Отдел странных явлений: Лесоморский детектив

— Ну, типа да! — тихо сказал Дураков, грузно поднимаясь на ноги.

Верно, мысли у него сейчас трудились словно рабы на каменоломнях, благодаря мне.

— Вот и отлично! Теперь займемся ужином! — старичок уселся рядом с нами на скамейке. — Понимаете ли, у нас с бабкой тут проблема одна с пищей… Посадил я репку…

— И выросла она большая-пребольшая? — закончил за старика программист, показав руками гипотетический размер овоща.

Дед несказанно обрадовался проницательности гостя:

— Именно! Даже габариты угадал!

Милли, сморщившись и представляя остренький вкус репки, молча сидела и слушала, хотя вопрос: 'А откуда Ваня это знает? — крутился у нее на языке. Смышленая девочка уже поняла, чем мы будем крыть: 'Сказки читать надо, там все написано'. Как ни крути, а народные байки — инструкция по выживанию в Лесоморье. Янсен раз за разом именно в этом и убеждалась.

Когда мы облачились в немного подсохшие после стирки штаны и сапоги, дед проводил нас на делянки. Любопытная Милли в мокром сарафане бежала следом, а за ней шла бабка с двумя лопатами, ибо больше садового инвентаря у стариков не имелось.

— Вот! — показал дед на росший посередине огорода овощ.

Лицо Ивана при виде этого вытянулось от удивления. В его мыслях я с легкостью прочитал о том, как трехлетним мальчиком сидел он на коленях любимой матушки, а та листала ему большую книгу с яркими картинками. Рисунок четко запечатлелся в воспоминаниях друга: репка в метр диаметром, щупленький бородатый старичок, прямо копия того, что сейчас расхаживает вокруг овоща с лейкой, сгорбленная бабка, только без лопат, внучка, отдаленно напоминающая Милли, и целый зоопарк — собака, кошка и мышка. Тогда Ваня Дураков еще не знал замечательной науки вроде физики, и несказанно радовался маминому радостному восклицанию: 'Вытянули репку'! Теперь же перед повзрослевшим на двадцать лет парнем стояла реальная задача.

— Пестицидами баловались, старики? — сморщившись, поинтересовался Иван.

— Нет, что ты, добр молодец, — развел дед руками, — я только каждое утро выходил к репке и говорил: 'Расти, моя дорогая, большая!

— Вот и накаркали, — буркнул под нос программист.

Он несколько раз обошел вокруг политой репки и решил действовать по сказочному плану: раз в книжке вытянули, значит и с лесоморской репкой получится! Первым за ботву по приказу Ивана взялся дед, ему за талию — бабка, Дураков назвался внучкой, а нам с Милли отвел роли собачки и кошки. Я уступил девочке роль собаки, желая хоть недолго побыть на месте священного животного моей родины.

— Ну, а Царевна-лягушка будет мышкой, — улыбнулся программист, глядя на сумочку Янсен.

Девочка тут же достала мою сестру и посадила ее на плечо. Старики недолго возмущались насчет того, что их заставляют заниматься тяжелой работой, но Иван их быстро утихомирил безапелляционным доводом: 'Так в сказке сказано!

Делать было нечего. Плюнув на ладони, дед схватился за ботву и дернул ее на себя. Репка сидела в земле, как вкопанная и даже не покачнулась. Три взрослых мужчины, женщина и девочка изо всех сил тянули непослушный корнеплод, но лишь тратили силы.

— Вы… сколько… лет… это… растили? — вытерев пот со лба, любопытствовал у деда Иван.

— С весны… касатик… аккурат завтра четыре месяца настанет.

Да, глупый вопрос задал программист: следовало учесть, что Лесоморье — русские земли, а репа — растение-однолетник. Немного отдохнув, бравая команда продолжила вытягивание многострадальной репищи, пока не произошло неизбежное. Сказка — ложь, но законы физики в ней прекрасно справляются со своей работой. Гигантские листы треснули, и ботва отвалилась от корнеплода.

Лягушка, громко квакнув, отскочила в сторону, чтобы ее не припечатала своей филейной частью споткнувшаяся Милли, Иван совершил мягкую посадку мне на ребра, а старики, охая и ухая, тяжелыми мешками рухнули на колени перед репой.

— Выкапывать будем! — тоном, не требующим возражений, поднимаясь, заявил Иван.

Он взял лопаты, что валялись неподалеку, и протянул одну мне. Тяжело дыша, положив руку на грудь, я еще некоторое время лежал на земле. А потом встал и, насупившись, посмотрел на напарника таким взглядом, что Дураков понял — ошибся с просьбой.

— Ты когда-нибудь видел фараона с лопатой? — мрачно вопросил я.

— Вот сейчас и увижу, — хохотнув, программист одарил меня горящим взглядом и всучил орудие труда.

— Милли, а Милли, — ехидно посмотрел я на сидевшую неподалеку девочку.

Она гладила лягушку по спинке и не хотела даже мизинцем пошевелить.

— Чего? — лениво поинтересовалась она.

— Копать будешь!

— Нет, — она зевнула.

— Не то крокодилам скормлю, — я скорчил такую зверскую физиономию, что девочке стало не по себе.

Милли покорно взяла тяжелую лопату и пошла к Ивану, что уже рыхлил грунт в окрестностях репки.

Дед и бабка, довольные, что гости не собираются бросить их корнеплод с оборванной ботвой, уселись на бревнышко под стеной дома и с любопытством наблюдали за деловитым мной. Я расхаживал вокруг грядки и выдавал короткие, но дельные указания по работе. Иван да Милли, выполняли все беспрекословно и быстро. Вскоре вокруг репки образовалась траншея шириной с половину локтя, и не составило особого труда раскачать корнеплод.

Но я не собирался марать руки и лишь показывал другу-блондину, куда наклонить гигантский овощ, и где еще копнуть.

— Такому бы царем быть, — мечтательно протянула бабка, — куда толковее нашего Гороха.

Мои уши, а заодно и рога навострились. Резко обернувшись, я махнул рукой:

— Знали бы вы, хозяюшка, какая это дурацкая работа быть царем. Репу выкапывать куда проще.

— Конечно, — фыркнула Милли, утирая потный лоб грязной от земли рукой, — ходить и указывать все молодцы!

— Крокодилам скормлю! — рявкнул я, и девочка тут же схватилась за лопату и продолжила подкоп под репку с двойной скоростью.

Указывать тоже уметь надо. Помнится, пришлось в храме Амона порядок наводить, когда жрецы устроили заговор против Эйе и чуть не заманили советника в коварную ловушку. Правильно высказанные требования и верные инструкции дать куда сложнее, чем работать руками, выкапывая хоть репку, хоть самоцветы для ожерелья, хоть барельеф для гробницы.

Не прошло и полчаса, как Иван и Милли, уставшие, но счастливые, выкатили гигантский овощ к дверям стариковской хижины, а я гордо уселся на него. Без моей скромной помощи они бы еще месяц вытаскивали многострадальную репку-великана. Бабка с дедом не могли нарадоваться полученному урожаю, а двое работников бросились к речке охладиться. И никому не было дела до того, что грядка, вытоптанная и перекопанная, несколько лет не сможет принести хозяевам урожая.

У несчастных стариков в погребе для добрых гостей нашлось немало еды: картошечка, морковка и даже немного медовухи, которую, естественно, для Милли заменили вкусным чаем с малиной. Да и я, испив один глоток скривился, припоминая одну пьянку в компании с Иваном, и тоже попросил чая с вареньем. Славный это напиток, завариваемый из листьев, что привозят из далекой Индии. У нас только зерна из Пунта варили, их в здешних краях кофеем кличут.

Когда бабка наложила мне двойную порцию рагу, девочка возмутилась:

— Мы работали, а он ест?!

— Он начальник, ему больше надо, — протянул старик.

— Вот еще, — обиделась девочка, — начальник, языком чесал, а мы вкалывали. Видите ли, он лопаты в жизни не держал! Фараон, блин, без трона! Только крокодилами пугать и умеет! А мне не страшно!

Дед усмехнулся:

— Языком ты чешешь хорошо, милочка, а вот расческой орудовать…

Милли фыркнула в ответ и выбежала с редким гребнем, что дала ей старушка, на порог. Авось да научится, наконец, косы заплетать.

— Без хорошего начальника работа не спорится! — бросила ей вслед хозяйка и наложила Ивану вторую порцию рагу.

Долго пировать с нежданными гостями дед с бабкой не стали, очень они волновались за своего единственного и неповторимого Колобка. Поэтому, как только отстиранное добро подсохло, старики принялись собирать нас в дорогу.