — задумчиво проговорил он, а потом с надеждой спросил, — а Вы не могли бы привезти больного сюда.

Брезгливо оглядевшись я сказал:

— Я уверен, что смогу обеспечить нужную стерильность в помещении, где она болеет. Здесь же, извините, вряд ли это получится.

Он снова застыл в тяжких раздумьях, я решил немного усугубить ситуацию:

— Мне вас рекомендовали…

— Кто?

— Доктор Майер.

Удивление было настолько велико, что его и не пытались скрыть. Наконец врач осторожно заметил.

— Натуропат. Сторонник того, что природа должна сама сделать своё дело.

Натуропат прозвучало почти как психопат.

— Ну а если больной погибнет? — криво усмехнулся я.

— Что ж, такова воля богов, — он широко улыбнулся. — Счастье, что его постоянные клиенты не болеют такими болезнями, а то он давно бы закончил свой путь.

— Так Вы приедете?

— Конечно, тем более что я представил, какими словами он меня рекомендовал…

Врач пришёл рано утром, как мне кажется ещё до обхода в своей больничке, хотя откуда мне знать местные порядки. Сам я туда не попадал, поэтому не знаю, но кажется не зря все предпочитают лечится дома. Хотя и домашние светила больше половины шарлатанов, они найдут вам за ваши деньги любую болезнь, в зависимости от толщины вашего кошелька. Всё прямо как у нас.

Пройдя в комнату, он снял камзол, а потом попросил кувшин с водой и тщательно вымыл руки, одним только этим расположив меня к себе.

— Ну-с, как нас зовут? — спросил он, закатывая рукава своей рубашки.

Непоседа смотрела на него лихорадочно блестящими глазами и молчала. По сравнению с тем временем, когда мы отправились в путешествие, она потеряла чуть меньше половины своего веса, ребёнок из Освенцима, да и только. Если бы я попался в своём времени, то минимум, что меня ждало обвинение в жестоком обращении с детьми. Тазовые кости, выступающие как у больных анорексией, руки спички, вялые мешочки на месте груди, надутый какой-то гадостью живот: не то рахит, не то полисахаридоз (не помню название) шестого типа Ребёнок был страшен, к тому же несмотря ни на какую мойку и обтирания вонял разлагающимся мясом.

Небрежно выспрашивая ответы, врач тщательно ощупал её, заставил плюнуть в какую то трубочку, внимательно рассмотрев на свету эту гадость. Потом заставил проделать некоторые упражнения. Потом похвалил, сказав что давно не видел такой умной и настойчивой девочки. Выйдя в небольшой предбанник он предложил мне присесть и замолчал, барабаня пальцами по поверхности стола, в явной задумчивости.

Я сидел, как в ожидании приговора, крепко сжав руки.

— Ни скажу, что ничего страшного, — наконец проговорил он, — но я считаю, что шансы на выздоровление есть.

Он испытующе посмотрел на меня и продолжил:

— Скажу честно, если бы ко мне обратился один из обычных моих пациентов, то я бы предложил ему только средство для облегчения боли, чтобы он спокойно умереть в течении следующего месяца.

— Эта болезнь не лечится?! — видно что-то в моём голосе было не так, поскольку он успокаивающе поднял руку, потом из пузырёчка накапал темной жидкости, шевеля губами и тщательно отсчитывая капли в ложечку, потом заставил меня проглотить эту бурду. С трудом расцепив пальцы, я с удивлением увидел тёсно синие следы на коже.

— Болезнь лечится, — я с трудом заставлял себя вслушиваться в его спокойный размеренный голос, — однако лечение несколько затратно.

— Сколько? — голос мой был сух и деловит. Я прикидывал сколько денег у меня осталось и как добыть недостающее. Что интересно, когда я попал сюда, основной проблемой было достать деньги, а сейчас добыча денег не представляла из себя чего то особенного. На крайний случай я совершенно спокойно рассматривал убийство, даже прикидывая потенциальную жертву, перебирая немногочисленных знакомых здесь.

Врач помялся и озвучил сумму, искоса поглядывая на меня. Я сидел, в голове стучали молоточки, сумма была немаленькой, но гораздо меньше той, которую я мог выложить прямо сейчас, никого не ограбив. Видимо лицо у меня было достаточно непонятное, поскольку он начал перечислять стоимость лекарств и составных заклинаний, сославшись, что отданного ему мешочка вполне хватит и за лечение и как взноса. Наверное мне повезло, поскольку мне попался один из энтузиастов. Спохватившись, я ответил согласием:

— Доктор, деньги пустяк, но ответьте мне, она выздоровеет?

— Болезнь запущена, но тем не менее… Я Вам скажу так, — он в нерешительности помялся, — можно сказать, что она уже начала поправляться, а это странно…

Как я его не пытал, что именно странно он так и не сказал, напустив тучу непонятных слов, в которых терялся смысл. Единственно, что он не сказал, ничего страшного, а настойчиво предложил перевезти ребёнка в больницу. Решив не ссориться из-за такого пустяка, я согласился, выторговав отдельную палату не палату, а так — комнатушку. Однозначно это было гораздо дешевле, чем продолжать снимать номер в гостинице, хозяин которой косился на меня всё сильнее и сильнее, и даже вносимая вовремя плата не могла сдержать постоянно возникающих между нами противоречий. Вернее только одного, но фундаментального: ему хотелось чтобы мы собрались и свалили с его территории, непонятная болезнь, которую не могли вылечить «лучшие»  рвачистолицы действовала на нервы не только ему; я же не хотел никуда перевозить больного ребёнка.

Единственное, что не отказал себе в небольшой мести. Выспросив врача и освежив в памяти своё пребывание здесь, я заказал больничную карету. Надо было видеть, как потревоженными тараканами расползались посетители, когда возле главного хода остановилась черная глухая карета, немного похожая на гроб. А уж когда двоё «людей в чёрном», вынесли закутанное тело… В общем зря хозяин забегал перед посетителями, что-то унижено лепетал и хватал за рукава, пытаясь объясниться, но у него ничего не получалось.