Там избы ждут на курьих ножках...

Я ж на первое время сужу по земле ближнего …

Суть в том, что меня самого, пока вы здесь, ваши разборки меня не касается. Да, я проливаю на землю дождь, но он питает только одно дерево, которое заслуживает назвать себя Владыкой. Вот почему ты не можешь принять мыслительную материю. Не потому что я не даю, а потому что земля так промачивается дождем. Другое дело, когда вы из меня собираетесь соки тянуть. Тут уж я рассматриваю человека со всех сторон.

— Получается, что на меня напали, и я лишилась… души? И способности умно мыслить?

— О, да! — согласился Дьявол. — Твой ближний продал тебя вампирам. Как таковой матричной памяти у вас нет, земля не слышит тебя, все на вашей земле принадлежит ему. Матричная память и пространство все еще с тобой, но мысли имеют характерную особенность — вампиры опутывают мышление, как вьюнок картофельную ботву. Но ты поняла, что реальность не такова, и где-то есть враг. И справедливо, что Помазанница обнаружила себя.

— А почему люди от меня отворачиваются? Вампиры же меня покусали, не их!

— Люди принимают волну, как благодатный дождь. Земля умеет заглянуть в матричную память человека и услышать покойника, если тот вопиет к нему. Все люди в той или иной мере телепаты. Телепатия — свойство земли, когда два магнита притягиваются или отталкиваются, образуя еще одно пространство. Язык телепатии — язык земли, язык духов и нечисти, незнакомый язык язычников. И я говорю на этом языке, когда обращаюсь к тебе. Обращения вампира — это готовые решения, которые приходят в землю, а из земли к сознанию. В каждом человеке есть соль: страх, боль, тревога и радость, желания и навязчивые мысли. Человек опирается на чувства, а не на ясную светлую голову. Даже вампир. А тот, у кого соли нет, будет думать своей головой. Но как человек поймет, когда у него своя голова, а когда в плену у вампира, если он уже возомнил себя Светом и проклял все, что не делает его счастливым?

Вампиры устроили так, что от тебя любой человек с добрыми намерениями отталкивается, а к вампиру притягивается, а если со злыми, то наоборот. И даже если человек сумел побороть свои чувства, вампиры начнут перестраивать и тебя, и его, разворачивая в соответствии с их планами.

Вот ты, а вот человек, и вампир, который говорит из земли: я люблю тебя, я жду от тебя любви, прокляни человека перед тобой, и будешь как мы, как я. Долго ли он сможет сопротивляться? Рано или поздно он умрет, если не умеет видеть кровь. Его земля в твоем присутствии не может думать о тебе, она торопится туда, куда ее зовут — и гонит сознание человека. А если он прочтет сознанием, то кровь обратится на тебя — и ты услышишь то же самое и не увидишь перед собой человека.

— И тогда умру я, оттолкнув его от себя? — Манька прислушалась к себе. — Ни фига себе!

Ничего подобного, о чем говорил ей Дьявол, она не нашла. Не было никаких навязчивых образин. Черно, как в чулане. Немного голова болит, но устала же. С другой стороны, черт его знает, что там творится в этой тьме! Почему у нее черно, а другие могут представить и то, и это, и в красках… Она попробовала определить, где она сама, но себя, как таковой, тоже не было. Она просто знала, что она есть.

— На фиг мне такая душа?! Ты что, сдурел, так над человеком издеваться? В гробу я их видела! Убирай от меня эту мерзость! Сдается мне, что они жутко правильно подсказывают, как отравить мне жизнь!

Дьявол не смотрел в ее сторону. Он смотрел в огонь, и вертел в руках прутик, развалившись у костра в снегу, но снег у него всегда был мягким ложем, подстраиваясь под Дьявола. Ничем его не испугаешь.

— Я должен знать, кому я достанусь. Человек, который приносит с собой на Суд образ вампира, становится украшением к столу вампира. Я отдаю его господину, — сказал он с ядовитой ехидцей. — Не все люди вампиры, оборотни и проклятые. Придет их время, разберемся, кому они платили за землю. Вампир становится вампиром, когда один человек упирается в Царство Небесное, своим голосом изгнавший себя из обоих наделов, а второй принимает дары Царствия Божьего, своим голосом прославляющий себя от края до края. И сразу знаю — на землю пришел вампир. Идеальный вампир. И чтобы он ни делал, окрашивается в цвет крови, на всяком месте он пьет кровь. Подал — раздаешь имущество, в то время, как душа горит в огне. Ей не подал ни ты, ни твои Благодетели. Получил: наслаждаешься, а душа горит в огне, выправляя твой имидж. На правильный путь встал: дай-ка я угадаю, похоже душа твоя в огне рассказывает мне, как ее убивали! На голову наступил: о, как душа твоя в огне извивается, закрывая убийцу!

Я стою одесную вампира.

Но Бог ли я ему? Конечно, Бог. Я с ним всегда. И дождь мой на него. И все молитвы его, которые подняла душа на Небо, я исполню. Чтобы видел человек, как молитвы его, поднимая Царя, обернулись против него.

— Это что же получается, меня убили, и я же в огне гореть буду? — Манька задохнулась от вопиющей несправедливости.

— Проклят человек, если чужую землю подкапывает. И проклят дважды, если позволил украсть. А если проклят, чего мне церемониться? Пусть вампир поживет за двоих. Придет другой зверь и сделает свое дело, или он сам убьет свою землю бесконечными обращениями. А когда вы предстанете передо мной, обоих поставлю друг перед другом, и покажу: земля ваша и в огне горела, и благами давилась, и голая ходила, и дорогие украшения носила, и убитая была, и вниманием окруженная, и верила и любила, и ненавидела и разоряла, и собирала и отдавала, и просила милостыню и роскошествовала — и не съела грамм соли сама с собой.

Спрошу землю: какие врата ты хотела бы оставить себе?

Обычное явление, когда ужасом становятся оба. И вспоминает, что пока была моей, не унижена была, не обездолена, не работала как вол, не выслуживалась рабом. И прахом уйдет в землю Поднебесной. А Спаситель на осле въедет в Абсолютный Абсолют. Не было вас, и стали, и не будет. Благородный господин, и Помазанница моя, недолго кочевряжились, когда увидели друг друга и быстро переменили одежды на белые, забивая насмерть свою духовность.

Откуда мне знать, что ты другая? Что будь ты на его месте, не поступила бы точно так же?

— Конечно, нет! — удивилась Манька, как плохо знает ее Дьявол. — Ну и что дальше?

— Что ну? Старая песня. Я много видел, таких как ты! Нет судьбы, но от судьбы не уйдешь. Это черви в земле предсказуемы, а пути сознания неисповедимы. Когда человек думает своей головой, неизвестно, до чего он додумается. Приглянулась Помазаннице твоя душа, а ему моя Помазанница. Бывает же такое: видит человек душу в ком ни попадя. Люди сходятся, разбегаются, но то обычные люди, которым не достает ума найти то, что принадлежит им по праву земли. А то вампир, который знает о земле все. Она готовилась к этой встрече, когда ты еще вот такой была! — Дьявол приложил руку к колену. — Думала, покусает вас с обеих сторон, и получит дружка вампира, а ты руки на себя наложишь. И будешь виться ужом в огне, а твоя душа, уже настоящий вампир, слышал бы плач, слышал бы голос ее — и доказывал, что жизнь из нее еще не ушла.

Обычно так и происходит…

Но она не просто вампир, она потомственный вампир — учили ее вампиры, которые помнят времена, когда человек правил землей. Они знают, что когда душа в Аду, все мечты ее о гробике, и разрывается вампир между небом и землей. Один о гробе мечтает, второй гробы собирает. Плач плачем, но голос иногда сбой дает. Дом построил, а радости нет. Украсил вампира драгоценными украшениями, а вспомнил, и сразу показалось, что много и не к месту, жалеть не жалко, но глаз не радуют. И захотелось ей, чтобы помогла ты выпросить всякое такое, чего не всякий вампир может позволить себе. Да не просто так, а чтобы с удовольствием, как истинной душе. Выпросить-то ты выпросила, достал он Царствие Божье, на трон усадил. Все есть, всего в достатке, осталось Благодетеля-вампира в бессмертие облечь.

Но ты вредной оказалась. Железо взяла да и подняла, как крышку гроба…

Тут и я чего-то не понял — кто Помазанницей недоволен?! Смотрю: вроде ума нет, корова коровой, жили-были, плодились-размножались, и на тебе — новое реалити-шоу!