Лягушка в молоке (СИ)

   Из-за тонкой стенки вигвама донесся голос Мутного Глаза. Супруга тут же набросилась на него с расспросами. Даже не пытаясь вслушиваться в их слова, Фрея различала только монотонное бу-бу-бу.

   "А может прекратить все это? - подумала она. - Как там советовала Вечерняя Стрекоза? Попросить вождя удавить тетивой от лука".

   Девушку передернуло. Ныряя в озеро последний раз, она едва смогла выплыть на поверхность. Испытывать подобные ощущения снова что-то не хотелось. Но должен же существовать другой способ? Проще и безболезненней. Сама не зная зачем, Фрея дотронулась до запястья правой руки, нащупав тонкий поперечный шрам.

   Встрепенувшись, она на четвереньках подползла под дымовое отверстие. Так и есть. На успевшей загореть коже выделялась бледная полоска длиной с палец, а рядом еще одна, совсем короткая. Девушку прошиб пот. Что же это получается, она уже пыталась уйти из жизни там, где её дом и мама?

   Молнией вспыхнула перед глазами просторная комната, плоский телевизор на белой стене, кровать с застиранным бельем, рядом высокий штатив, а на нем пузырек с уходящей вниз трубочкой, присоединенной к игле, глубоко впившейся в вену. Капельница! Окровавленное лезвие безопасной бритвы и истерический крик соседки по палате.

   - Ну, конечно! - выдохнула Фрея. - Больница!

   Мучительно морщась, она отчаянно терла лоб, тихо бормоча себе под нос:

   - Я была в больнице? Но почему, что случилось?

   Девушка еще раз взглянула на тонкую полоску шрама.

   - И зачем я сделала это?

   - Бледная Лягушка, мясо готово, иди есть! - вторгся в воспоминания визгливый голос Расторопной Белки.

   - Не буду! - огрызнулась Фрея. Она терпеть не могла это дурацкое прозвище, хотя и понимала, что по-другому её звать уже не будут.

   - Как хочешь! - не осталась в долгу старуха. - Сиди голодной!

   - С голодным брюхом горе не переживешь! - громко высказался Мутный Глаз.

   Но девушка уже не обращала внимания на их слова. Зажмурив глаза и прикрыв ладонями уши, она отчаянно пыталась вспомнить еще хоть что-нибудь из этого эпизода своей жизни. Но перед глазами стоял только черный экран телевизора на стене, бьющий сквозь большое окно солнечный свет, рассеянный жалюзи, и маленькое лезвие безопасной бритвы, неведомыми путями оказавшееся у неё в руках. Тогда она уже пыталась уйти из жизни. Новые воспоминания сделали тоску, охватившую девушку, совершенно невыносимой.

   Она и не заметила, как стемнело. Забравшись в вигвам, Мутный Глаз прошел на свое место, ни сказав ни слова. Даже не взглянув на ту, которую совсем недавно называл приемной дочерью. Молча разделся, укрылся одеялом и отвернулся к стене.

   - Платье сними, - проворчала Расторопная Белка, дернув её за подол. - Порвешь еще, а у нас нитки кончились.

   - Завтра пойду за крапивой, - пробурчала Фрея, садясь.

   - Ты уже один раз сходила, - фыркнула старуха, раздеваясь.

   - Я ошиблась, - вяло огрызнулась девушка. - Не все же такие умные, как ты.

   - Оно и видно, - согласилась хозяйка, склонившись над полупогасшим очагом.

   Воспользовавшись тем, что старуха раздувала угли, Фрея, не зная зачем, показала ей язык, кое-как стащила платье и с головой забралась под одеяло.

   - Не будет из тебя толку, - зевая, ворчала Расторопная Белка. - Пропадешь без мужа.

   - А тебе что за дело, если и пропаду? - высунув нос из вонючей духоты, спросила девушка. - Я вам никто!

   - Как это так?! - возмущенно всплеснула руками старуха. - В моем вигваме живешь, значит, не чужая!

   В который раз, слушая эти слова, Фрея вновь чувствовала их лживость. Но ничего не могла возразить. Она действительно ночует с ними под одной крышей, ест мясо, которое добывают охотники - аратачи, одевается в одежду из шкур, которые они приносят. У неё нет ничего своего, кроме трусов, носков и кроссовок!

   Девушка засопела, прикусив губу, чтобы не заплакать. "Да пропадите вы все пропадом, сволочи!" - подумала она, сжав кулаки так, что отросшие ногти впились в ладонь. Как ей показалось, старая грымза похрапывала сегодня как-то особенно издевательски, словно продолжая насмехаться.

   Однако к Фрее сон все никак не шел. Сначала девушка тупо таращилась в темноту, потом стала считать орехи. А потом поняла, что уж лучше бы ей совсем не спать, чем вновь погрузиться в кошмар... Начавшийся с поцелуя!

   Она с упоением целовалась на узкой тропинке между стопкой бетонных блоков и кривым покосившимся забором заброшенной стройки. Фрея с удивительной четкостью видела это место. Даже знала, что с наступлением темноты тут лучше не ходить, хотя путь до её дома здесь гораздо короче.

   Но девушка нисколько не боялась. Ведь сейчас с ней лучший в мире парень, надежный друг, одно присутствие которого внушает уверенность, придает сил, а губы так вкусно пахнут карамелью. Странно, но это единственное, что она ощущала, не зная его имени и даже не видя лица.

   Чей-то глумливый истерический гогот разбил окружавшее их волшебство. Четыре темные фигуры словно материализовались из тьмы рядом с ними. Как будто черные частички зла, рассыпанные в ночном воздухе, собираясь вместе, сконцентрировались в четырех монстров, имевших человеческое обличие. Сверкнула узкая полоска лезвия, и её защитник, её герой, вдруг, оттолкнув Фрею, бросился бежать туда, где всего лишь в ста метрах от них ездили автомобили, горели фонари, сверкала реклама, и неторопливо шли редкие прохожие.

   Мир рухнул, рассыпался в острые ледяные осколки, изрезавшие в кровь душу девушки, еще до того, как грубые руки вцепились ей в куртку, а смрадное дыхание обожгло лицо. Оцепенение от предательства прошло, и она громко закричала, пытаясь вырваться. Но тут же задохнулась от резкого удара в живот, который, казалось, перемешал ей все внутренности. Потом они посыпались градом, так что Фрея могла только хрипеть от боли. Её волокли по какому-то коридору, на ходу срывая одежду.

   Вдруг девушку резко тряхнуло, перед глазами вспыхнули желтые звезды, а чей-то знакомый голос громко проорал прямо в ухо:

   - Да просыпайся же ты, дрянная девчонка!

   И снова её голова мотнулась в сторону от сильной пощечины, за которую стоило только поблагодарить. Этот удар, наконец-то, вырвал сознание Фреи из цепких лап кошмарных воспоминаний, не дав вновь пережить их до конца.

   "Одинокий Орех там в лесу... Значит, такое со мной уже было", - устало подумала она, прежде чем открыла глаза и встретилась взглядом с разъяренной старухой.

   Расторопная Белка низко склонилась к её лицу. А за хозяйкой вигвама возвышался хмурый Мутный Глаз с чадящим смолистым сучком в руках.

   "Ну вот, опять, - сглотнула комок девушка, вспомнив свою ночевку в жилище Утренней Кувшинки. - Теперь и эти меня выгонят. И куда идти?"

   - Дай ей отвар дурнишника, - проворчал старик, зевая. - Тут никакие заговоры не помогут. Если только Колдуна звать.

   Качая головой, он бросил горящую ветку в очаг и неторопливо вернулся на свое место.

   - Надо поискать, - старуха, кряхтя, поднялась с колен. - Я уж и не помню, где он висит?

   А Фрея, сжавшись в комок, смахнула выступивший на лбу пот. Подтянув колени к подбородку, она стала бездумно следить за хлопотами хозяйки, готовившей ей сонное зелье.

   Под влиянием переживаний, обрушившихся на неё в последние дни, память приоткрыла еще одну страницу прошлого. Она подверглась насилию. Теперь стало понятно и её сложное отношение к мужчинам, от неприкрытого страха до настороженного недоверия, и отвращение к чужим прикосновениям. Не так уж и хорош, оказывается, был к ней родной мир. И не из-за этого ли она тут оказалась?

   "Может, меня там убили? - неожиданно подумала девушка. - А здесь воскресили". Но тут же покачала головой: "Нет, потом я еще в больницу попала, где вены резала".

   Пока она размышляла над превратностями судьбы, со страхом гадая, какие еще мрачные тайны скрыты в темных глубинах памяти, Расторопная Белка отыскала-таки нужный пучок засушенной травы среди множества развешанных на жердях каркаса. По-прежнему оставаясь в одном белье, состоящем из шнурка с бахромой, хозяйка взялась готовить отвар. Оставив горшок томиться на углях, старуха, кряхтя, уселась, скрестив ноги, рядом с Фреей.