Сталь остается

Рингил спрятался за каменной маской.

— Жить хочешь? — негромко спросил он.

Работорговец побледнел почти так же, как и его только что убитый подручный. Положение и возраст смягчают острые углы. Рот задергался, но произнести что-то внятное не получилось.

— Извини, но заговорить придется.

— Кабал. — Хейл облизал губы. — Они этого не потерпят.

— Кабал. — Рингил кивнул. — Ладно. Может, назовешь пару имен? Может, я испугаюсь? Кто они такие? Кого представляют?

— Скоро узнаешь.

— Не люблю ждать.

Работорговец криво ухмыльнулся разбитыми губами.

— Что ты сделаешь со мной — убьешь или нет, — неважно. Так или иначе, они все равно узнают.

Рингил и сам не мог бы объяснить, что именно — может быть, сочетание таких факторов, как наступившая после драки расслабленность и общая усталость, — подтолкнуло его спросить наугад:

— Насадят твою голову на деревяшку?

Терип Хейл вздрогнул так сильно, как будто в него угодила выпущенная из арбалета стрела. В левом глазу работорговца заметался страх.

— Ты…

— Да. — Получил шанс — пользуйся им. — Я все знаю. Поэтому меня и послали. Видишь ли, Терип, я уже убивал ящериц, а однажды, в Демларашане, мы с одним парнем завалили целого дракона. Так что если попадется двенда, я и с ним управлюсь. А теперь скажи: что такого особенного в Шерин Херлириг Мернас, что ты попытался убить меня, едва я стал спрашивать о ней?

— Ше… Кто?

— Ты слышал.

— Не знаю такого имени.

— Не знаешь? — Рингил достал драконий кинжал и поднес острие к здоровому глазу Хейла. — Ты помнишь, что она бесплодна, помнишь, откуда родом, но не помнишь ее имени? Чушь. Итак, где она?

Что-то сломалось в Хейле. Может быть, из-за упоминания о колдовстве, может, из-за убитого на его глазах Джаниша, а может, он уже просто не был так крут, как когда-то. Работорговец отпрянул.

— Нет… подожди… послушай… Я не могу…

Рингил погладил острием его бровь.

— Можешь, можешь.

— Да откуда мне знать? — Хейл, вероятно увидев для себя лазейку, поспешил воспользоваться ею. По крайней мере, градус отчаяния в его голосе заметно понизился. — Вот что… эта девка, которую ты ищешь, когда ее продали?

— Около месяца тому назад.

— Около месяца? — Работорговец рассмеялся — резко, пронзительно, дерзко, с почти прежней бравадой. — Месяца?!! Да ты рехнулся! Представляешь, сколько этих сучек проходит через мое заведение каждый месяц? Или мне заниматься больше нечем, как только запоминать их имена? Забудь. Ничего у тебя не получится.

Рингил толкнул Хейла ладонью в лоб и провел кинжалом по щеке, сверху вниз, распоров кожу до кости. Хлынула кровь. Хейл взвизгнул и задергался. Рингил отстранился, словно боясь обжечься. Где-то глубоко в груди застучало — тяжело, глухо. Чувство было такое, словно сорвавшийся с привязи жеребец взбрыкнул под ним и понес куда-то. Он опустил в карман руку, пошарил дрожащими пальцами, нашел сложенный лист с портретом Шерин, достал и развернул перед работорговцем. Вдохнул поглубже.

— Ты все скажешь. Так или иначе. Давай. Еще одна попытка. Вот девушка. Посмотри. Ты купил ее?

Хейл прижал ладонь к порезанной щеке.

— Ты знаешь, что она бесплодна. — Рингил сорвался на крик и ничего не мог с собой поделать. Мало того, он едва сдерживался, чтобы снова не пустить в ход кинжал, не порезать физиономию работорговца на ленты. — Ты знаешь, откуда она. И ты отдашь ее мне, или, клянусь Хойраном, я выпущу тебе кишки. Здесь и сейчас.

— Это не она.

Рингил схватил его за горло. Листок с портретом Шерин отлетел в сторону.

— Ты, кусок дерьма. Я…

— Нет, нет! — забормотал Хейл, пытаясь обеими руками разжать вцепившиеся в него мертвой хваткой пальцы Рингила. Голос сорвался от ужаса. — Нет… не она…

— Что значит, не она?

— Не она… я не думал… они все… ему нужны они все. Он забирает всех.

В голове у Рингила, за глазами, гулко лязгнуло, как будто грохнулась сорвавшаяся железная решетка. Гнев улетучился, сменившись ощущением чего-то холодного, темного, непонятного. Он разжал пальцы.

— Он? Ты имеешь в виду двенду?

Хейл кивнул и попытался отодвинуться от своего мучителя, вжавшись в стену. Рингил вернул его на место. Наклонился. Посмотрел в глаза.

— Выкладывай все, что знаешь. — Казалось, вместе с гневом ушли и все силы. Его собственный голос звучал устало, дрожа, как выпустившая стрелу тетива. В ушах, словно далекое море, шумела кровь. — Хочешь жить — выкладывай. Расскажи мне о двенде.

— Если расскажу, они меня убьют.

— А если не расскажешь, убью я. Прямо здесь. Выбирай, Терип. Этот двенда. Что он тут делает?

— Не знаю. — Работорговец нахмурился. — Он не со мной разговаривает — с кабалом. Мне всего не говорят. Сказано только, что каждую девку, в которой может быть Болотная кровь, должны проверять колдуны. Если бесплодна, ее забирают. Это вроде как десятина.

— Понятно. А тех, кто интересуется такими, ты отправляешь к своим парням.

Хейл опустил глаза. Молчание затягивалось. С лица работорговца на шелковый халат капала кровь.

Рядом опустился на корточки Эрил.

— Мы здесь закончили, — шепнул он. — Живых не осталось. Прикончить его?

Рингил покачал головой.

— Принеси-ка мне вон ту булаву. Нам нужен посланник. Пусть Финдрич и остальные знают, что тут произошло. — Он повернулся к Хейлу. — Ты меня слышал?

Работорговец дернулся, но головы не поднял. Рингил осторожно, словно имел дело с любовником, взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— А теперь слушай внимательно, — негромко сказал он. — Расскажешь все Финдричу или Снарл или кому ты там докладываешь в этом вашем дурацком кабале. Передашь, что Рингил Эскиат желает получить назад свою кузину Шерин. Быстро и нетронутой — это не обсуждается. Если я не получу, что мне нужно, наведаюсь в Эттеркаль еще раз. Поверь, это не в их интересах. И не в твоих.

Хейл тряхнул головой, словно прикосновение Рингила оставляло на нем печать позора. А может быть, осмелел, узнав, что смерть его минует.

— Хватит меня лапать! — прохрипел работорговец. — Пидор хренов.

Эрил молча протянул Рингилу булаву. Рингил взял ее и, легонько похлопывая по ладони, улыбнулся.

— Ты меня не понял, Хейл.

— Да ты спятил, Эскиат. — Хейл принужденно хохотнул. — Сам уже понимаешь. Приходишь, ведешь себя так, будто ничего не изменилось, будто и войны не было, будто сила что-то еще значит. Не допер? Теперь все не так. Теперь мы не какие-то бандиты. У нас легальное дело. И никому не позволено устанавливать здесь свои порядки. Ты нас не тронешь.

Рингил кивнул.

— Давай. Трепись. Болтай что хочешь, если тебе это помогает. Только передай остальным, что мне нужна моя кузина. Шерин Херлириг Мернас. Бумаги у вас наверняка есть, да и портрет я тебе оставлю. Не забудь. Потому что если мне придется вернуться с тем же вопросом, сегодняшнее покажется вам всем легкой зубной болью. Я убью и тебя, и всю твою семью. Я сожгу это заведение. А потом доберусь до Финдрича, Снарл и прочих, кто встанет на пути. Если придется, спалю весь вонючий квартал. Говоришь, после войны все поменялось? — Он протянул руку и потрепал Хейла по щеке. Помахал булавой. — Ну так вот новость — специально для тебя. Теперь все будет как раньше.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Вскоре после полуночи Джирал отпустил всех домой. Может быть, решил, что все возможное уже сделано. Может быть, убедился, что и после заварушки в Хангсете держит своих советников под полным контролем. Распрощался с ними он без лишних церемоний, отправив восвояси легким кивком. Файлех Ракан задерживаться не стал и, засвидетельствовав должным образом почтение, растворился в лабиринтах дворца. Аркет и Махмал Шанта направились к воротам вдвоем.

— Кажется, все прошло неплохо, — заметил инженер, когда они вышли на улицу.

Крылась ли за этими словами ирония, она так и не поняла. Кринзанз хорош во многих ситуациях, но улавливать тончайшие нюансы человеческих отношений он определенно не помогает. Аркет пожала плечами, зевнула и огляделась — нет ли поблизости любопытных. Эта мера предосторожности уже вошла у нее в привычку.