Обратная сторона вечности

Вот он схватил Тэку за шею, уперся ему коленом в спину… Раздался хруст, как если бы треснуло сухое полено, и у присутствующих от этого отвратительного звука заныли зубы. А безвольное тело их вождя было отброшено в сторону одним небрежным пинком.

Чужак повернулся и обвел толпу черными, бездонными глазами, усмехнулся, прошествовал в шатер Тэки.

Никто не знал, как теперь быть. Пришелец так и не произнес ни единого слова за все это время, ни о чем не спросил, ничего не приказал, он никому не угрожал и никого не пытался привлечь на свою сторону. Он был страшен и опасен. И дети Орла моментально подчинились этой хищной несокрушимой воле. Им и в голову не пришло, что можно попробовать хоть что-нибудь возразить этому могучему великану.

А к вечеру по селению поползли слухи. Тэка был слишком силен, чтобы простой человек мог убить его, как ребенка. Значит, человек, одолевший Тэку, не был простым. Скорее всего это потомок какого-нибудь великого зверя, может даже того самого горного медведя, которого задушил их бывший вождь. И сын хищника принял человеческий облик, чтобы отомстить за отца. Это было уже понятнее, понятным становилось и молчание пришельца, так и не раскрывшего рта за весь прошедший день. Он даже из шатра не выглянул. Черный, свирепый, как дикий кот, его скакун стоял неподвижно у входа. Люди в селении волновались, а перепуганные женщины стали прятать детей. А ну как сын медведя не удовлетворится одной жертвой и захочет еще крови?

И только два воина рассудили иначе. На рассвете следующего дня они принесли к шатру вождя два деревянных блюда с кусками жареной дичи и два полных кувшина хмельного пива. И стали ждать. Вскоре полог откинулся и у входа в шатер появился чужак, который жадно принюхивался к запаху еды.

— Прими наш дар, — сказал один из мужчин, сидевших на корточках перед шатром.

— Будь нашим отцом, — поклонился второй.

Великан схватил с блюда большой кусок и отправил его в рот. Вылил в глотку полный кувшин. Затем вытер рот тыльной стороной ладони и сказал как ни в чем не бывало:

— Я доволен. Как вас зовут?

— Айон, — сказал первый воин.

— Хоу-и, — склонился перед новым вождем второй.

— Я запомню, — сказал великан.

Он вышел из шатра, потянулся и взял в руку узду своего коня.

— Поедете со мной, — кивнул он обоим мужчинам.

Те не осмелились протестовать и даже не подумали спросить, куда они собираются ехать. Эти двое безошибочным чутьем определили, что грозный пришелец не просто будет вождем их племени — одного племени для него слишком мало. И очень разумно держаться к нему поближе и расторопно выполнять все его приказы. А вот противиться ему не стоит, если, конечно, жизнь дорога. Они поспешно оседлали своих коней и поехали из селения следом за своим новым хозяином, сопровождаемые слезами и воплями неразумных женщин, которые всего боятся. А бояться нечего, ибо даже кровожадный сын горного медведя нуждается в верных слугах, советниках и почитателях…

Айон и Хоу-и навсегда запомнили свое путешествие с чужаком. Имени своего он им не сказал, велев называть себя не иначе как гохон. Очевидно, на его языке это и обозначало «вождь».

Первым они посетили селение детей Волка. Так же молча проехали мимо всех хижин (дети Волка были с недавних пор оседлым племенем), пока не достигли центральной части поселка и не остановились перед хижиной вождя. Там чужак вырвал из земли один из опорных столбов, отчего вся постройка покосилась. Разгневанный Инта — самый сильный воин и умелый охотник в племени — вылетел вихрем наружу, увидел своего врага и приостановился… Он почуял грозную силу, исходящую от воина на черном коне, и предложил ему сразиться в честном поединке, выбрав в качестве оружия длинные копья, с которыми дети Волка ходили охотиться на хищников и соседей. Чужак согласился. Ему дали копье, отвели его на площадку, предназначавшуюся для такого рода поединков, и окружили толпой воинов, которые должны были следить за тем, чтобы поединок прошел честно. Дети Волка любили Инту и не спешили менять хозяина в своем доме. Но судьба распорядилась иначе. Чужак не нарушил ни одного правила — просто он был в десятки раз сильнее несчастного вождя.

Их сражение длилось так же недолго, как и стычка с Тэкой. Когда Инта напал на врага, целя копьем ему в грудь, тот даже не стал уклоняться. Просто стремительным движением падающего на добычу ястреба перехватил древко левой рукой, а правой пронзил противника насквозь, нанизав его на копье до середины. Инта только вздрогнул всем телом и бессильно обмяк на копье. А чужак размахнулся и легко метнул оружие с насаженным на него умирающим вождем прямо в резной столб, на котором отмечались самые значительные победы и поражения. Этой демонстрации силы было вполне достаточно, чтобы никто не осмелился оспаривать у победителя его право занять в племени первое место.

Как и в первый раз, молчаливый великан провел в хижине Инты всего только одну ночь. Хоу-и и Айон были впущены им внутрь, но спали у самых дверей. Им и того было достаточно. А утром, получив изрядный завтрак, гигант двинулся в путь. Но предварительно собрал всех членов племени и сообщил им, что отныне он является их гохоном и возвратится через несколько дней. Инту он велел похоронить со всеми почестями.

То же самое случилось и еще с восемью вождями самых больших и сильных племен. И дети Горного Медведя, и дети Змеи, и дети Урроха — грозные, дикие, не терпящие чьего-нибудь главенства, — и все остальные приняли его приход как неизбежное, победу — как чудо, а его власть — как само собой разумеющееся. Он странствовал в обществе двух только воинов, первыми предложившими ему то, что можно было бы с натяжкой назвать службой. Ибо они вскоре убедились, что были очень наивны, полагая, будто слуги или советники могут понадобиться странному гохону.

Он почти всегда молчал, все решал сам и даже, куда ехать, не спрашивал. Было впечатление, что знания сами собой появляются у него в голове.

Женщины всех племен были от него без ума.

В последних двух или трех селениях вожди были уже предупреждены о возможном госте. Они считали его посланцем злых духов, и поэтому колдуны от самого начала и до конца поединка читали свои заклинания, сыпали травы под ноги черного коня, визжали и скакали перед ним. Он молчал, не мешая им колдовать. Исход дела это все равно не меняло.

И вот на тридцатый день этого странного путешествия трое всадников вернулись в племя детей Орла. Они прибыли оттуда, где заходит солнце, хотя уезжали туда, где оно встает. Кони их были усталыми, но сытыми и ухоженными, а двое всадников, последовавших за чужаком, выглядели слегка ошеломленными, но вполне благополучными. Их жены не замедлили отметить, что на них прибавилось украшений да и одежда стала богаче. А уж оружием залюбовались все — мужчины, старики и даже сопливые мальчишки. И только гохон молчал.

На следующее утро он приказал призвать к нему верных воинов — Хоу-и и Айона. После этого колесо событий завертелось, не желая останавливаться, чтобы хоть глазком взглянуть на то, что творится теперь в мире.

Колесо стучит и громыхает по булыжникам, мягко катится по пыли, подпрыгивает на выбоинах, увязает в грязи, но ему всегда некогда.

Во все концы степи и в чащи лесов помчались гонцы с приказанием всем воинам, способным держать оружие, явиться к своему гохону со всем своим скарбом и домашними, скотом и провизией до того, как луна оскудеет и обозначится в небе улыбкой. И не нашлось никого, кто бы захотел отказаться от этого приглашения или ослушаться этого приказа. Не нашлось ни в одном племени ни одного воина, который бы захотел в отсутствие гохона попытаться занять его место. И колдуны, пытавшиеся противопоставить ему свою силу, велели слушаться того, кого они прозвали Молчаливым и Несущим Смерть, и выполнять его распоряжения. Со всех концов потянулись длинные караваны, двинулись в неблизкий путь. И мелкие племена во множестве присоединялись к более сильным, внезапно решив вручить свою судьбу одному вождю — словно мелкие ручейки и небольшие речушки вливались в русло одной реки, делая ее могучей и полноводной. Тысячи и тысячи людей стремились к одной цели.