Куда они уходят

– Что вряд ли? – хмыкнул Аркаша.

– Да. Но все-таки если вернетесь… то с капитаном можете выяснять отношения, не опасаясь штрафов и возмездия с моей стороны.

– А с чего бы это? – приостановился медик, пытливо заглядывая в глаза правителю.

Диктатор улыбнулся:

– Он отличный воин. И его почтенный родитель, генерал Зафир, много для меня сделал. Но в последнее время Дженг чересчур распоясался… А незаменимых у нас нет. Еще вопросы?

– Какие вопросы?! – Ильин развел руками. – Спасибо! Если выберусь, будем считать, что это была услуга за услугу.

Они вежливо кивнули друг другу и направились к лестнице, ведущей к выходу из дворца.

«Не выберешься ты оттуда, – подумал Наорд, – убьет тебя Белая Колдунья, и девушку твою убьет, и феникса… А ты неплохой парень, Аркадий. Мне тебя, наверное, будет даже жаль…»

«Ну птичку ваша магичка фиг получит, – думал Аркаша, – выпущу, как только границу государства пересечем, на радость Обществу защиты животных! Опять же легенда все-таки… Найду Хайда, Кармен как-нибудь отобьем… а колдунья пускай на Педро оттягивается! Ты уж извини, твое величество… Хотя, в сущности, мужик ты неплохой. Но если за ум не возьмешься, мне тебя будет жаль…»

На тенистой лесной опушке верхом на пне сидел Хайден. Сидел молча, глядя в одну точку. С неподвижным, ничего не выражающим лицом. «Ушел в себя, вернусь не скоро» – так бы высказался по поводу состояния друга Аркаша, если бы был рядом. Но его, к сожалению, тут не было… Зато рядом топтался верный конь, вызволенный из тюремной конюшни. Вопросительно фыркал, тычась мордой в руку хозяину и дергал ушами. Даже на копошащегося в кустах Барбуза не реагировал.

Барон, впрочем, не реагировал вообще ни на что. Пока он был в тюрьме, пока выбирался из нее, пока бежал вместе с Лиром и Барбузом темными дворами прочь из столицы, думать о прошлом было некогда. А теперь, когда все это осталось позади, на него свалились воспоминания… Он смотрел перед собой и вместо деревьев видел мост у своего замка. Видел умирающих людей. Видел истыканное стрелами тело жены. И еще – узкий блестящий кинжал, вонзившийся Эллис прямо в сердце… А ведь потом этого кинжала не нашли… Оружие забрал его хозяин. Барон успел разглядеть лицо светловолосого кавалериста, мстительно-холодное, и его руку, стремительно взлетающую кверху… В нее целился, не в кого-то другого. За что? За что они так с ней?

– Сэр, – в который раз позвал барона топтавшийся рядом Лир. – Ну что же вы? Сколько можно вот так сидеть?!

Хайден не ответил. Мыслями он был далеко.

– Нужно найти Аркадия! – не отставал паренек, все еще надеясь достучаться до разума доблестного сэра Эйгона. – Его же стражники схватили!

– И что? – вяло спросил рыцарь.

– Как – «что»? Его же во дворец повели!

– Какая разница…

– Но… – Горе-проводник ошеломленно воззрился на Хайдена. – Но… Из-за вас же!

– При чем тут я? – бездумно отозвался барон. – Слушай, иди один… Барбуза вон возьми и иди…

– Да что с вами?! – в отчаянии вскричал Лир. – Очнитесь! Вы на себя не похожи!

– Как раз на себя и похож… – Хайден поднял на паренька глаза, и тот попятился – столько в них было тоски. – Уйди. Оставь меня в покое.

– В покое? – забормотал Лир. – А как же… Аркадий? И Кармен? И мы все? Вам все равно?

– Все равно, – сказал барон и отвернулся.

– А если вас здесь стражники отыщут?

– Пускай.

– Да что же это делается?! – не выдержал паренек. – Нас и так всего ничего осталось, Аркадий пропал, Феликса украли, еще и вы тут сидите, в землю пялитесь, как живой мертвец!

– А я и есть мертвец, – глухо ответил Хайден. – Я умер. Пять лет назад. Оставь ты меня в покое!

– Но мы-то еще живы! – Лир встряхнул барона за плечо. – А вы, сэр… вы… дурью маетесь!!

– Я?

– Да!

– Дурью маюсь? – привстал Хайден. – Да ты хоть понимаешь…

– Все я понимаю! – не отступил парнишка. – Думаете, я слепой и глухой?! Знаю я, что вы тут в тоску ударились! Аркадий говорил, что вы память потеряли! А сейчас все вспомнили… И что теперь, заживо себя хоронить?!

– Тебе бы такие воспоминания! – дернулся барон. – Я потерял самых близких мне людей!

– Я их терял постоянно! И сам умирал! Да не так, как вы, а по-настоящему! Так, по-вашему, мне тоже вот так сесть и остаток жизни себя жалеть?! – кипятился Лир.

– Я себя не жалею!

– Именно этим вы и занимаетесь! Вместо того чтобы помочь своим же товарищам! Как вам не совестно?! Вы же дворянин! Вы – рыцарь!

– Бывший дворянин, – бросил барон. – Бывший рыцарь. И бывший счастливый человек… Отстань от меня, Лир. Иди сам. Мне сейчас не до этого…

Он снова опустился на пень, повернувшись спиной к возмущенному пареньку. Лир хотел сказать еще что-то, но вместо этого круто развернулся и позвал:

– Барбуз!

– А? – Из-за деревьев высунулась всклокоченная голова людоеда. В разговоре он не участвовал – унюхал что-то интересное в кустах, да и не без причины опасался агрессивной лошадки.

– Пошли!

– Куда?

– Обратно. Наших искать. Или ты останешься?

– Нет, – подумав, сказал великан, выбираясь из зарослей. – Я с тобой. Боюсь я один обратно через город возвращаться, тут люди злобные такие… А господин с нами не пойдет?

– Нет, – коротко ответил Лир и зашагал по тропинке к городу.

Трусливый людоед потопал следом.

Барон остался сидеть, где сидел.

Диктатор Тайгета пребывал в смятении. Где-то внутри, на самом дне его души, копошилось что-то непонятное, мутное и нехорошее…

Отпустив стражников, доложивших, что Аркадий и феникс успешно покинули столицу и отправились в сторону Зияющего Разлома, Наорд бесцельно побродил по тронному залу, зачем-то поднялся на смотровую башню, окинул взором раскинувшуюся за пределами дворца столицу и… пошел «в люди»! Зачем ему это было надо – он теперь не понимал совершенно. Правителя, всю свою жизнь где-то воюющего, народ в лицо не знал, и это дало диктатору возможность сунуть нос в каждый угол, не привлекая к своей персоне особого внимания… И что он в тех «углах» увидел?

Да, именно то, что до сей поры видеть не желал.

Бедность, алчность, неверие и тихую злобу каждого к каждому. Столица напоминала зреющий нарыв, который до поры ничем себя не проявляет, но когда придет срок – лопнет, раскроется и исторгнет из себя все то, что в нем накопилось… На что способен задавленный нищетой народ, диктатор догадывался. И дождаться того дня, когда Тайгет восстанет против своего государя, ему бы не хотелось. Впрочем, если такой день, спаси нас духи полей, когда-нибудь и наступит, заката этого дня Наорду точно не видать как своего собственного затылка…

Впрочем, не одно это так мучило сурового диктатора. Его терзали сомнения, правильно ли он поступил, согласившись с такой легкостью на предложение Белой Колдуньи. Ведь одно дело – заполучить чужое государство, сразив в честном бою, на поле брани, его короля… и совсем другое – сделать это чужими руками, пырнуть, что называется, ножом в спину! Какие бы у тебя ни были цели, но это подло. И недостойно правителя.

Наорд был человеком буйного нрава, невоздержанным, не всегда дальновидным, но подлецом он не был никогда. Вот об этом он сейчас и думал, ступая, заложив руки за спину, по своему маленькому кабинету.

В голову лезли впечатления нескольких последних дней. Феникс в клетке, голосящий, что нет худшего правителя, чем тот, кому чужая страна желаннее своей… Усмехающийся «герой» Аркадий, упоминающий каких-то неизвестных диктатору «бомжей»… Оборванный человек с безумными глазами, попытавшийся отнять у Наорда в темной подворотне кошель с монетами… Истощенные горожане, проклинающие во всеуслышание помешанного на войне правителя и Эндлесс как причину того, что они вынуждены жить впроголодь… Погрязшее в нищете и взяточничестве собственное королевство… которое и королевством-то трудно назвать! Грязная, всеми презираемая дыра, жители коей, кроме страха и отвращения, у соседних государств ничего не вызывают!