Эртэ

Апрель молчал. Он не был поражен той правдой, что услышал от Леса. Во всяком случае, теперь он отчётливо понимал, зачем и почему его Марину похитили. Не рано ли Маг списал со счетов его, как законного супруга Марины, возомнив очевидно, что современные мужья бессловесные ленивцы, которые могут лишь часами лежать на диване, подпирая головой диванные подушки…

Сборы были недолгие. Лес, погрустневший и странно постаревший, обнял доктора на прощание, троекратно заключая его в союз своих огромных рук. Затем, похлопав доктора по плечу, сочувственно произнёс:

— Ну, вот сынок, пришла и твоя очередь! — и подтолкнул Сергея Викторовича вперёд к выходу, где совсем рядом начинался серый мрачный лес.

— Иди! Там тебя ждут! Иди Апрель, только помни о том, что в твоих руках соберутся нити многих судеб, и что с этого момента время уже никогда не станет тебя ждать и повторять тебе свои сюжеты! Никогда… Оно будет идти по своему, и идти уже только вперёд…

Сергей Викторович сделал шаг, и почувствовал, как странная неведомая сила потянула его за собой. Он сделал усилие удержаться на месте, оглянулся назад… и тут его сердце словно сжала стальная невидимая рука. Лес, высоко подняв косматую седую голову, стоял неподвижно, как монумент, и был похож в этот момент на его деда Евсея, старого слепого вояку, не сломленного ни горем, ни временем, ни слепотой… Захотелось его обнять…

Но доктор Апрель отвернулся и шагнул в темноту ночи и скорого рассвета, в бездорожье, на поиски того заветного пути, где была скрыта истина, единственная и неоспоримая, та, которую мог отыскать только он один…

Он помнит, как долго стояла перед его глазами эта одинокая фигура высокого старика, и как наказ, тихо звучали его хриплые слова:

— Иди сынок, иди, и познай свою сказку! Разберись где добро, а где зло, пока оно быльём не поросло! Иди сынок, потому-что время пошло по второму кругу…

Он помнит, как звонкое эхо долго повторяло потерявший смысл последний слог, и как перед глазами возникало очень знакомое видение. Маленький белокурый мальчик в рваных на коленках штанишках, смешно подпрыгивая и подскакивая, бежал навстречу высокому старику, протягивая ему свои ручки, и кричал-верещал тонким голосом:

— И я хочу туда! Туда деда, туда с тобой… в сказку…

Его пробуждение было не столь приятным, но и не столь ужасным, как могло показаться, и, кажется, даже уже знакомым…

Нет, это просто возмутительно, так жестоко будить спящего человека. Не иначе, ледяной душ устроил ему тот мальчишка, что стоит неподалёку и испуганно таращится на дело рук своих…

— Ты что, очумел, поливать меня ледяной водой? — громко отфыркиваясь, возмутился доктор. — Сейчас не лето, и даже не май месяц…

— Простите доктор Апрель, простите, но… в стране вечных снов кроме ледяной воды ничего не помогает. Надо спешить! Вы чувствуете эти тяжелые шаги? А этот топот? Вы слышите его? Это маггуты, а с ними великий Маг. Он ищет вас!

Мальчик, одетый в странную кожаную одежду, не кажется незнакомцем, наоборот, что-то очень знакомое видится доктору в этой манере встряхивать длинными белокурыми волосами, хмурить тонкие по- девичьи брови, говорить, глядя собеседнику прямо в глаза, убеждая, и просто умоляя поспешить… И сердце доктора дрогнуло.

— Ну, идём…вернее бежим! Бежим скорее к лесу, там нас никто не найдёт…

Сергей Викторович подхватил мальчишку за тонкую ручонку, и помчался к лесу, с удивлением замечая, как легко, быстро и ловко перескакивает мальчуган через толстые брёвна, бесстрашно с размаху бросается в холодный ручей, в обжигающе — ледяную воду.

Лай и вой собак, топот конских ног, шум и треск ломающихся веток, хриплая отрывистая речь, малопонятная и малоприятная — кажется, никогда этот шум не смолкнет, и не исчезнет. Мелькание черных плащей всадников за деревьями, их высокие остроконечные шлемы наводят на мысль, что всё это уже знакомо, что это всё уже было, и было совсем недавно, видимо в каком-то приключенческом фильме.

А не продолжается этот фильм наяву? Вот и всадники уже мчат с гиканьем, с лихим посвистом по опушке леса, по дороге, поднимая густые клубы пыли, и вновь по поляне, сбивая с деревьев зелёные листья, которые падают на землю, и моментально меняют цвет. То они желто-коричневые, золотистые, то багрово-красные, то черные и прелые, как-будто уже поздняя осень. Вот теперь группа всадников сгрудились у опушки поляны и что-то безмолвно решают. Как странно, тишина стоит такая, что слышно, как сухой лист срывается с дерева, и, кружась, падает под ноги человеку в алом плаще и клювовидном шлеме. Всадник спешился с коня и, пройдя немного по шелестящему ковру, остановился перед огромным вековым дубом. Его многочисленная свита, и его страшный на вид конь, напоминающий небольшого дракона, остались стоять поодаль, а он, задумавшись о чем-то своём, вряд ли замечает, что в узкой расщелине старого дуба притаились двое. Молодой мужчина, в довольно экзотической одежде для данного сезона, в полусгоревших штанах и клетчатой рубашке, больше похожей на топ или модную футболку-хулиганку, и мальчик в странном кожаном костюме, белокурые длинные волосы которого, живописными кольцами рассыпались на кожаной курточке, нависли на лицо, и щекочут ему нос. Напрасно мальчуган старается сдуть завиток с носа и пыжится, что-бы не чихнуть, не выдать себя и мужчину в обгоревших штанах. Но всё напрасно, ещё мгновение, ещё и…и…

Неожиданный вихрь прошелся по поляне, закружив в хороводе сухие листья, и вот уже группа конных всадников стоит перед мужчиной в красном плаще. Их лица до половины закрыты черными масками, высокие воротники прикрывают их шею и подбородок, длинные кожаные перчатки доходят всадникам до локтей, а их широкие плащи сверкают странным завораживающим блеском, как и их шлемы, загнутые в виде мощного клюва какой-то птицы. Такие — же шлемы-клювы надеты на морды их коней, которые в яростном нетерпении роют копытами землю у себя под ногами. Один из коней поднимает голову, и жуткий, тоскливый вой оглашает лес.

— ДаКоны! — в ужасе шепчет мальчуган, у которого моментально пропадает желание чихать. — Они…они съедят нас.

Но доктор, прижав к губам палец, беззвучно шепчет:

— Тс-с-с!

Всадники в клювовидных шлемах на своих странных конях гарцуют перед мужчиной в алом плаще. Они явно что-то выжидают. Но наконец, один из них начинает говорить высоким лающим голосом::

— Наш господин! Мы обрыскали весь лес, мы прочесали все поляны и лощины, обшарили все овраги. Проклятый влад, он как-будто провалился…

Лающий голос всадника скрежещет по нервам, словно самая настоящая пила…

— Вот — вот, он словно провалился! — тихий, вкрадчивый голос человека в алом плаще дрожит от ярости. — Я знаю, что вы хотите сказать. Что он исчез, и уже нет никаких проблем! Не так ли? Он исчез, испарился, растворился, быть может, даже в том ручье, что делит лес и это время надвое…

Одним движением человек в алом плаще срывает с головы свой шлем, и с силой швыряет его на листья, сухой хруст которых заглушает испуганный мальчишечий шепот:

— Это же Маг!

Но едва ли человек, что мечется по поляне как дикий зверь, дрожит от ярости, и злобно брызжет слюной, может что-то увидеть у себя под носом или что-то услышать у себя под ухом.

— О, олухи царя небесного! Ну когда я научу вас, глухих и слепых котят, читать следы, чувствовать и запоминать посторонние запахи, а не только бездумно двигаться на запах крови…

— Кровь? Где кровь? — тотчас заволновались всадники, что стоят перед мужчиной, который яростно скрипнув зубами, быстрым взмахом руки ведёт по воздуху, словно прочерчивая пальцем прямую невидимую линию, а может, отмахиваясь от всадников, которых тот-час же увлекает какая-то странная неведомая сила, и тащит прочь с поляны. Человек в алом плаще лишь усмехнулся, глядя, как ветер загребает кучу сухих листьев и тащит их следом за кувыркающимися всадниками и даКонами, безвольно бьющими по воздуху своими мощными копытами.