Судьба. На острие меча

— Обязательно заподозрят, — вставил своё слово появившийся вслед за своей женой Ластик, — как только пройдёт слух о сделанных мной закупках, половина городской стражи ломанётся к нашему дому.

— А… а они не могут сделать этого сейчас? — я наконец-то выползла из-под одеяла и встала на пол.

— Я заплатил контрабандисту достаточно, чтобы он держал язык за зубами как минимум неделю, хотя через неделю ничто не помешает ему явиться в местную жандармерию, чтобы получить свою награду за "любые сведения о бежавших из тюрьмы государственных преступниках". Поверьте мне, уже сейчас все стены города оклеены вашими портретами с описанием особых примет и перечислением многочисленных преступлений. Ещё денёк-другой и какую-нибудь светлую голову посетит мысль, что у ворот тюрьмы не обошлось без магического вмешательства, а уж додуматься до того, что бдительной охранкой было просмотрено мелкое семечко агравы не составит большого труда. Еще несколько дней, и на стенах тех же самых домов появится портрет личности, в огромном количестве купившей сок актерикса. Конечно, по этому портрету найти меня будет сложно, но нет ничего невозможного. Оставаясь здесь, я бы не чувствовал себя в безопасности.

— Кстати, — я повернула голову Тёрму, — а как Ластик узнал, что мы скоро появимся в его доме? — в том, что нас ждали, я не сомневалась.

Тёрм на какое-то время замялся.

— Понимаешь, тут такое дело, — кажется, он мучительно придумывал отговорку, чтобы не раскрывать существующей меж ними тайны, но, так ничего и не придумав, решил не врать, — изредка мы слышим мысли друг друга, — ни фига себе "ментальная связь"! — Правда, на довольно близком расстоянии. Когда я смог до него достучаться, мы были ещё на лобной площади, и он спровадил прислугу. А уже потом сбегал, закупил и приготовил требующееся противоядие.

— Так ты знал, что тебе готовится противоядие?

— Да, — Тёрм согласно кивнул.

— Тогда какого же чёрта ты болтал со мной вместо того, чтобы своим ходом дотопать до приготовленной для тебя лохани?

— Я не мог, ноги отказали, — вот так просто и буднично, — только разговаривая с тобой, я ещё мог как-то держаться, чтобы не потерять сознание.

— Да, похоже он говорит правду, — подтвердила его слова не имеющая склонности защищать мужчин Мардофина.

— Спасибо, госпожа, — Тёрм склонил голову в благодарном поклоне, но на его лице было написано всё что угодно, кроме той самой благодарности, — кстати, — это он обратился уже ко мне, — да будет тебе известно, но героиня Авель убита и под её маской скрывается беглая преступница. Да, да, Мардофина может тебе это подтвердить. И я вот тут думаю, не проверить с помощью испытания огнём, а кто скрывается под этой очаровательной маской? Может, самая настоящая ведьма?

Я всё же запустила в него колокольчиком. Жаль, что он успел пригнуться, а колокольчик, пролетев мимо, ударился о стену и с жалобным бренчанием покатился по полу.

— Прямо как дети, — Ластик нагнулся и взял в руку незаслуженно обиженное изделие неизвестного мастера, — нам пора уже уходить, а они тут устраивают семейные разборки, — он тяжело вздохнул. Похоже подобные разборки в этом доме случались довольно часто.

— Да, действительно пора собираться, — уже совсем другим тоном согласился с ним Тёрм. — Авель, жаль, но оружие нам придётся оставить — стража на воротах досматривает каждый баул.

— Без меча я буду чувствовать себя голой.

— Лучше без оружия голой, чем с оружием мёртвой.

— А что мы будем делать, если они обнаружат что мы — это мы?

— Если мы будем распознаны, то нам не поможет никакое оружие, — Тёрм даже не скрывал своего пессимизма, — около ворот тройное оцепление стражи, на стенах дежурят лучники. Нас сомнут как мешающуюся под ногами былинку.

— Я так понимаю, что здесь мне придется оставить и свои личные вещи?

— Не волнуйся, они будут в сохранности.

— А подарок матери я могу взять с собой?

— Подарок матери?! — гном потянулся ко мне всем телом, я подняла и показала ему кулон. Он отвёл взгляд и тихо почти не слышно сказал, — пожалуй, ты можешь его оставить при себе.

— Спасибо, — поблагодарила я, хотя можно подумать, скажи он оставить кулон здесь, я бы его послушалась. Ага, как же…

— Хорошо, друзья, мы с Авель выходим через полчаса и ждём вас за стенами города.

— А кто тебе сказал, что вы станете проходить через ворота вдвоём?

— Но если нас обнаружат, то…

— Если Вас обнаружат, то у меня не останется ни единого шанса заполучить обратно потраченные на противоядие денежки, — Ластик пытался острить, — идя вместе с вами, мы ничего не теряем, к тому же, я думаю, у солидной семейной пары с двумя пухленькими ребятишками будет гораздо больше шансов, чем у двух разыскиваемых преступников.

— Ты хочешь превратить нас в детей? — Тёрм оторопело уставился на стоявшего перед ним гнома.

— Магию такой силы обнаружат сразу же, как только мы станем приближаться к городским воротам, — я не смогла сдержать своего сарказма.

— Что вы, — гномиха широко улыбнулась, — никакой магии, только косметика и травы, травы и косметика.

— Но разве мы сможем сойти за ваших детей? — скепсиса в моём голосе даже прибавилось.

— А кто вам сказал, что детьми будете именно вы? — Ластик улыбался ещё шире своей супруги, — это вы станете нашими родителями.

При этих словах мы с Тёрмом недоверчиво переглянулись. Но всё оказалось гораздо проще, чем думалось.

С моей худобой состарить меня лет на двадцать не составило труда. А вот с Тёрмом пришлось повозиться, купание в соке актерикса сказывалось до сих пор, и кожа его лица ни в какую не желала сжиматься в морщинистые складки. Пришлось ограничиться парой-тройкой противных бородавок и коротенькой козлиной бородкой. Тетка Мардофина и дядька Ластик как следует пополоскавши лицо и руки в остатках чудодейственного сока совершенно преобразились, теперь их было абсолютно не узнать. Ни дать, ни взять шестилетний карапуз и пухленькая, довольно симпатичная девочка-подросток. Я начинала верить, что авантюра удастся. Только действовать надо было быстро. Ластик предупредил — снадобье будет действовать пару-тройку часов, после чего они примут свой первоначальный облик. Нам снова, уже в который раз, надо было поторопиться.

— Как мне надоело постоянная спешка, и когда же всё это кончится? — в сердцах высказала я пробегающему мимо меня Тёрму.

— Поверь, сидение на месте зачастую бывает гораздо хуже. Вспомни свою камеру, — добренький «папочка», мог бы и не напоминать. Но всё же в одном он прав, пожалуй, лучше ещё немного побегать, чем потом долго сидеть.

— Ты готова? — ласково спросила подошедшая ко мне Мардофина, голос её и без того мягкий теперь шелестел совсем по-детски.

— Давно, — меня, незнакомую с расположением дома, к сборам не привлекали и не оставалось ничего иного, как в полном безделье дожидаться, когда же всё будет найдено, сложено и упаковано в большие баулы, стоявшие возле запасного выхода.

— Вот и хорошо, тогда я побегу соберу с собой немного продуктов, — она весело подмигнула и, подскакивая то на одной, то на другой ножке, скрылась в направлении кухни.

Наконец всё было собрано и уложено. Мы вытащили баулы на улицу и огляделись по сторонам. Оказалось, что ещё только раннее утро. Значит, эти изверги разбудили меня в полночь. Всё было тихо. Народ, предчувствуя неприятности, прятался по домам. Хотя нам было бы на руку, если бы по улицам бегали толпы людей.

Господин Ластикус Патрицус Ифанов сан повесил на двери тройной крест, означающий, что хозяева в отъезде, и двумя довольно профессиональными движениями наложил на неё заклятие неприступности, снять которое мог только хозяин или хозяйка дома, прибывшие с дальней дороги. За что, за что, а за открытие дверей по возвращении можно было не волноваться, дорога нам предстояла действительно дальняя. Заклятие неприступности не из самых трудных, в принципе его мог наложить любой крестьянин, купивший у государственного мага подобающий амулет и зарядивший магией отпирающий заклинание ключ. А вот открыть подобную дверь без спросу было под силу разве что величайшему магу. И потому в городе уже давно пустовало десятка четыре домов, по какой-то причине покинутых своими хозяевами. Охранявшая их магия с каждым годом слабела, но должны были пройти ещё долгие десятилетия прежде, чем двери этих домов можно будет открыть без риска для жизни открывающего их мага. Дома ветшали, в огораживающих их изгородях появлялись дыры, но никто не смел проникнуть через охраняющие заклятия. Одно время Эвиль хотела запретить продажу охранных амулетов, но, встретив возмущенный ропот горожан, (здесь наверняка не обошлось без наущения зарабатывающих на их продаже магов) отказалась от своих планов.