Пора предательства

Он стоял в проходе, отделявшем зал от маленького святилища. Дорвен и Альмора обходили беспокойную толпу с ведерками воды. Дьюранд наконец решился: он отыщет Ламорика и заставит его понять, что Дорвен беспредельно одинока, и ей снятся ужасные сны. Он отойдет в сторону, освобождая место для ее мужа. Он положит конец измене. И объяснит свое решение Дорвен.

Стоило ему войти в зал, как мир будто сдвинулся с места. Дьюранд споткнулся и чуть не упал.

Похоже, больше никто ничего не заметил.

— Почему мне нельзя ее увидеть? — допытывалась Альмора на другом конце зала.

Дьюранд замер, расставив руки, боясь, что от следующего его шага обрушится все здание.

— Ты ведь помогаешь разносить воду, — ответила Дорвен.

— Ну тогда позже. Звездочка — моя лошадка. Ей тоже надо попить.

— Звездочка сейчас занята.

Дьюранд сморгнул: он не мог отделаться от чувства, что с мирозданием случилась какая-то заминка.

А потом где-то за залом глухо бухнул очередной камень, и Дьюранд понял: после бесконечных звонких ударов древние стены зазвучали иной нотой. Каменная раковина, что спасала их всех, в каком-то месте дала трещину. Он поглядел на Дорвен с Альморой, на всех томящихся в этой западне людей и помчался вниз по лестнице к источнику искаженного звука.

Он втиснулся в собравшуюся на ристалище толпу и нашел Ламорика. Все глаза во дворе были обращены на широкую, похожую на застывшую молнию трещину, что змеилась во внешней стене замка высоко над головами. Ударил новый снаряд — и трещины поползли ниже. Воины, что стояли на высокой внешней стеке, торопливо разбегались с сомнительного участка. Еще один камень. Дьюранд так и видел, как люди Радомора загружают камнеметы. Одно-единственное слабое звено способно положить конец всей осаде. Должно быть, командиры Радоморового войска сейчас по всему городу собирали отряды и вели их сюда.

Из поднебесья упал новый камень. Трещина углубилась.

Дьюранд схватил Ламорика за рукав.

— Надо срочно установить какие-нибудь подпорки. Велите солдатам спускаться.

— Спускаться? Нет, Дьюранд! Этого мы хотим меньше всего на свете. — На лице Ламорика сверкнула свирепая улыбка. Он повернулся к толпе. — Скорее! Скорее! Слушайте — и не задавайте вопросов…

Потом они торопливо взялись за дело.

В яростной суете Дьюранд и капитаны Ламорика расставляли людей по внешним стенам и башням вокруг рушащегося участка — пока камни продолжали бить в то же самое место. Каждый старался, не жалея себя, на одной силе воли — но люди были измотаны. Выводя солдат на открытую лестницу, Дьюранд улучил секунду, чтобы подумать, осталась ли у кого-нибудь в голове хоть капля мозгов, раз они все согласились вести игру, придуманную Ламориком.

Внезапно мироздание заполнилось грохотом и каменным крошевом. Дьюранд с трудом удержался на ногах, а уже через миг из рядов Радомора с диким ревом вырвалась тысяча бойцов. Если силы Ламорика не ответят должным образом — все погибло. Дьюранд выпрыгнул во двор и со всех ног помчался в самое сердце грома.

Хотя сверху еще падали обломки укрепления, воины обоих воинств бросились в бой.

— Он окажется в положении человека, схватившего волка за язык! — говорил Ламорик. И вот Дьюранд и отважнейшие бойцы Акконеля заслонили собой образовавшуюся в стене брешь. Сверкнули мечи. С другой стороны лезли зеленые куртки. Два войска схлестнулись — в пространстве не шире дверного проема. Ребра у Дьюранда трещали, сапоги скользили и разъезжались. Хватая ртом воздух, он орудовал длинным клинком Оуэна. Тела погибших еще некоторое время оставались стоять, покачиваясь, зажатые меж живых.

Урывками Дьюранд успел заметить сотни солдат Радомора, толпящихся на рыночной площади за брешью. Нет, ему — с дюжиной других таких же глупцов — толпу не сдержать. Очень скоро она прорвется, вольется в пролом. А где-то сзади — высоко на внутренней стене — выжидал Ламорик.

Чем дольше стояли Дьюранд с товарищами по оружию, тем больший урон несло войско Радомора. В самом проломе шла отчаянная схватка, а тем временем еще сотни ирлакцев, не успевших вступить в бой, умирали под стрелами лучников Ламорика, обстреливавших скопившиеся под стеной батальоны. Вместо того чтобы отступать, защитники Гирета собрались на стенах, обрушивая смерть на голову врага. Вот оно, отмщение — от имени всех, кто укрывался в башне Гандерика.

Однако долго держаться было невозможно. Вот рядом с Дьюрандом упал один из защитников, вот другой. Воины Радомора наседали.

Дьюранд чуть не пропустил сигнал к отступлению. В башне Гандерика пропела труба. Ламорик выкрикивал приказы, и доносились отдельные выкрики:

— Назад! Назад!

Со всех сторон — и сверху тоже — гарнизон башен и внешней стены покидал битву.

«Радомор получит стену, — говорилось в приказе, — но мы не оставим ему ни единого человека».

И пока Дьюранд, слабея, защищал проход, люди Гирета бежали с внешних стен.

Перед молодым рыцарем медленно отвоевывали дюйм за дюймом зеленые воины. Защитники отступали. Вот еще один боец Акконеля упал на руки товарищей, пронзенный мечом.

Надо держаться, пока гарнизон не уйдет. Понемногу пятясь, Дьюранд слышал, как стучат по ступеням у него за спиной башмаки отступающих гиретцев. Возможно, сотни людей еще не покинули западню.

Он отчаянно уперся ногой покрепче и занес меч Оуэна над головой. Он — один — противостоял двум сотням.

Сзади грянул рев.

Знакомые воины мчались мимо него, вливались в сломленный арьергард — рыцари, которым полагалось стоять на внутренних стенах, ринулись вперед, в атаку. Чья-то рука схватила Дьюранда за плечи.

— Лучники расставлены! — крикнул в ухо голос Берхарда. — Пусть первая волна получает сполна! Бежим!

Дьюранд сделал последний неистовый выпад мечом и вырвался из сечи в пространство между стенами. Гарнизон гремел и шумел, укрывшись за деревянными щитами на внутренних стенах над старым ристалищем. Все, кто защищал внутренние стены, уже поднялись на лестницы — и стрелы защитников Гирета сплошным дождем обрушились на двор в ту самую секунду, как Дьюранд нырнул под ворота. Едва последние из акконельцев оказались внутри, решетки ворот упали.

Двор между стенами напоминал бурлящий котел. Головорезы Радомора оказались заперты в узком пространстве, стиснуты, пойманы в западню. А сверху на них обрушился новый шквал снарядов.

После стольких дней угрюмого сопротивления гарнизон в считанные минуты сдал внешнюю стену и ристалище. Мироздание смыкалось вокруг защитников замка, все крепче сжимало кулак — но они были еще живы и сумели пустить кровь Радомору. Куда бы ни смотрел Дьюранд, на лицах бойцов расцветали улыбки жестокого удовлетворения. Они будут так же яростно защищать следующую стену и ту, что за ней, — если смогут.

Теперь внутри станет еще теснее. Едва ли там отыщется свободный уголок для влюбленного и жены его друга. Чего бы ни требовали от Дьюранда честь или сердце, теперь это уже не важно: Дорвен останется наедине со своими снами.

Военный совет Абраваналя собрался для обсуждения дальнейших планов. Теперь, когда всем, кто раньше размещался на ристалище, пришлось втиснуться в башню Гандерика и узкий дворик у ее подножия, людям едва хватало места даже сидеть. А обслуга при камнеметах Радомора уже навела орудия на новую цель — внутренние стены, и сама башня Гандерика сотрясались под ударами огромных камней.

Паладин Радомора вновь пришел к воротам. Абраваналь со свитой поднялся на верхушку башни Гандерика посмотреть на него. Воронье, злобно каркая, облепило укрепления черными гроздьями.

Стоя над уменьшившимися владениями герцога, Дьюранд ожидал, что Паладин прорычит очередную угрозу — или продемонстрирует еще одну кровавую надпись.

Но вокруг замка вдруг раздался странный звук — он исходил отовсюду, поднимался из черных перьев, точно шелест листьев в лесу.

Так одиноки…