Когда вампиры плачут (СИ)

"Да знаю я, кем они меня считают. Котик уже просветил. Тимка, спасибо, ты всё сделал великолепно. Можешь идти в лагерь, отдыхать, у нас там девушки в гостях. А мы сами теперь разберёмся с нашими мотоциклистами".

"Да, кстати, я ехал на Данькином мотоцикле. А этим приказал свои оставить, а оседлать мотоциклы Котика и того парня, которому ты сломал руку. Вернём нашим мальчикам их железных друзей".

"Тим, ты просто молодец. Вези в лагерь Данькин мотоцикл".

"Так, теперь с этими голубчиками разберёмся. Доброе утро, ребята".

"Ну, вот и встретились снова. Добро пожаловать в день сурка. На том же месте в тот же час. Дежавю или временная петля, как вам больше нравится. Всё, приехали. Слезайте, это конечная остановка. Садитесь на травку и отдыхайте. Ждём полицию".

"Валер, мы порой забываем, что людям иногда надо отходить в кустики. Давай ненадолго их в лес отпустим, а то обделаются тоже до приезда полиции. А мы пока Валькин и Костин мотоциклы спрячем в лесу".

Выходя из леса, куда им разрешили отойти, бандиты послушно присаживались на обочине около мотоциклов. Валерка стёр им лишние воспоминания, а также заставил забыть Даньку, Вальку и Костика. После этого он позвонил отцу Влада, чтобы ему досталась слава за арест ночных мотоциклистов. Вампиры сели рядом с бандитами и стали ждать приезда полиции. Уже из-за облаков выглянуло солнце, осветив высокие борщевики вдоль дороги. Лёгкий ветерок дунул на на лесные цветы и те закивали головками, будто шептали: "С добрым утром!" Лохматые, полосатые шмелики ныряли в них за сладким нектаром. А по небу плыли белые пушистые облака.

"Валер, это ведь их последний час на свободе. Пусть запомнят своё последнее утро. У кого-то из них уже ломка начинается. Я сниму им все зависимости и разрешу поговорить".

"Светик, на тебя это не похоже. Бандитов пожалел? Ну, если Катька, то это я ещё понимаю".

"Они же не сутенёры".

"Зато убийцы и насильники".

"Валер, ну ты же сам понимаешь, что настоящих злодеев среди них трое, ну четверо не больше. Остальные действовали за компанию, зачастую не понимая, что делают, под воздействием наркотиков. Я же не предлагаю их отпустить, а просто сделаю, чтобы не мучились".

"Делай, как хочешь".

Святослав снял бандитам ломку, зависимости и заговорил с ними: "Слушайте, ребята, сейчас за вами приедут. Если не будете делать глупости, разрешу пообщаться и даже пройтись немного вдоль дороги, ноги размять. Насладитесь своим последним утром на свободе, насколько это возможно в такой ситуации".

Мотоциклисты благодарили его за предоставленные возможности. Они всё понимали, и попыток ослушаться не было. Светик стёр из их памяти лишь то, что он может влиять на них, разрешать или не разрешать двигаться и разговаривать и сел рядом с Валерой.

"Светик, пожалуй ты прав. Прав, как всегда. Сейчас такое чудесное утро. И даже не верится, что скоро завоют полицейские сирены, нарушая эту тишину. У меня ещё есть человеческие воспоминания. Помню, как в детстве мы поехали на дачу с мамой и папой. Мы идём через поле, цветёт иван-чай, на него садятся бабочки-шоколадницы. А в траве прыгают кузнечики, как громко они трещат. И слышится колокольный звон. Солнце так печёт в спину. Я отпускаю мамину руку и бегу по высокой траве. А травы такие все разные, как щёточки, как шишечки, как колоски. Я своей кепочкой ловил кузнечиков и бабочек, но всегда их отпускал. Да, для наших мотоциклистов это последнее утро на свободе. Может быть, они тоже сейчас вспомнят детство и что-то в них дрогнет".

"Да, Валер. А ты не заглядывал в их мысли?"

"Что-то мне не хочется, сейчас бы со своими разобраться. Нахлынули воспоминания".

"А я почитал, там сейчас в основном раскаяние. Они тоже вспоминают. Лишь в некоторых страх перед нами. Они не пытаются бежать потому, что боятся и знают, что это бесполезно, хотя и не помнят почему. А воспоминания - они никуда не денутся. Я тоже вспоминаю. Как отец сажает меня на коня. Такие же цветы , бабочки и кузнечики вокруг. И так же солнце припекало в спину. Я ложился в высокую траву и долго смотрел, как по небу проплывают облака, фантазируя, на что они похожи. А ещё вспоминаю, как бегали по лугу с моей Сонечкой, и с цветов разлетались пушинки, словно снег. Как-то я посадил Соню на коня, и мы поскакали через поле. Я держал её, крепко прижимая к себе, и так хотелось остановить коня. Я остановил его около большого стога сена. Мы с Сонечкой упали в него, уже сгорая от страсти, долго там обнимались, целовались, а потом... Думаю, ты уже понял, что было потом. Тогда это у меня было в первый раз".

"Так в те времена тоже был секс до брака?"

"Это, Валер, было всегда. Только в Советском Союзе секса не было".

"А что у тебя с Соней было потом?Ты мне об этом не рассказывал".

"Потом я стал вампиром. Об этом я никому не рассказывал потому, что вообще не очень общителен и разговорчив. Не могу говорить о личном, пока не буду уверен, что полностью доверяю".

"Тебе понадобилось на это двадцать восемь лет?"

"Нет, конечно, я гораздо раньше понял, что могу тебе доверять. Но как-то разговора об этом не было, ты не спрашивал".

"Да, я не лез к тебе с лишними вопросами потому, что видел, как ты не любишь на них отвечать".

"Теперь можешь спрашивать обо всём. Моя Софья узнала, что я вампир, однажды я ей всё рассказал. Она такой судьбы не хотела. Сонечка мне сказала: "Буду с тобой, пока не стану совсем старой и настолько страшной, что сам захочешь меня бросить. А может быть, я потом захочу расстаться, если пойму, что стала тебе в тягость, такому молодому и красивому".

"И ты её бросил?"

"Я её не бросал, я не бросаю друзей. А любимая женщина - это лучший друг. Может быть, поэтому у меня больше не было любимых женщин, что ни одна не смогла стать другом".

"Значит, она тебя бросила?"

"Опять не угадал. Разве может бросить лучший друг? Мы были вместе до конца, до её конца. Моя Сонечка умерла в возрасте пятидесяти трёх лет от пневмонии. Медицина не была столь сильна в те времена".

"Надо было обратить её против воли. Она бы простила потом".

"А если нет? Я бы потерял Соню гораздо раньше. Ты же так не поступил с Алёной".

"Ты опять прав. Светик, у тебя были дети?"

"Нет. У меня был хороший наставник, он сразу ознакомил со всеми правилами. Я знал, что не должен иметь детей, и у меня получалось предохраняться. Я никогда не убивал людей, став вампиром. Убивал врагов на войне, противников на дуэлях. Но тогда я был человеком. Я всегда имел шанс на Хэллоуин вернуться к человеческой жизни, но до него было далеко, до тринадцатого года".

"Ты не нарушал никогда вампирских законов? Кто же тот чудо-наставник, воспитавший такого ученика?"

"Григорий спас меня, когда я умирал после дуэли. Он был моим конюхом".

"Ничего себе! А теперь он хозяин бара "Чёрный лебедь"7 Карьера идёт в гору".

"Да, это он".

"А я думал, что все вампиры из дворян".

"Да ничего подобного. А со временем дворян вообще не стало. Какая разница? Гришкины предки всегда моим прислуживали, его мать была кухаркой. С некоторых пор я стал замечать, что порой лошади странно себя ведут, как будто чего-то боятся. А иногда Гришка к ним не подходил. Я просил привести моего коня, а Григорий поручал это младшему конюху. Был у него молодой парнишка на подсобных работах. Потом наставник меня научил, что напившись крови, несколько часов нельзя подходить к лошадям. Они не слушаются, чуя хищника".

"Должно быть, у тебя с прислугой были хорошие отношения. Иначе, что помешало бы Григорию не обратить тебя, а убить, выпив всю кровь, и списать это дело на дуэль?"