Каменный меч (СИ)

Наверное, это можно счесть удачей.

Я помню. Окружённый своим освобождённым, излечившимся народом, я помню. Всё. До мелочей. То, что делал в столице наших врагов. То, что видел ещё раньше, на протяжении всей войны. То, чего не понимал, не связывал воедино. То, чего не хотел признавать, не хотел понимать и связывать воедино.

Я. Помню. Всё.

Как я смог продолжать жить?

Это был долгий и сложный путь. Путь, который привёл меня к двум вещам: пониманию и наказанию.

Для понимания я изучил историю всех наших войн. Я сравнил, сопоставил и понял про мельмов то, чего, скорее всего, никто никогда раньше не понимал. Но самое главное, я понял, что только так мой народ может выжить. Становясь воплощением зла. Но при этом, не стремясь к злу. Лишь используя его, как средство против тех, кто желает принести нас в жертву своим интересам. Только так.

Я согласился с этим. Я решил, что мой народ заслуживает жизни. Случись всё вновь, я не отступлю. Я буду помогать своему народу бороться за жизнь так, как он умеет.

Но понимания было мало. Пусть я согласился с этой необходимостью, я всё же никогда не сочту её чем-то абсолютно правильным. Чем-то, о чём можно спокойно забыть. И поэтому понадобилось наказание.

Я оставил себе внешность того ребёнка. Чтобы до конца жизни носить печать совершённого.

А ещё придумал себе врага. Того, кто никогда не смирится с произошедшим. Того, кто всегда будет внутри, будет говорить, а время от времени — истошно кричать. Того, кто никогда не простит меня. На случай, если я вдруг самодовольно прощу себя сам.

……….и теперь……….

И теперь я обращаюсь к тебе, айи-тао-ом-илло, принявшему этого придуманного врага за мою слабость. Я чувствую твою боль и твой страх, я вижу, что ты видишь. Ты хотел найти потаённую боязнь, сонм бесконтрольных губительных мыслей — и теперь твоя примитивная натура разрывается на части. Что ж, это скоро закончится. Закончится быстро. Я не буду тянуть. Я видел достаточно мучений.

Лишь ещё одно. Если есть где-то место, куда придёт твоя мерзкая сущность, если есть там Владыки Хаоса или кто другой, чьей воле ты подвластен, передай им — пусть придут повоевать с мельмами. Если уж мне доведётся вновь биться вместе со своим народом в войне, то пусть в этой войне противники будут заслуживать всё то, что мы для них придумаем.

Это всё.

А теперь умирай.

Глава 8

Звук возник, подобно взрыву, Он отодвинул на задний план всё остальное, наполнявшее окружающее пространство: звон оружия, скрежет клыков и когтей, шелест крыльев и стрел, гул разрывающего воздух пламени, рычание, крики, визги…

Всё померкло.

Грубый, раскатистый, наполненный неистовой разрушительной мошью звук сложился в слова:

— СВЕРШИЛОСЬ. Я ЗДЕСЬ.

До этого момента Крондин думал, что победа близка.

До этого момента Крондин даже позволял себе робко надеяться, что худшее позади.

В последние часы всё шло, как по нотам. Разговор с даоттарами закончился абсолютным успехом. Пусть не все члены Совета были рады услышанному, но все они подчинились насущной необходимости.

Крондин собрал все силы, пришедшие на площадь. Он попросил Тролда и Эбита помочь в командовании, чему удивились очень многие. Но Крондин не сомневался. Он знал, что даоттары Красного и Пурпурного кланов никогда не отступят в бою за Лигу. Сражение займёт их, отвлечёт от лишних мыслей.

Крондин использовал нависшую опасность, чтобы сплотить общество, превратить в единый нерушимый кулак. Ведь больше не было Самоцветов и кланов. Была лишь угроза. И путь, который следовало пройти.

Крондин видел этот путь. И шёл по нему. Шёл через городские улицы, позволяя взявшим оружие горожанам кричать и вызывать других на борьбу. Шёл, оставив во Дворце четырёх даоттаров и пришедшего позже патриарха — следить за обстановкой и собирать остальные силы.

Крондин направлялся на восток, к штаб-квартире Ордена Высокой Энергии. Там находилось большинство технических достижений Лиги — ресурс, которым нельзя было пренебрегать.

Путь был нетрудным. Хотя и страшным, особенно поначалу. То тут, то там попадались мёртвые тела и разрушенные жилища — следы атак даол-уразод на растерянный город.

Беспорядочные обломки, по-звериному разорванные, окровавленные трупы… это был лучший из вариантов. В иных случаях попадалось что-то худшее. Рождённое не простой силой и яростью, но чуждым разумом, для которого изощрённая жестокость была мерилом удачности и осмысленности всего существования. Иногда это выглядело, как отточенная скульптурная композиция, иногда — торопливо, смазано, но неизменно несло на себе печать неистовой, ненасытной жажды, влечения…

К счастью, самих монстров было немного, и для организованного войска они почти не представляли угрозы. Поэтому, насколько бы ужасным ни было зрелище, оно не вгоняло в оцепенение, а лишь разжигало ярость, желание покарать малочисленных гадин, посмевших нагло явиться и учинить такое…

Всё шло, как по нотам. Злость, гнев, желание отомстить росли, становились ещё одним ценным ресурсом, сплачивающим общество, направляющим его и избавляющим на время от ненужных вопросов и сомнений.

Крондин шёл вперёд. Овеянный приветственными криками, одерживающий лёгкие победы, спасающий охваченных ужасом…

Увидев впереди гладкое прямоугольное здание штаб-квартиры Ордена Высокой Энергии, Крондин подумал, что видит путь к победе. Даже позволил себе робко надеяться, что худшее — позади.

И тогда пришёл звук.

— СВЕРШИЛОСЬ. Я ЗДЕСЬ.

На мгновение всё вокруг замерло, ошеломлённое огромной, явившейся из ниоткуда мощью. А потом тьма выплюнула, исторгла из себя силуэт. Он показался весь разом и снова подавил всё вокруг — на этот раз, своими размерами. И колоссальной, лавинообразной монументальностью.

Порядка тридцати шагов в высоту, в ширину он раздавался не меньше, чем на двадцать. Огромные, похожие на валуны ноги, казалось, были созданы не для ходьбы, а для того, чтобы топтать и крушить. Четыре руки, торчащие из плеч и груди, массивными колоннами доставали почти до пола. Голова виднелась над плечами мелким бугорком, но это было только в первые секунды. Когда оглушающие слова зазвучали вновь, там разгорелось пламя.

— ОНО ГРЯДЁТ. МНОЖЕСТВО. НУЖНО ПОДГОТОВИТЬ МЕСТО. РАСЧИСТИТЬ.

Пламя над плечами чудовища не просто горело. Оно вытягивалось в линию и сворачивалось в огромную, постоянно пульсирующую спираль. Всполохи огня в спирали стремились к центру, затягивали взгляд внутрь.

— БУДЕТ ПРАЗДНИК. НУЖНО УКРАСИТЬ МЕСТО. ВАС МНОГО. ХОРОШО. ВАМИ УКРАШУ. ВАШЕЙ КРОВЬЮ. ВАШЕЙ ПЛОТЬЮ.

Крондин вдруг понял, что никто вокруг не двигается. Молодой гном ощущал это интуитивно — он сам не мог оторвать глаз от огненной спирали. Этому почти невозможно было сопротивляться.

Почти. Но ещё слишком свежи были воспоминания о безумном хороводе света и звука на площади вокруг Монумента Семи. Как и тогда, шевеля чуть ли не каждой мышцей по отдельности, Крондин сделал шаг вперёд. И ещё один. И ещё. Движения причиняли боль, но это была сладостная боль освобождения — будто одна за другой рвались сковывающие цепи, оставляя ссадины и вновь гоня кровь в онемевшее тело.

Наконец, надрывно закричав, Крондин смог отвести глаза в сторону. Тут же вокруг послышались вздохи и восклицания. Крондин оглянулся — оказалось, он вышел из общего строя на добрый десяток шагов.

— СИЛЬНЫЙ. СИЛЬНЫЙ. НО СПАСЕНИЯ НЕТ. СЕЙЧАС ТЫ ПОБЕЖИШЬ. ОСТАВИШЬ СВОИХ. ОНИ ВОЗНЕНАВИДЯТ ТЕБЯ.

— Что за чушь, тупой чурбан?! — Крондин кричал во всю мощь лёгких. Его должны были слышать все. — По сравнению с вашим отродьем даже последний негодяй покажется святым!! Возненавидят… ха!! Тебе не обмануть нас ни своей горелкой, ни своими глупыми речами, и не надейся!

— НАДЕЯТЬСЯ — ВАШ УДЕЛ. БОЯТЬСЯ — ВАШ УДЕЛ. СТРАДАТЬ — ВАШ УДЕЛ. МЫ ЛИШЬ ЖАЖДЕМ.

Чудовище подняло вверх одну из рук, оказавшуюся усеянной десятком длинных, тошнотворно изгибающихся пальцев. И резко опустило вниз.