Сказание первое: Клич Ворона (СИ)

Пока Кристофер приходила в себя после удара, Ньёр щёлкал кнутом у самых ног своих противников, не давая им приблизиться к воительнице. Совершенно неожиданно второй гладиатор, вооружённый ножом, выхватил с пояса короткий метательный нож и бросил его в Пеплохвата. Юноша едва успел отшатнуться, но лезвие всё равно задело его и оставило на руке длинный порез, из которого медленно потекла кровь.

— Чёртов ублюдок! — выругался Ньёр и сплюнул на песок. Юноша уже чувствовал пристальный взгляд Моррота на своей спине, и от этого становилось по-настоящему жутко. Нет, никто проигрывать пока не собирался. — Криста! Вставай немедленно, дура!

Девушка успела прийти в себя именно в тот момент, когда щитоносец, пробравшись к ней под градом ударов кнута, замахнулся мечом. Испуганно вскрикнув, воительница отшатнулась назад и тут же попыталась контратаковать. Кристофер совершенно позабыла о том, что ей следовало бы следить за своим напарником. Когда же она вспомнила об этом, второй воин бросил в Ньёра другой нож. Лезвие вошло в плечо юноши почти по самую рукоятку, и Змей, пошатнувшись, едва не выронил кнут. Острая боль пронзила всю руку, отчего на глазах на мгновение выступили слёзы. Нет, нельзя было расслабляться. Рана пустяковая, заверил себя Ньёр. Стиснув рукоять кнута, юноша размахнулся и наконец достал своего противника. Бич щёлкнул по ногам гладиатору, и тот рухнул на песок. Но Змей рано начал радоваться — в тот же миг второй воин вновь ударил Кристофер щитом, и на этот раз девушка рухнула, потеряв сознание.

— Бесполезная шавка, — хмыкнул гладиатор, пиная воительницу мыском ботинка. Сердце в груди Ньёра резко сжалось, и юноша почувствовал, как его с головой захлёстывает ненависть. Он оскалился, резко согнулся пополам и устремил на щитоносца яростный взгляд. Один против двух. Воин с ножом довольно спокойно поднялся на ноги после удара кнута, хотя правая щиколотка была пересечена коротким кровоточащим рубцом.

«Один против двух. Невозможно. Самоубийство».

Толпа громко кричала и улюлюкала, кто-то насмехался над Змеем и Рысью. Ньёр слышал самодовольные крики зрителей и проклятья, сыпавшиеся из уст тех, кто поставил на гладиаторов Моррота. Сам князь Суруссу смотрел на арену с такой ненавистью, что взгляд его, казалось, мог испепелять. Сплюнув на песок, Пеплохват выпрямился и с вызовом посмотрел на своих противников. Обыкновенные воины, один из которых трусливо прячется за товарища, потому что самому сил хватает только для того, чтобы бросать чёртовы кинжалы. Ньёр чувствовал, как в нём вскипает ненависть к этим жалким созданиям. Желудок перекрутило, словно внутри вспыхнуло жерло вулкана. Злоба, ярость, презрение… юноша ощущал каждый порок, но не собирался останавливаться. Он хотел мести и крови.

«Просто убей их. Перегрызи им глотку. Ты можешь. Эти жалкие создания должны валяться у тебя в ногах, в грязи и пыли. Ты знаешь, ведь ты Дракон».

Когда Змей откинул в сторону кнут, зрители удивлённо примолкли. Кто-то, видимо, посчитал, что юноша сдаётся, и победно захохотал, но Ньёр остался абсолютно спокоен. Сделав шаг к своим противникам, он начал стягивать с правой руки кожаную шнурованную перчатку. Когда и она пала к его ногам на раскалённый песок, Пеплохват устремил на щитоносца окровавленный взгляд и прошипел:

- Беги, ублюдок, пока есть возможность.

Его противник только усмехнулся и сжал в руке меч. Мужчина ожидал, что Ньёр попытается взять свои кинжалы или заберёт их у Кристофер, но юноша продолжал уверенно идти навстречу гладиаторам, буравя их испепеляющим взглядом.

— Он что, совсем с ума сошёл? — пробормотал воин с ножом, отступая за спину щитоносцу. Второй гладиатор только поднял щит, готовясь защищаться. Он даже не успел среагировать, как Ньёр вдруг бросился к нему, занеся правую руку для удара. Кожа до самого локтя была покрыта угольно-чёрной чешуёй с огромными изогнутыми шипами, с которых капала кровь. Пеплохват даже не обратил внимания на боль и с рёвом напал на противника. Крючковатые когти, как у птицы, вонзились в щит и пробили его насквозь. Щитоносец испуганно отшатнулся назад, не веря собственным глазам, и рухнул на спину. Но Ньёра это не остановило. Отбросив продырявленный кусок железа в сторону, Змей злобно оскалился и наступил на плащ гладиатора.

— Хочешь сказать что-нибудь ещё? — усмехнулся юноша, наклоняясь над воином. Тот попытался ударить его мечом, но Ньёр схватил лезвие правой рукой и медленно опустил его вниз. Клинок не причинил чешуе никакого вреда. — Боюсь, пробить её может только ледяная сталь.

Гладиатор попытался вырваться, но Ньёр впился когтями в его нагрудный доспех и поднял вверх. Когда ноги мужчины оторвались от земли, по толпе зрителей пронёсся изумлённый гул. Они до сих пор не понимали, что произошло и, кажется, считали, что это просто какое-то новое, невероятно сильное оружие. Ньёр с презрением отшвырнул щитоносца в сторону и перевёл взгляд на гладиатора с ножом. Тот буквально сжался в комок и громко закричал:

— Я сдаюсь! Остановите этот чёртов бой! Хватит!

Стражи мгновенно метнулись к Ньёру, но юноша не стал сопротивляться. Чёрная чешуя на его руке обратилась в дым, который тут же развеялся на глазах у всех зрителей, не оставив после себя и следа. Князь, которому принадлежали поверженные гладиаторы, изумлённо смотрел на арену и что-то кричал сидевшему рядом Морроту. Суруссу же широко улыбался, как хищный зверь. Кто бы мог подумать, что среди его гладиаторов может найтись что-то подобное?

Стражи уволокли Ньёра и Кристофер с арены, другие кинулись помогать поверженным гладиаторам. Толпа ревела от восторга — они ещё никогда не видели такого сражения и жаждали продолжения. На раскалённый песок вышли следующие бойцы, но Моррот уже не смотрел на них. Поднявшись со своего кресла, он уверенным шагом направился прочь с балкона. Марьям, едва заметно дрожавшая, соскользнула следом. Она искренне надеялась, что ничего серьёзного не произошло. Женщину пугала эта довольная ухмылка на лице мужа. Когда Моррот что-то замышлял, это никогда не заканчивалось добром. И Марьям не хотела, чтобы с Ньёром что-то случилось. Она молила богов, чтобы страхи её оказались напрасны.

Змей не знал, сколько дней прошло с того момента, как их с Кристофер посадили в эту темницу. Свет сюда почти не проникал, и Ньёр не мог разобрать даже, какое время суток было на улице. И, несмотря ни на что, их продолжали хорошо кормить. В первый день пришли лекари и внимательно осмотрели пленников. У Кристы было вывихнута рука, у Ньёра пробито кинжалом плечо, но в целом они оба были вполне здоровы. И, тем не менее, Моррот не выпускал их. Когда лекари ушли, он явился в темницу и очень долго разговаривал со Змеем. Юноша запомнил каждую ухмылку на его омерзительном лице, каждый смешок в голосе. Суруссу знал, что перед ним не просто князь. Такая чешуя могла принадлежать только драконам. А секретом обращения в крылатых змеев знали лишь Питоны, древние короли Вэлна. Но Ньёр не знал, как ему удалось обратить свою руку, и каждый раз, когда Моррот задавал ему один и тот же вопрос, чувствовал, как в груди закипает ненависть. Словно внутри него бушевал настоящий зверь, чудовище, жаждавшее крови врагов своего хозяина.

Когда князь понял, что ничего от Змея добиться не сможет, он бросил всякие попытки и в подземелье не спускался. Ньёра и Кристофер должны были выпустить в конце недели, а пока они отбывали наказание «за почти проигранный бой». Тогда только чудо спасло Моррота от разорения, а он отличался тем, что часто ставил на своих гладиаторов всё, что у него было. За это многие его слуги ненавидели князя. И Марьям тоже.

Когда в коридоре послышались шаги, Ньёр вскинул голову и попытался вглядеться в темноту. Свет факела заставил его зажмуриться, но глаза довольно быстро привыкли, и юноша различил лёгкий силуэт змеиной княгини. Она опустилась на колени возле камеры и бросила пристальный взгляд на Кристофер, словно не решаясь говорить в её присутствии. Но девушка и так была в курсе, потому только кивнула головой и отошла в другой конец темницы.