Мост душ

Селимус не был готов к такому странному вопросу.

— Мой отец? — переспросил он.

Кайлех кивнул, и Селимус снова заметил в ого глазах веселые искорки, хотя выражение лица короля горцев оставалось вполне невозмутимым.

— Ну… Думаю, хорошо.

— А я думаю, он не поверил бы своим глазам, — возразил Кайлех.

— Почему вы так считаете?

— Мне кажется, у него не было такого видения мира, как у вас, Селимус.

Аремис мысленно зааплодировал Кайлеху — тот повернул все так, будто идея переговоров принадлежит Селимусу и полностью вписывается в его представление о гармонии, соединяющей два враждебных народа.

Селимус попытался отыскать в словах гостя скрытую издевку, но не обнаружил ничего, кроме искренности на мужественном лице Кайлеха. Этот человек снова застал его врасплох: такая похвала врага дорогого стоила.

— Мне хотелось бы думать, Кайлех, что я могу свести вместе два наших королевства, — начал он, согретый представлением о мире, к которому и сам частично имел отношение, — и Бриавель.

— Конечно. Уже по прошествии всего лишь нескольких дней ваши менестрели будут об этом слагать песни, поэты писать в вашу честь стихи, а художники достойно запечатлеют сегодняшнее событие для будущих поколений, которые оценят этот важнейший период в истории Моргравии.

Аремис заметил, как Джессом бросил на короля горцев предупреждающий взгляд. Похвала Кайлеха была, конечно, сладка, но ее следовало немного разбавить, чтобы не переборщить с лестью. Поскольку Селимус все принял за чистую монету, то наверняка придется писать и песни, и стихи, и картины. Уил говорил ему, что этот человек очень тщеславен, но он также, наряду с обаянием и приятной внешностью, отмечал и его острый ум. Да, подумал Аремис, Кайлеху следует быть осторожнее.

Слуга ушел, и они остались вчетвером.

— А теперь объясните, Кайлех, как вы себе вес это представляете, — сказал Селимус, откидываясь на спинку стула.

— Очень просто. Для меня важно, чтобы мы перестали быть врагами. Кроме нашего упрямства, других препятствий я не вижу, и готов предложить руку дружбы и союзничества, если вы согласны ее принять. Мои люди будут с уважением относиться к вашим границам. Исчезнет угроза набегов, не будет никаких вторжений без вашего разрешения.

Селимус кивнул.

— А что ваши люди от этого выиграют?

— Свободу передвижений без угрозы жизни. Мы хотим получить разрешение свободно торговать с купцами из Моргравии и Бриавеля. Вы также могли бы прислать своих советников, чтобы лучше понять наш народ, его культуру и быт. Возможно, вы бы позволили нашим советникам посетить Моргравию. Полагаю, что чем лучше мы познаем культуру друг друга, тем крепче может быть мир между нами.

— Интересно. Я не могу возразить против ваших предложений, Кайлех. А потом мы могли бы создать совет из представителей обоих королевств, чтобы они наблюдали за… — Селимус замялся, подыскивая нужное слово, — …за объединением наших народов.

— Конечно. Вы просто читаете мои мысли. Но, честно говоря, я как-то не могу себе представить, что мы сможем жить как единое королевство, король Селимус, — признался Кайлех, обращаясь к нему со всей возможной любезностью. — Наш образ жизни слишком отличается от вашего. В то же время есть многое, в чем мы похожи. Я хочу для своего народа того же самого, что и вы для своего. Мне нужно, чтобы наша молодежь была образованна и грамотна, чтобы между нашими королевствами развивалась свободная торговля. Я хочу, чтобы мои люди хорошо ели и спокойно спали, чтобы они чувствовали себя в безопасности, независимо от того, какую границу пересекают.

Аремиса привело в восторг красноречие Кайлеха. Он сомневался, что Селимусу — а слушал тот очень внимательно — удастся найти недостатки в предложениях Кайлех.

— Мои люди лишь не хотят становиться моргравийцами, и, насколько мне известно, вы тоже не хотите становиться горцами. Я предлагаю согласиться на том, что мы разные, но будем терпимо относиться к нашим различиям, оставаясь при этом сами собой, вы — моргравийцами, мы — горцами.

— Браво, — прошептал Джессом Аремису, сделав вид, что ему надо откашляться.

Прежде чем Селимус смог ответить, в дверь постучали. Король с раздражением посмотрел на Джессома.

— Джессом, посмотри, кто там, — сказал он, а канцлер уже спешил к двери.

Все присутствующие молча ожидали, пока он выслушает сообщение.

— Ваше величество, прошу простить меня, что перебиваю вас. От королевы Валентины пришло срочное письмо. Не так давно вы настаивали, чтобы все известия из Бриавеля доставлялись вам немедленно.

Селимус кивнул.

— Простите меня, ваше величество, — сказал он Кайлеху.

— Никогда не заставляйте женщину ждать, Селимус, особенно невесту, да еще и королеву, — с усмешкой ответил Кайлех.

Селимус засмеялся.

— Впустите гонца, — приказал он.

Молодому человеку разрешили войти. Он поклонился и подошел к Селимусу.

— Ваше величество, послание срочное, — сказал юноша и передал письмо.

Король отпустил гонца взмахом руки и, не говоря ни слова, вскрыл на конверте печать. Джессом выпроводил молодого человека за дверь. Все присутствующие в зале буквально затаили дыхание. Аремис только сейчас понял, какое напряжение царило в зале, когда говорил Кайлех. Еще немного, и мирное соглашение было бы закреплено рукопожатием. Гонец появился очень не вовремя.

— Все в порядке? — спросил Кайлех. Голос у него был обычный, но взгляд, брошенный на Аремиса, вопрошал, что делать дальше. Фарроу покачал головой, довольный, что никто не обратил на них внимания.

— Фарроу, — вдруг сказал Селимус. Прозвучало это так неожиданно, что Аремис чуть не подпрыгнул на месте.

— Слушаю, ваше величество.

— Илена Тирск…

Голос короля неожиданно изменился и стал вкрадчивым. Аремис почувствовал, как в нем просыпается тревога.

— Что вы хотите сказать?

— Она у тебя в руках, как мы и договаривались?

Аремис надеялся, что не покраснел, воротник сразу стал каким-то очень тесным, и он постарался незаметно сглотнуть слюну.

— Так и есть, ваше величество.

— Интересно, — произнес Селимус, вставая. — Послушайте-ка это. — И он прочитал письмо Валентины вслух.

Когда король закончил, наемнику показалось, что он слышит, как бьется его сердце, такая тишина воцарилась в зале. Аремис заставил себя смотреть Селимусу в глаза, и тут вдруг непонятно откуда на ум пришла спасительная ложь. Он выложил ее с таким апломбом, что сам едва в нее не поверил.

— Все правильно, ваше величество. Я послал королеве письмо с просьбой отпустить Илену.

Селимус нахмурился.

— Ты послал?

Аремис кивнул, решив не смотреть на Кайлеха, не сомневаясь, что тот сейчас ухмыляется, втихомолку получая удовольствие от нелепой ситуации, в которой оказался его друг, хотя, на самом деле, тут было не до смеха. Кайлеху было невдомек, какую игру затеял Аремис с самым опасным человеком их времени.

— Ты лично знаком с королевой Валентиной?

— Нет, конечно, ваше величество.

— Откуда ты тогда ее знаешь?

— Простите, ваше величество, я не могу раскрывать свои источники. Вы понимаете это, надеюсь.

Джессом видел, что гнев короля нарастает пугающе быстро, но устраивать подобные сцены перед Кайлехом было недопустимо. Король горцев, кстати, наблюдал за происходящим с неподдельным интересом. Джессом тоже пришел в замешательство, письмо и его ставило в ужасное положение. Он ведь полагал, что Илена, как им и обещал наемник, доставлена в Тентердин. То, что королева Валентина также оказалась замешанной в это дело, стало для него настоящим ударом.

— Ваше величество, — сказал Джессом так мягко, как только был способен. — Илена Тирск уже здесь.

— Здесь? — переспросил Селимус. Черные его глаза горели, и Джессом, слишком хорошо зная короля, понял — назревает буря.

— Да, ваше величество. Она прибыла за несколько минут до наших гостей. Обстоятельства не позволили мне доставить ее к вам.

Король бросил на канцлера такой убийственный взгляд, что даже у Аремиса, которого мало беспокоила судьба Джессома, кровь застыла в жилах. Но он понял, что гнев короля направлен скорее на канцлера, а не на него самого, и решил воспользоваться этим преимуществом.