Ирния и Вирдис. Тетралогия (СИ)

– Мне нравится, – решительно заявил придворный. – Я еще не видел, но… нарисовать то, что и без того существует, может всякий, кому талант от богов даден… а вот нарисовать нечто, чего и вовсе быть не может… на это, верно, особое благословение надобно. Недаром я всегда говорил – будь вы не королем, а художником, без куска хлеба ни дня бы не сидели.

Подобное заявление граничило с дерзостью, но людям, допущенным во «внутренний круг», такое прощалось и даже поощрялось королем, в глубине души очень гордившимся своим живописным талантом. В конце концов, корона ему досталась по праву рождения, тут его заслуг нет, а живопись… живопись – это то, что он делает сам.

– Ладно, – кивнул король. – Вначале дело. Удовольствия потом.

– Да, ваше величество, – откликнулся первый министр. – Я слушаю.

– Граф Эрдан стал совершенно невыносим с этой своей популярностью в гвардии, – заявил его величество, – не сегодня – завтра мерзавец возжелает большего, нежели… – его величество запнулся, – большего, чем… – попытался продолжить он и опять споткнулся. – Ну, ты меня понимаешь?! – яростно выдохнул он. – Стервец возжелает большего]

– Как не понять, ваше величество? – отозвался первый министр. – Все ясней ясного. Пока он не пристроил к своей голове вашу корону, следует поторопиться пристроить топор к его шее.

– Проклятье! Ты так очаровательно циничен, что рядом с тобой я начинаю ощущать себя ангелом! – довольно фыркнул король.

– Вы не ангел, ваше величество. – Первый министр Тамб шутливо посмотрел на своего государя. – Ангелы не годятся для управления государством. На наше счастье, вы всего лишь гений. Причем не только в живописи.

– А то, что этот чертов герой, этот стервец спас меня, тебя не смущает? – поинтересовался король.

– Нет, ваше величество, – еще шире улыбнулся Тамб. – Как меня могут смущать подобные мелочи? Меня смущает лишь то, что это смущает вас… Гения не должна смущать подобная ерунда, – добавил он.

– А то, что ему буквально двух взводов легкой кавалерии и остатков конной гвардии хватило, чтоб вырвать меня из вражеских лап и обеспечить успешное отступление, тебя тоже не смущает? – продолжал король.

– А вот это смущает, – заметил первый министр. – Такого воина трудно будет застать врасплох и устранить. А казнить его не за что. Мерзавец чист как стеклышко. Я уже проверял. Да и опасно это. Гвардия может попробовать его отбить. А потом и…

– То есть ты тоже о нем думал? – вздохнул король.

– Ну не совсем же я болван, ваше величество, – развел руками первый министр. – Зачем бы вы меня своей правой рукой сделали, когда б я вовсе ничего не смыслил?

– И то верно. Вот только я не просто думал… кое – что в конце концов пришло мне в голову.

– Весь внимание, ваше величество, – тотчас откликнулся первый министр.

А король вновь припомнил, как когда – то разговорился от скуки с одним из дворцовых стражей, как, повинуясь какому – то смутному наитию, привел его к себе в студию и показал свои картины. Как тот оказался не только очарованным, но еще и весьма тонко чувствующим живопись человеком. Как король и простой солдат, позабыв о разделяющей их пропасти, взахлеб спорили о композиции, о цвете и перспективе… король, разумеется, всегда оказывался прав, солдат чуял, когда следовало уступить, чуял так точно, будто с десяток поколений его предков при дворе церемониймейстерами служили. Когда они наговорились до хрипоты и солдат попросил позволения вернуться на пост, его величество только усмехнулся. «На какой пост, дурень? – спросил он его тогда. – Ты и впрямь считаешь, что я позволю своему приятелю охранять дворцовые ворота?»

Герцоги и графы вынуждены были склониться перед простым солдатом с дурацким простонародным именем – новым фаворитом его величества. А первым министром он стал немного позже. Во – первых, потому что был идеально предан, во – вторых, потому что и впрямь был способен вовремя подать дельный совет, а в – третьих… безобразие это, когда простой солдат к себе в постель герцогинь с графинями таскает, их мужья и обидеться могут. Другое дело, когда это, скажем, первый министр. Вовсе даже другое. А если его еще и бароном сделать – им всем и вовсе возразить нечего будет.

– Итак, – промолвил наконец его величество Эттон, выскальзывая из цепких лап памяти. – Мы имеем, с одной стороны, талантливого военачальника, которому я обязан жизнью, и гвардию, которая в него влюблена по уши. Ведь он и их тогда спас со своими двумя взводами. Вырвал, увел из позорного плена, куда, как в бездонную пропасть, рухнуло прочее мое войско. На данный момент он законный маршал королевства, горячо любимый всеми подряд. Как его только прижизненно не канонизировали? С другой стороны, есть я – король, начавший и проигравший ту войну, позорно просчитавшийся, недооценивший противника, чуть не угодивший в плен и подписавший унизительный мирный договор сразу, как это стало возможно. Маршалу Эрдану стоит лишь протянуть руку, и он из всеобщего любимца и народного героя в единый миг станет законным государем… а обо мне забудут назавтра же.

– Ну, не все так ужасно, – заметил первый министр. – Маги гвардию не поддержат, мнения графов и баронов разделятся… это если не считать того, что среди любителей вашего творчества имеются два герцога, каждый из которых способен выставить армию, сравнимую по силе с нашими блестящими гвардейцами.

– Вот – вот, – кивнул его величество. – Смута внутри страны, резня… даже если мы победим, гвардию придется казнить в полном составе. В полном, понимаешь? То – то наши соседи порадуются.

– А если просто устранить нашего героического маршала, свалив это на симпатичных соседей, которые и впрямь могли бы затаить против него нечто недоброе? – предложил первый министр. – Мертвый герой отличается от живого тем, что его можно использовать так, как это удобно оставшимся в живых.

– А он ничего и сказать не может, – мечтательно вздохнул король. – И сделать тоже. Как бы оно было хорошо…

– И пусть гвардейцы рвутся отомстить проклятым ирнийцам, – продолжил Тамб. – Ваше величество милостиво предоставит им такую возможность.

– Жаль терять такого талантливого военачальника, – поморщился король. – А бросать гвардию на ирнийцев, предварительно ее обезглавив? Ты как это себе представляешь? Кого я поставлю на его место? Опять генерала Бролси? Он храбрый воин и все такое, но, если б не маршал Эрдан, вся моя гвардия была бы захвачена королем Транертом.

– Запретные Боги! – выдохнул Тамб. – Я так привык, что этот мальчишка – их командир…

Мальчишкой маршал Эрдан не был вот уже лет двадцать – но эльфы всегда смотрятся изрядно моложе своих лет. Маршал выглядел восемнадцатилетним, и при взгляде на него трудно было помнить, что лет ему на самом деле раза в два побольше. Тамб нередко срывался, мысленно, а то и вслух именуя его мальчишкой. Король этой оговорки не замечал – потому что мысленно именовал маршала точно так же.

– Я должен просить прощения у вашего величества… – продолжал Тамб. – Предлагая свой нелепый план, я именно его видел во главе рвущихся отомстить гвардейцев, совершенно упустив из виду, что уже назначил его на роль жертвы… ясно же, что оказаться в двух местах сразу он никак не может… Но, может быть, тогда просто устранить его… и никуда не направлять пока гвардию? Подождать, пока не отыщется какой – нибудь другой яркий военачальник? Быть может, имеет смысл приложить все силы и поискать его?

– Да гвардию ведь все равно перешерстить придется! – с досадой произнес его величество. – Перешерстить, кое – кого казнить, да что я – кое – кого! – многих, многих казнить придется! И все равно не доверять потом гвардии. Никогда не доверять. Не иметь возможности поручить ей что – либо серьезное… и поводов удалить ее из столицы – тоже…

– Вы так ясно видите проблему, ваше величество, что вам должно быть ведомо и ее решение, – заметил первый министр.

– Ведомо, – кивнул король. – Стал бы я иначе распинаться. Как я уже говорил, если действовать наиболее простым способом, приходится устранять и маршала Эрдана, и всю его любимую гвардию. А это, во – первых, бездарная трата военной силы, во – вторых, несмываемое клеймо злодея и мерзавца на моем величестве. Ну, и наши горячо любимые соседи, которым такое только в радость. Когда я все это учел, то подумал, а что, если и впрямь решить одну проблему при помощи другой?