Дорога забытого знания (СИ)

   Я не успела продумать план, не смогла подвести гармоничную черту, как дверь открылась. Из кабинета, чуть не стукнув меня по носу, вышла Нирайя. Ничего она не ожидала, насвистывала радостно. И, вероятно, уже ставила греться чайник в своем воображении и накладывала в узорчатые тарелки домашний ужин.

   За дверью ждал рок. У судьбы была внешность основоположницы гуманизма Неис Морэнской, мутный рассудок беспамятной Кори и болезненно искаженное вероятностное поле.

   За дверью стояла я.

   Схватила девушку за плечи, втолкнула назад в темный кабинет, ресурсом закрывая рот. Угрюмая заместительница вырывалась, но я была сильней и уверенней. Почти автоматически ― полезный сценический опыт ― направила в испуганное лицо яркий свет и тихим, ровным голосом спросила:

   ― Над чем работает ваша исследовательская группа? Честно и быстро. У тебя три минуты. Не ори, ― и сняла молчание с её рта.

   ― Кто вы? ― прошептала Нирайя.

   Но я уже не слушала слова, а смотрела ясный и четкий видеоряд её мыслей, чувствуя, как холодеют пальцы. Вот Керон стоит, нагнувшись над слабо освещенным столом. В руках шкафообразный профессор держит небольшой металлический ящик, в ящике плотно утрамбованы исписанные бумаги. Керон жестикулирует, объясняя, откуда взялись материалы. На бумагах ― уравнения, описания, химические соединения. Некоторые листы оборваны или скомканы. На одной из бумаг ― та самая схема сверчка со стрелочками и подписями, которую я дважды видела сегодня.

   Вот молчаливые лаборанты разбирают принесенные листки, расправляют скомканные, бурно жестикулируют, и дни сменяют друг друга ― эксперименты, проверка, ссоры и наконец, окончательные эксперименты. У лаборантов пропадает что-то важное, они ищут, кричат друг на друга, роняют пробирки, Нирайя тычет в лицо щуплому парню график посещения, но постепенно всё приходит к какому-то неведомому мне консенсусу.

   Снова начинаются проверки и синтез активного вещества. Вот лаборанты переписывают на чистые листы задания для математика, чтобы тот смог восстановить пропавшие материалы, и Керон идет открывать мне дверь.

   Я просматриваю последние воспоминания несколько раз, чтобы исключить возможность ошибки, а потом разворачиваюсь, выхожу в коридор и прислоняюсь спиной к двери.

  Глава 61

   Я не хотела этого знать.

   Но не хотела забывать тоже.

   Я просто хотела, чтобы этого не было, но оно есть.

   И теперь только я знаю, что группа из трех не самых привлекательных фанатиков стоит на пороге величайшего изобретения ― насильственного трансфера ресурса. Вампиризма ресурса, проще говоря.

   И они уже тоже понимают, к чему подошли. Осталось сделать последний рывок, исправить последние ошибки, и все будет готово.

   И Элеонора тоже начеку, недаром сегодня состоялась странная аудиенция. Я роль шпиона до конца доиграть не успею, иррилиум не ошибается, но директор направит еще кого-нибудь, в крайнем случае, придет сама. Успеет или опоздает? Кому достанется главный куш? Кем будет человек, который сможет воровать ресурс у других, не считаясь с желаниями? Или их будет несколько? Жестоких, беспринципных и непобедимых?

   И причем здесь я? У меня хватает своих проблем. Своего стертого прошлого, предопределенного будущего.

   Отошла от двери, прислонилась лбом к окну напротив. На улице лил дождь, крупные темные капли колотили по стеклу. Я услышала быстрые шаркающие шаги в конце коридора и повернулась. От слабо освещенного входа стремительно приближалась слегка согбенная фигура, и я неожиданно узнала ночную гостью. Интеллигентная старушка с седыми буклями. Та самая, с ярмарки, которая рассказывала про конечные автоматы.

   ― Вы? ― спросила я. ― Что вы тут делаете?

   ― Работаю, ― тихо, и слегка испуганно, как мне показалось, ответила старушка. Она не подала виду, что узнала меня.

   ― Я должна вас поблагодарить, ― так же тихо сказала я. ― А почему?

   Уточнять вопрос не стала, загадочная гостья поймет и так. Я сама не знала, что хочу узнать ― почему она помогла мне на ярмарке? Или почему она здесь сейчас? Или почему я здесь сейчас, и на пальце светится неоново зеленое кольцо...

   ― Потому что некоторые старые люди очень любят свою семью и хотят помнить лица внуков, ― ответила старушка. ― Это не значит, что старики со всем согласны, или не знают, что бывает по-другому, но они трусливы. И все, что они могут сделать, это помочь молодым и свободным, которым нечего терять.

   Я кивнула. Я поняла.

   ― Спасибо, ― сказала я, ― вы снова мне помогли. Я знаю, что делать.

   Я была молода. Я была свободна. И мне абсолютно нечего было терять.

   Когда старушка скрылась за поворотом, я развернулась и зашла обратно в кабинет. Дверь оказалась не заперта, только накинута навесная цепочка ― полсекунды на снятие. У полки с пробирками стояла и что-то переливала дрожащими руками Нирайя. Из бесцветного хвостика заместительницы выбились волосы, на спине выступали трогательные и беззащитные лопатки. Смешной, глупый человечек. Пара считанных мыслей, ни единого синяка ― а она уже в панике, совершает судорожные телодвижения, забывает об элементарных замках. И туда же, суется в мощнейшую интригу. Когда эксперимент завершили, Нирайю бы все равно убрали первой. Я тоже начну с неё. Естественный ход событий не будет нарушен.

   Я знала, что нужно сделать.

   ― Нирайя, ― сказала я, ― посмотри на меня.

   Девушка повернулась, в расширенных зрачках светился испуг. Нет, не вину скрывал вечно отведенный взгляд ассистентки, а страх. Она чувствовала развязку, животные инстинкты советовали бежать от добычи, что не по зубам. А цивилизованность... Что там, какие прагматичные мотивы заставили девушку работать с огнем? Скоро узнаю. Это ничего не изменит.

   ― Ты знала, с чем играешь, ― сказала я. ― Нельзя, чтобы это знание просочилось в мир.

   Я могла бы стереть только знания об эксперименте. Рискнуть, оставить шанс, что критичные данные однажды всплывут в искаженной памяти. Можно вырезать слово из книги, но смысл всегда можно угадать по контексту. По ассоциациям, звукам и запахам, которые я не смогу учесть. Ассистентка не вспомнит всего, конечно, но ставки слишком высоки. Нужно закончить с этим. Навсегда.

   Я проникла в мысли Нирайи, начиная с раннего детства. Расплывчатые пятна с теплыми голосами, мама, которая заплетает девочке косичку, первая собака с перебитой лапой, первая подруга... Она была не плохим человеком, эта девушка, и не хорошим, самым обыкновенным. Из воспоминаний улыбались друзья и хмурились недруги, вытирал о фартук руки любимый кондитер, качала головой соседка, вечно сующая нос в не свое дело.

   А потом появился Керон, большой и уверенный, как отсутствующий отец. Знающий ответы на все вопросы, уважающий её трудолюбие и равнодушный к сбитой набок челке. Она его любила то ли дочерней, то ли собачьей любовью, не смея сказать и слово поперек. Аккуратно разбирала материалы, вымарывала опасные комментарии, когда Керон легкомысленно собирался нести исходные бумаги Илину. Нирайя одна боялась за всех ― и за любимого профессора, и за тщедушного второго лаборанта, и, конечно, за себя.

   Чужой страх ― темный, вязкий; любовь ― ограниченная, покорная. Смолой заполнили уголки моего сознания, скрутили зрение клаустрофобией. Я не знала такого оттенка чувств раньше, мой собственный страх был острым и смешанным с ненавистью. Любовь, как костер, горела лишь при доступе кислорода.

   Взяла себя в руки, выгнала чужие чувства на задний план.

   И снова стала перебирать все связи, тщательно вытирая любые напоминания о Нирайе. Длинная и кропотливая работа, как изготовить парик. Каждое воспоминание, случайная встреча ― как волосок. Но ломать не строить, чужая память раскинулась чистой лентой. Я расфокусировала сознание, удаляя по десятку связей за раз, не вглядываясь и не оглядываясь.

   Добавила годы, добавила боль, и поверила, что заместительница не существовала. Девушка сопротивлялась сначала, но я забрала весь доступный ресурс, и жертва села, бессильно и безропотно ожидая окончания.