Сказки о сотворении мира (СИ)

— Давай, — согласился Привратник. — Я буду рассуждать, а ты ищи логику: Автор — это человек, имеющий свойства двух ипостасей. С одной стороны, он физический объект, его можно потрогать, измерить и взвесить. Другая ипостась возникает спонтанной волной, может перемещаться сквозь время, может огибать препятствия со всех сторон сразу, может исчезать, не объясняя причин.

— Не вижу логики, — ответил Учитель, но встретил недоверчивый взгляд Привратника. — Вы взяли у Оскара учебник физики и творчески подошли к теории света. Если вас интересует мое мнение, никакой аналогии с фотоном я в ваших рассуждениях не нахожу.

— Потому что ваша наука никуда не годится, — согласился Привратник. — Вы не оставили в ней места для мыслящего мироздания. Повторили путь патологоанатомов: изучили человеческие потроха, а мозг отложили на полку, потому что ничего не поняли.

— Физика изучает простые структуры и простые процессы, — заметил Боровский.

— Упрощает, — поправил Валех. — Пригибает ветви к земле, чтобы снять плоды, но ломает древо познания.

— Потому что человек ограничен во времени! Его способ познания оправдан желанием больше успеть за короткую жизнь.

— Ты объясняешь сложные процессы, Человек, и сложные структуры, но используешь для этого простые слова, поэтому быстро бегаешь и медленно думаешь. Вчера ты меня убеждал, что движение — это перенос информации, а время — способ ее дешифровки. Сегодня ты хватился Автора. «Кто такой дешифратор? — спросил ты себя. — Источник или наблюдатель? Или другое обстоятельство?» Из твоей вчерашней теории, Человек, следует, что мир — это толстая книга, написанная о нас, на языке, которого мы не знаем. Нам некогда учить языки. Мы сразу требуем Автора. Или уже не требуем?

Учитель ушел в себя. Привратник задумался, глядя на погост, ветер зашуршал по траве, на небо надвинулась туча.

— Пожалуй, я пойду… — произнес Натан.

— Иди, — согласился Валех.

— Пожалуй, еще успею до грозы в село и обратно.

— Обратно всегда успеешь, — ответил Привратник.

С первыми каплями дождя Оскар стал готовить дом к концу света. Он обесточил электроприборы, на всякий случай разрядил аккумуляторы солнечных батарей. Артур нашел в шкафу керосиновую лампу и поставил на стол, но Оскар приглушил огонь лампы.

— Чтобы сидели тихо, как мыши под веником! — предупредил он и отправился запирать ставни.

— Что представляют собой шаровые молнии? — спросила Артура графиня.

— Загадку природы, — ответил Артур.

— Неразгаданную даже Валерьянычем?

— Черт его знает, этого Валерьяныча.

— Такое впечатление, что они здесь докопались до ада… и послали парочку чертей на анализ в университет. Если они не знают, что это за молния, почему так боятся?

— Это такая хрень, похожая на шарик, — объяснил Артур. — Если от электричества запитается, долбануть может… скажи, Оська? — Оскар снял плащ в прихожей и запер дверь на засов. — Молнии вам крышу разворотили? — любопытствовал Деев.

— Откуда они берутся, Оскар? — спросила Мира.

— С улицы прилетают. Начнется гроза — по полу ногами не топать.

— Если не топать, они не влетят?

— Вон, Деева спроси, — кивнул на товарища Оскар. — Он у нас мастер топать по кладбищу, покойников тормошить.

— Артур?.. — удивилась графиня.

— А чего Артур? Покойники тоже люди, если с ними по-хорошему. Только попугают, да стекла побьют. Им даже дверь сломать мощности не хватает.

— Храбрый ты, Деев, когда ничего не помнишь. Пасечник, между прочим, давеча с дубиной ходил, тебя спрашивал.

— Зачем? — удивился Артур.

— Ты ж пристрастился его бабу тискать. Он и пришел потолковать.

— Как это, пасечник? — удивилась Мира. — Разве он жив?

— Мы, ваше сиятельство, изволите ли припомнить, в аномальной зоне живем, — объяснил Оскар, пристраивая барометр с внутренней стороны окна. — Это они сейчас покойники, а когда-то были живыми. Тут, представьте себе, злопамятно активное поле. Не только покойника, самого птеродактиля отрисует, если хорошо попросишь. Думаешь, зачем я занес в дом прибор? Один уже сперли. Утром на кладбище нашел. Натурально торчал из земли весь ржавый.

— Оскар, они и в дом зайти могут?

— Не дрефь, ваше сиятельство, — успокоил графиню физик. — Они к Дееву имеют вопросы. Нам с тобой главное не попасть под раздачу.

— Боже сохрани, — перекрестилась графиня.

Она поднялась в библиотеку с керосиновой лампой и вернулась, прижимая к груди молитвенник. В горах послышались первые раскаты грома, небо полыхнуло сквозь щели ставней. На душе у графини похолодело.

— Артур, а если пасечник войдет в дом? — спросила она.

— Отгребет твой Деев, понятное дело, — ответил Оскар, — за растление покойниц.

— Заткнись! — пригрозил Артур.

— У пасечника было шесть жен. На том свете одной не досчитался. Вот он и ходит. Пятерых, между прочим, сам уморил, а шестая его на тот свет отправила. Теперь боится его тяжелой руки, и, между прочим, правильно делает.

— Она живая или мертвая, его шестая жена? — уточнила графиня.

— Ха! — ответил физик. — Как выражается наш Привратник, на этот вопрос есть два ответа. Тебе положительный или отрицательный?

Громовые раскаты приближались к дому беспокойного пасечника. Мира вздрогнула, ей показалось, что кто-то постучал в окно, резко и сердито. Кто-то, вышедший из холодной могилы, попросился на огонек. Артур поднялся.

— Не надо, — воскликнула графиня, — не открывай.

— А если там Валерьяныч?..

— Валерьяныч так не стучит. Вы хотите, чтобы я умерла от страха? Артур, сядь!

— Привыкнешь, — сказал Артур и вышел в прихожую.

Оскар осмотрел двор в прорезь ставни. Новый удар грома едва не лишил дом крыши. Захрустела черепица, задрожали стекла, эхо покатилось в стороны и вернулось. Оно не успело утихнуть, как новая вспышка озарила лицо Оскара, и новый удар заставил Миру погрузиться в молитву. Стук повторился. Удары в ставни стали отчетливей, сначала в гостиной, потом незваный гость остановился у входной двери и пнул ее сапогом.

— Открой! — крикнул Оскар.

— Не открывай, — взмолилась Мира, но Деев уже вытащил засов из петли.

— Свита твоя вернулась, ваше сиятельство! Борька с гомиком!

Заплутавшие вошли и натоптали в прихожей, налили лужу под коробку с аккумулятором.

Их лица были бледны и напуганы. Дождевая вода пропитала одежду насквозь.

— Что за идиотские шутки? — возмущался Борис. — Я помню, где оставил машину! Я же помню!

— Украли его машину, — перевел Даниель для Мирославы, с русского на французский. — И церковь тоже украли. Мы пришли… как в прошлый раз с тобой, Мирей. На ту же поляну, а этот дурак на меня заорал. Объясни ему про магнитные линии.

— Борис, в чем дело?

— Пусть француз объясняет.

— Даниель!.. — обратилась Мира к «французу».

— Француз говорит, что я заблудился, — ворчал Борис, — а я говорю, что вы мне за машину заплатите, — не стесняясь дамы, он стянул с себя мокрую рубаху и выжал на пол.

Оскар усмехнулся.

— Чайник поставь! — приказала Мира. — Видишь, люди промокли?

— Когда это я к вашему сиятельству нанимался в прислуги? — обиделся молодой человек.

— Вот дурак! — Мира поставила чайник на печку и достала малину, которую Розалия Львовна дала мужу в дорогу на случай простуды. — Заприте же вы дверь, — умоляла она, но мужчины продолжали ругаться в прихожей.

Графиня не выпускала молитвенник из рук, расставляя чашки. Руки графини дрожали, крышка чайника бряцала, струя заварки проливалась мимо. Компания медленно и неохотно перемещалась в гостиную.

— Ты, ваше сиятельство, только и умеешь, что бить посуду! — выругал ее Оскар. — Сядь, я сказал, и замри.

Мира положила молитвенник на колени и стала читать подряд случайно открытые строки. Когда она отвлекалась от чтения, гром подбирался к хутору, когда произносила молитвенные слова, гром отступал. Земля дрожала, небо горело, ее душа уютно покоилась между страниц.