Здесь водятся чудовища

— Все это дела давно прошедшие, — успокоила Ртуть, коснувшись руки Алуэтты.

— Забудь, — Корделия взяла другую руку Алуэтты. — Мы друзья, сестры по оружию, и ты лишний раз доказала это сегодня.

Слезы заструились по щекам Алуэтты.

— Ваша доброта уязвляет меня в самое сердце! Я не заслужила!

— Вот ты все время и доказываешь свою дружбу, — заметила Ртуть. — Вот откуда берутся эти силы — от раскаяния.

— Наверное. Мне иногда кажется, что вечно не искупить своей вины! — призналась Алуэтта, шмыгая носом.

— Теперь в этом нет особой нужды, — мягко сказала Корделия, утирая ей слезы с одной щеки, в то время как Ртуть делала это с другой стороны. — Ты показала себя таким верным другом, о котором можно только мечтать — Так вы… вы доверяете мне? — всхлипнула Алуэтта. Глаза ее округлились от удивления и надежды.

— Да, — сказала Ртуть. — Насколько вообще можно доверять человеку.

— Женщине, — поправила Корделия, и они рассмеялись.

Слезы высохли на глазах Алуэтты, и она спросила:

— Эта штука… призрак… она тоже появилась из ведьмина мха?

— Нет, и это меня беспокоит больше всего, — взгляд Корделии мгновенно стал сосредоточенным и обеспокоенным. — Я пыталась разорвать ее на части изнутри, как всегда поступала с подобными «изделиями» природы и человеческой фантазии, но результат был нулевой. Из чего бы не состояла, эта субстанция непроницаема для мысли — как будто эта штука была скроена из плоти и крови.

Три женщины замолчали, погружаясь в раздумия.

Каждая пришла к своему логическому заключению, ноне решалась с ним поделиться. Наконец Ртуть сделала это первой:

— Если она была реальной, против нас работает не просто чародей с телекинетическими способностями, создающий армию монстров для нашествия.

Алуэтта посмотрела выразительно на обеих товарок:

— А вам не кажется, что туман, породивший на свет первых чудовищ, является на деле вратами в какой-то другой мир?

— Если это так, — продолжила Ртуть, — то это голодный и истощенный мир, откуда монстры выходят со зверским аппетитом. Чтобы пожирать и истреблять здешние края.

— В том числе и людей, — мрачно закончила Корделия. — Достаточно было увидеть эту кошку в действии, чтобы понять это.

— Что это на самом деле — жадность или голод, не имеет значения, — заявила Ртуть. — Хватит того, что они прибирают к рукам земли и делят между собой наших людей, как рабов.

— Да, — сказала Корделия, — и среди них есть эсперы, которые проходят сквозь портал в этот зловещий мир и поднимают монстров из ведьмина мха, чтобы пугать каждого встречного и поперечного.

— Они не просто пугают, — заметила Ртуть, — но добиваются, чтобы люди сами вызвали чудовищ в этот мир. Что мы и видели наглядно в последнем случае.

— Точно! — воскликнула Алуэтта сама не своя. Она заметно побледнела, уже не от усталости. — Вот чего они хотят — чтобы люди сами позвали их сюда!

Корделия недоуменно уставилась на нее:

— Но почему?

— Разве ты, — она обернулась к Ртути, — и ты, Корделия, — разве вы никогда не слышали о вампирах, которые никогда не входят в дом, пока их не пригласят?

— В самом деле, — пробормотала Корделия. — Но среди них не было вампиров.

— Откуда ты знаешь, как может выглядеть вампир из другого мира? — и этим вопросом Алуэтта сразила Корделию наповал.

— Да, да…

— Но им нужно не только приглашение, — напомнила Ртуть, — Занплока еще добивается от людей зла и жестокости.

— А кошки? Вспомните про кошек!

Все вспомнили про кошек и поежились от отвращения и негодования.

— Зачем эта бессмысленная жестокость?

— Как раз жестокость вполне осмысленна — для хозяев того, другого мира.

— Но если так, — у Корделии даже перехватило дыхание, — то наша битва при Тагхаирме ровным счетом ничего не значит. Это ложка воды в костер! Кто может бороться с жестокостью, которая повсеместна? Есть же и другие деревни, где царят не менее буйные нравы и обычаи. И если в одном месте додумались до того, чтобы поджаривать на костре кошек, то в другом способны и на большее!

— Я поняла! — воскликнула Алуэтта. — Наверное, те же кошмары, которые причудились мне…

— Что? Что? — склонились над ней соседки.

У Алуэтты перехватило дыхание, в этот момент ее словно ударило. Она схватилась за сердце.

— Что это? — с тревогой посмотрела на Корделию Ртуть. — Что с ней происходит?

— Видимо, она проспективный медиум, и поймала какую-то верную информацию из внешнего мира.

— Да, — тяжело дыша, с трудом проговорила Алуэтта, — это значит… что каждый житель Грамария, будь он рыцарь или поселянин, или даже властитель земель, видит те же кошмары, что и я!

Обе подруги замолчали, как громом пораженные.

— Мы должны закрыть этот портал, — говорила Алуэтта. Несмотря на слабость, слова ее были исполнены железной решимости. — Должны запечатать его, леди, пока не поздно!

Они смотрели на нее, не в силах ни отвести глаз, ни смотреть дольше. Лицо Алуэтты напоминало маску — бледную маску, предвестник гибели и мрачных событий.

Наконец Ртуть осторожно взяла ее за локоть и произнесла с улыбкой, в которой не было ни тени страха:

— Я на вашей стороне, леди! Мы заглянем за этот портал, за туман и увидим, что он скрывает. Может быть, это лишь тонкая завеса между мирами?

— Стойте! — воскликнула Корделия.

Приученная лошадь Ртути остановилась как вкопанная — она чуяла опасность за версту. Ртуть подняла руку предупреждающим жестом. Взгляд ее был тревожен.

— Что это? — в смутном беспокойстве спросила Корделия, уже заранее предчувствуя ответ. — Птицы замолкли!

— Кто-то в кустах, — шепнула Ртуть. — Это засада.

— Смотрите! — дернулась в телеге Алуэтта. — Видите, ветки качнулись.

— Да, и, видимо, не ветер тому причиной, — Ртуть достала меч. — Враг хочет сделать нам сюрприз, но еще не знает, какой сюрприз поджидает его!

Корделия широко открытыми глазами уставилась в пространство, телепатически сканируя местность.

— Нет, воин, — предупредила она! — Это…

Однако было уже поздно. С диким воплем, на который способно только привидение. Ртуть атаковала кустарник.

Ее победный клич разнесся над лесом и отразился от неба:

— Кто против меня, тот враг самому себе! Идущий на меня от меча и погибнет!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Из-за деревьев, парируя ее удар, взметнулся другой клинок, и раздался крик:

— Увы, леди, в таком случае я не смогу вас обнять!

Ртуть так и застыла с поднятым мечом, увидев перед собой нагло ухмыляющееся лицо жениха. Но усмешку быстро сменила удивленная улыбка, когда Джеффри повел своего коня ближе, как будто в намерении фехтовать на мечах, отставив клинок в сторону и протягивая губы.

Корделия в удивлении замерла, затем огорченно надулась:

— Везет же некоторым!

— И мне! — раздался знакомый голос.

Тут же перед ней возник Ален. Он выбежал из рощи и заключил ее в объятия.

Грегори, однако, оказался более осмотрителен. Он выехал прямиком к повозке, в которой откинулась Алуэтта, и обратился к ней с вопросом:

— Далеко ли путь держите?

— Умираем от голода, — ответила Алуэтта неожиданно томным и грудным голосом, — так соскучилась по твоим рукам!

— И я чуть было не умер от жажды, утолить которую могут лишь твои губы, — прошептал Грегори и наклонился, чтобы сделать изрядный глоток.

Наконец, тайный разговор между парами перешел в открытый, все разошлись и уединились, обмениваясь жадными взглядами, не обращая внимания на остальных.

— Дорогая, радость встречи с тобой, — ворковал Джеффри, — искупила все мои страдания, заключавшиеся в желании скорого свидания.

— Если бы не эта разлука, — отвечала Ртуть, нежно теребя его ладонь, — то никогда бы я не узнала, как сладки твои прикосновения и поцелуи.

— Ты в порядке, мой цветочек, несмотря на все злоключения пути?

Ртуть смущенно улыбнулась: