Лиловый (II) (СИ)

Он опасался, что в последнее время об этом стали забывать.

Аристократы давно оставили свой аскетический образ жизни, променяли глинобитные хижины на каменные хорошо обогреваемые дворцы, а люди из бездушных прислуживали им.

Во дворце Наследника их не было; не было в них надобности. Единственный человек из окраинных кварталов являлся сюда раз в неделю для того, чтобы следить за работой отопительной системы, но обычно выше подвала он и не поднимался, так что Наследник и не видал его.

В тот день он долго стоял на своей любимой террасе, а затем спустился на первый этаж; и там он не остановился, а пошел по узкой лестнице вниз, в подвал, где было жарко и душно, а неприглядные черные машины гнали горячую воду по трубам, скрытым в стенах здания.

Высокий мужчина в грязном комбинезоне был там, в подвале, склонился возле одного из насосов и что-то чистил; когда дверь открылась, он резко поднялся на ноги и уставился на вошедшего, но ничего не сказал. Наследник снисходительно подумал: «растерялся». Не каждый день он спускается в машинное отделение для того, чтобы поговорить с бездушными.

Но сегодня что-то тянуло его вниз.

Этот человек был огромным, как буйвол, широкоплечим, ничуть не ниже самого Наследника, и глаза у него были глубоко посаженные и по цвету напоминали золу. Наследник отметил, что у него высокий лоб для бездушного, и хотя выражение лица его не подразумевало большого ума, все-таки что-то было в этих темных глазах, запомнившееся Наследнику.

— Давно ты следишь за оборудованием здесь? — спросил он бездушного, который упорно молчал и смотрел на него в ответ, не демонстрируя никакого страха.

— Не очень, — сказал тот. — Старого Тонкаву разбил паралич, и я теперь вместо него.

Наследник припомнил: и верно, долгое время сюда приходил согбенный жилистый старик.

— А тебя как зовут?

— Яган, — ответил бездушный. — Ты — Наследник?

Он рассмеялся: позабыл, какими они могут быть непосредственными вследствие своего невысокого интеллекта.

— Я Наследник, — согласился он. — И меня зовут Марино Фальер. Ты можешь звать меня «господин Фальер». Расскажи, в каком состоянии отопительная система?

— В хорошем, — послушно сказал Яган, оглянулся. — Но могло бы быть и лучше. Третий котел подтекает, а труба от второго проржавела, надо бы заменить ее…

— Так займись этим. Ведь твоя задача — содержать отопительную систему в безукоризненном порядке, верно?

— Да, — не моргнув глазом, кивнул бездушный.

Довольный собой, Фальер ушел прочь, наверх. Но пока он шел, выражение его лица менялось, и в глазах поселился космический лед.

Он знал, он был уверен в том, что они уже здесь. Среди его людей. Вряд ли они сумели пробраться в Централ, сюда кого попало не пускают… Но там, в холодных кварталах закованных, в багровом сумраке заводов… они уже наверняка прячутся посреди адских огней, незаметные, невидимые, наблюдают, изучают, классифицируют и решают, в какой же разряд отнести эту цивилизацию. Уничтожить ли ее сразу или обождать?..

И поскольку Фальер был свято уверен в том, что из наследников Арлена и его бога-отца остались только они, у него и сомнений не возникало: цивилизация, явившаяся им у погибшей планеты, — та самая. Наверняка они и разрушили несчастный розоватый шарик в далекой системе, и разведческий корабль Анвина застукал их за этим. Космонавты вернулись из того полета напуганные насмерть и долго еще потом с ужасом смотрели на небо, ожидая, что чудовищная станция, уничтожившая целую планету, отправит в погоню свои корабли, отыщет Анвин и уничтожит и его.

Они отчего-то медлили. Он знал, что их звездолеты уже вошли в систему, чувствовал возмущения эфира кожей, а ощущение реальности стало донельзя похожим на разбухшую каплю воды, готовую сорваться и упасть.

Переполошившиеся советники хотели уже готовиться к войне, к защите своей системы, но Фальер успокоил их и напомнил: они любопытны. Они суют свой нос всюду, куда он только пролезает. Значит, сначала они непременно изучат Анвин со всех сторон и лишь потом попытаются уничтожить. Надо воспользоваться этим. Обмануть их, выйти на контакт. А там видно будет…

Но и он не мог не испытывать легкого страха, когда думал о том, что среди чумазых закованных прячутся чужие, опасные, бесчувственные.

Надо было выбрать такую нить, которая приведет к их гибели.

* * *

В тот день выпал первый снег. Небо было ровно-серебристым, без намека на солнце, и белые хлопья летали в воздухе, будто не уверенные, то ли им падать или погодить еще немножко, танцуя свой вальс.

С утра Леарза восторженно наблюдал за снегопадом, устроившись у окна на кухне, и потому первым увидел, как на площадке перед крыльцом опустился знакомый аэро.

Младшие явились посмотреть, как молодой руосец будет реагировать на первый снегопад в Дан Уладе; Леарза встречал их добродушно, а Волтайр в тот день пекла сырный торт, и они задержались до позднего вечера. Даже Бел Морвейн спустился к ним на кухню, где все трое сидели и наперебой болтали, и Сет не преминул поддеть разведчика:

— Как в ксенологическом корпусе? Небось отчеты шлют с утра до ночи?

— Отчетов немало, — хмуро ответил Беленос; Тильда осторожно положила руку на запястье Сета, но тот проигнорировал. Леарза в этот момент был занят, помогая Волтайр разрезать торт на куски, и не обращал внимания на их разговор.

— Как там Каин, не прислал еще весточки?

— Я все жду от него хоть какой-нибудь писульки, чтобы самому написать статью, — сказал Корвин. — Но, по всей видимости, это будет еще нескоро.

— Мне кажется, официально предоставляемых отчетов по экспедиции вполне достаточно, — резко произнес Морвейн, сложив руки на груди. — Все идет гладко. Анвиниты по-прежнему отправляют в космос свое послание, вряд ли они знают, что мы уже на их планете.

— Никак Бел все еще бесится, что его туда не отправили, — безжалостно рассмеялся Сет. — Это после того, как за экспедицию на Венкатеше тебя занесли в списки лучших специалистов! Сдаешь позиции, Бел.

— Лекс меня из этих списков доселе не исключил, — возразил Морвейн; в душе у него царила тьма, но он ничем не выдал этого, лишь его лицо стало еще больше каменным, чем всегда. Тильда и Корвин видели это, но Сету, должно быть, не хватало общества Каина и хотелось кого-нибудь подначить.

— Ну да, и даже не сделал официального выговора за Руос, — беспечно заявил он. — Хотя, может, в таком игнорировании кроется своеобразное порицание!

— Сет, — не удержалась Тильда. — Хорош уже ерничать. Я еще за последний концерт не высказала тебе свое «фи», знаешь ли, а ты несколько раз точно фальшивил!

Обстановку немного разрядили Леарза и Волтайр: у них соскользнул с подноса кусок торта, Волтайр взвизгнула, пытаясь схватить его, и чуть не уронила весь поднос, а Леарза поймал и ее, и падающий кусок и с видом фокусника вернул на место.

— Браво, — рассмеялся Корвин: из-за восклика женщины все четверо обернулись к ним. — Ты случайно на Руосе стрелы зубами не ловил, парень?

— Да нет, не приходилось, — фыркнул Леарза, все еще придерживая Волтайр за пояс; его рука задержалась там несколько дольше, чем было нужно, и он отпустил ее лишь тогда, когда женщина пошла к столу, чтоб поставить наконец свою ношу. Бел Морвейн хмурился, молча встал и вышел с кухни.

— Больше надо было дразнить его, идиот лысый, — сердито сказала Тильда. — Неужели у тебя совсем соображалка не работает?

— Да ладно, побесится и отойдет, — не слишком уверенно возразил ей Сет. Леарза, пропустивший большую часть их разговора с Белом, недоуменно посмотрел на них.

— Бел очень серьезно относится к своей работе, — произнесла Волтайр, которой воркотня над сырным тортом не помешала уловить смысл их разговора, — даже слишком серьезно, может быть. Ты перегибаешь палку, Сет, не надо больше так делать, пожалуйста.

— Ладно-ладно, разве я могу устоять перед целыми двумя женщинами, — задрал тот руки.